случаи бывают. Приехал Заневский в сельсовет и прямо к Зинаиде Станиславовне. Так, мол, и так. «Подвели тебя, Зинаида». — «Кто в чем меня подвел?» — спросила Портнова. «Сказали, будто ты разрешила продажу спиртного». — «Разрешила», — спокойно ответила Зинаида Станиславовна. До последней минуты надеялся Виктор Сильвестрович, что в этой злополучной продаже хмельных напитков кто-то что-то напутал, и Портнова здесь ни при чем. Выяснилось же, что все-таки она, председатель сельсовета, отменила решение сельской сходки. «Как же ты могла такое сделать и зачем?» — поразился Заневский. «Это вы спрашивайте председателя райисполкома, ответила Портнова. — Полина поехала в райпотребсоюз за товарами, а ей водку. „Решение общего собрания вино и водку у вас не брать“, — сказала на базе райпотребсоюза Полина. „Как не брать?“ — удивились на базе. „Так, не брать, и все“. Те к председателю райпотребсоюза. И пошло-поехало. А вчера вызывает меня сам председатель райисполкома и говорит: „Ты у нас, Зинаида Станиславовна, работаешь не первый год и должна знать наши порядки. В Указе не сказано, чтоб переходили на сухой закон. А ты превысила свою власть и пустила под откос выполнение плана товарооборота. А чем это пахнет, должна сама понимать“. В общем пришлось брать вино и водку, торговать ими. Так-то, Виктор Сильвестрович. Как видишь, не сама я все это сделала. Заставили». Заневский немного успокоился. Хоть Портнова тут ни при чем. Но почему же в районных организациях не посчитались с решением сходки сельчан? «Да», выдохнул Виктор Сильвестрович, и этим он как бы ответил на все вопросы.
28
Заведующему Петришковским фельдшерско-акушерским пунктом Лещинскому Федору Тарасовичу недавно исполнилось пятьдесят. Федор Тарасович считал, что образование образованием, а опыт — всему голова. К заведующим такими же фельдшерско-акушерскими пунктами с небольшим стажем работы он относится снисходительно, как, бывало, относились старослужащие матросы к новичкам. «Эй, салага! — подшучивали над новоприбывшим. — Сбегай на клотик. Посмотри, все ли там в порядке». Откуда новичку знать, что клотик — набалдашник, который насаживается на верх мачты или флагштока. Он, новичок, бывало, побегает-побегает, посмотрит вокруг. Вроде бы все в порядке. А спросить, что такое клотик, стыдно. Вернется к бывалому матросу и скажет: «Ничего». — «Что ничего? Я куда тебя посылал?» — «На клотик». — «Где он, этот клотик?» «Там», — неопределенно кивнет головой новичок. Бывалый матрос к этому времени соберет ватагу таких же, как и он, и потешается: «Видишь вон тот набалдашник?» — «Вижу». — «И ты туда мог залезть?» — «Нет», — смущенно отвечал новичок. «А если нет, то зачем же меня обманул. Сказал „ничего“?» Новичок краснеет, а бывалые матросы гогочут. Но это матросы, которых хлебом не корми, а дай только посмеяться. Федор Тарасович не такой. На новичков он смотрит хотя и свысока, но серьезно-снисходительно. В дни, когда заведующие фельдшерско-акушерскими пунктами приезжают в районную больницу на совещание, Федор Тарасович всегда садится в первом ряду в центре. Бывало, кто-нибудь из совсем молодых займет его место, Федор Тарасович вальяжно подойдет, молча постоит, пока новичок не встанет.
Совсем недавно в Петришковский ФАП прибыло пополнение. Приехала на работу совсем молоденькая акушерка Лариса Завойкова. Прочитав ее направление на работу, Федор Тарасович спросил:
— Замужем?
— Нет, — немного смущенно ответила Лариса.
— Значит, скоро будешь. — Лещинский знал, что хорошенькие девушки в Петришкове долго не засиживаются. Недалеко расположена воинская часть. Лейтенанты быстро добывают информацию обо всем, что касается их мужского внимания. А Лариса — совсем еще молоденькая девушка. Многие считают молодость недостатком. Но лейтенанты почему-то отдают предпочтение именно этим недостаткам и меньше уделяют внимания таким преимуществам, как опыт. Федор Тарасович решительно против такого отношения к специалистам. «Опыт всему голова», — любит повторять Лещинский.
— Вы будете жить в этом же доме, где и наше учреждение. Вот ваш угол, показал Ларисе комнату Федор Тарасович. — А это ваше рабочее место.
— А вы разве не здесь живете?
— Я, Лариса Остаповна, работаю здесь уже тридцать лет. Так что заслужил, чтоб жить, как другие. Мой дом рядом с нашим учреждением, Лещинский всегда называл фельдшерско-акушерский пункт «нашим учреждением».
— А если нужна будет помощь, к кому мне обращаться?
— Нашим учреждением заведую я. Стало быть, и за помощью нужно обращаться ко мне. У меня все-таки опыт. А опыт — всему голова.
— Понятно.
— Только вот что… Наше учреждение медицинское. А в медицинских учреждениях, как вы знаете, должна быть стерильность. Я к тому, что вы молодая. У вас будут, а может, уже и есть, поклонники. Поэтому, вы сами понимаете, — что значит «сами понимаете», Лариса пока не могла понять. Посвятить себя целиком служению медицине, так это она уже давно решила. Отказаться от того, что ей самой природой предназначено, отказаться от человека, которого она, может быть, полюбит? Но какое отношение имеет служение медицине к ее личным делам? Они друг другу не мешают. Скорее, наоборот. Видя вопросительный взгляд Ларисы, Федор Тарасович добавил: Посторонние люди могут заносить в наше учреждение микробы.
— А как же посетители, которые приходят к нам на прием?
Действительно, как это он, Лещинский, не сообразил, что посетители тоже могут заносить микробы?
— Посетители — это посетители, — не придумав ничего другого, ответил Федор Тарасович.
— И кроме того, — перебила Лещинского Лариса, — вход в мою комнату отдельный. Так что микробы в наше учреждение заноситься не будут.
— Будут, — безапелляционно сказал Федор Тарасович. — Вирусы и разные там бактерии, они, знаете, такие.
— Ну а если приедет моя мама?
— Мама — это вопрос другой.
Такой ответ Федора Тарасовича мало удовлетворил Ларису. Из курса микробиологии она твердо усвоила, что разные микробы бывают и там, куда не проникают даже пылинки. Но, может быть, Петришковский ФАП — особое медицинское учреждение? Знакомясь с расположением комнат ФАПа, Лариса убедилась, что они такие же, как и во многих других фельдшерско-акушерских пунктах. Небольшая ожидалка с пустующей сейчас вешалкой для одежды, кабинет, в котором ведет прием посетителей Федор Тарасович, и комната, где должна принимать женщин акушерка. Есть еще одна небольшая комнатушка, в которой стерилизуются инструменты. Чистоту в помещении поддерживает приходящая уборщица. Вот, пожалуй, и все, если не считать стульев, стола в кабинете Лещинского и специального кресла в комнате акушерки. Так что Петришковский ФАП не какое-нибудь там особое медицинское учреждение, а обычный пункт, в котором работают фельдшер и акушерка. А бывает, что только один фельдшер или только одна акушерка. Так что «стерильность» ФАПа, казалось, должна быть одинаковая во всех случаях: и когда на пункт приходят посетители, и когда Ларису навещает в ее жилой комнате кто-нибудь из знакомых. Но Федор Тарасович говорит, что у него опыт.
