совхозных вожаков. Думаю, они за это на меня не обидятся. Потому как разговор о деле.
— Что ж, подход хозяйский, — улыбнулась Люда. — Предлагаю поставить дворец на берегу. Почему? Участок реки перед ним можно будет расширить и углубить, чтоб получился хороший водоем. В дальнейшем построить небольшую лодочную станцию. Зимой это будет прекрасный каток. Главный корпус мы спроектируем так, чтобы второй этаж выдавался в сторону реки. Открытая веранда над рекой. На веранде может быть танцевальная площадка или кафе. Пока не знаю. Нужно подумать. Представляете? Кафе над рекой. По сторонам и перед главным корпусом — благоустроенный сквер. Улица асфальтирована. Красота и уют. Ну как?
Некоторое время все молчали. Каждый по-своему представлял себе будущий дворец. Но то, каким его нарисовала Люда, захватило всех. Первым нарушил тишину Заневский:
— Каву на веранде будем пить, как сказал один наш долгожитель.
— Неужели мы все это построим? — усомнился комсомольский секретарь Валерий Сушко.
— Вот уж от кого, от кого, а от тебя не ожидал, — покачал головой Заневский. — С каких это пор молодые сделались скептиками?
— Да ведь это же… Это настоящая сказка. Зачем мне тогда город? В городе такого нет.
— Что верно, то верно, — согласился Заневский. — Хорошо вы придумали, Людмила Петровна. Так и порешим. Там на берегу пустуют три двора. По-моему, самое подходящее место. Пошли, товарищи, посмотрим? Прикинем что к чему на месте.
— Да лучше не придумать. Все как надо, — согласились Лепешко и Варнава.
— Хорошо, конечно. Но сегодня поднять его мы не поднимем. С год уйдет на согласование документации с проектными организациями, выделение фондов стройматериалов. Я уже не говорю об ассигнованиях. Но к тому времени мы уже разбогатеем и ни у кого помощи просить не будем. Сегодня же наша главная задача — построить жилье для тех, у кого его нет. И построить не времянки, а хорошие, добротные дома. Чтоб люди приживались, входили корнями в нашу сельскую жизнь. Стройматериалы нам дали. Этого отказать нам никто не мог. Не имел права. Вот теперь я вас спрашиваю, дорогие специалисты. Завтра берет ссуду и может начинать строить свой дом наш комсомольский вожак Валерий Сушко. У нас есть типовой проект сельского дома и, понятное дело, все, что требуется в хозяйстве. Так вот я спрашиваю вас, нужно ли нам взять уже готовый проект или вы и здесь нам поможете? Выдумка у вас, я убедился, что надо. Так, может, если уж и обновлять наше Поречье, так обновлять по-настоящему? Как считаете?
— Виктор Сильвестрович, — повернулась Каледа лицом к Заневскому. Дайте нам два дня, и мы вам положим на стол то, что вам хотелось бы.
…Три хаты подряд стояли заброшенные, видно, уже добрый десяток лет. Углы осели, и от этого оконные рамы перекосились. Проемы кое-где были заколочены досками, иные зияли черными дырами. Щепа на крышах прохудилась, покрылась зеленым мхом. Заборы местами лежали на земле.
— Все, что осталось после людей, которые здесь жили. Молодые разлетелись по городам, а старики ушли на покой. Грустная картина, не правда ли? — посмотрел Заневский на Люду.
— Да, слезы подступают.
— И таких дворов, сказать откровенно, немало. Бедновато мы еще живем. Вот и не задерживаются люди. Правда, сейчас заработки у нас неплохие. Ну да дело не в одних заработках. Жилье для людей и свободное время — вот то, в чем мы еще хромаем.
Вошли в один из дворов. Огородик, оказывается, кто-то засадил картошкой. Все остальное, в том числе и небольшой садик, заросло дикой травой.
— И мы хотим превратить эту богом заброшенную землю в сказочный уголок? — снова пал духом Сушко. — Просто не верится.
— А ты поверь. На то ты и комсомол. Людей нужно окрылить! Вот тогда земля наша и расцветет садом. Сюда будут приезжать из других районов, областей, республик. «Вы не знаете, по чьему проекту строился этот дворец?» — «Читайте!» А на фасаде — табличка с надписью: «Дворец построен по проекту лауреатов Государственной премии…»
Приезжие заулыбались: лихо замахнулся директор Поречского совхоза.
— А что? — улыбнулся и Заневский. — Чем черт не шутит. Да если получится так, как нам расписала Людмила Петровна, мы первые начнем хлопотать о присуждении вам премии.
— Ловим вас на слове, Виктор Сильвестрович, — сказала Люда. — Мы-то не оплошаем. Ребята подобрались что надо.
— Значит, по рукам?
— По рукам!
26
Марина сдала дежурство и пошла домой. Как уже говорилось, они с Галиной Чередович занимали жилую комнатку при больнице. Жили душа в душу, но в последнее время Марина перестала узнавать подругу. Та и раньше не отличалась разговорчивостью, но все же, бывало, что-нибудь расскажет, поделится своими тайнами. А тут замкнулась, ушла в себя. И внешне переменилась. Где ее прежний румянец во всю щеку? На лице уже проступили желтоватые пятна, кое-что заметно и по фигуре.
Когда Марина вошла, она поспешно вытерла слезы и продолжала сидеть у окна. Марина подсела к ней и внимательно посмотрела в глаза:
— Ты скажешь, что случилось?
— Ничего. Тебе показалось.
— Галка! Ну что, я не вижу, что ли? Ты же беременна.
Галина крепилась-крепилась, но не выдержала. Залилась слезами и уронила голову на руки.
— Кто он? — добивалась Марина. — Ты слышишь или нет?
Галина молчала, лишь время от времени судорожно всхлипывала. Это был у них уже не первый разговор. Галина почему-то упорно скрывала, кто отец будущего ее ребенка.
— Пойду расскажу Наталье Николаевне, — припугнула Марина.
— Не надо! — резко выпрямилась Галина. — Я тебя очень прошу!
— Ну и до чего мы домолчимся? Пойми же, дурья твоя башка, что рано или поздно все станет известно. Этого не скрыть.
— Ну и пусть. Но я тебя очень прошу: никому не рассказывай.
— Настоящий страус. Так птица же она и есть птица. А ты человек и должна понимать, что к чему.
— Все мы понимаем, когда нас на касается.
— Ну, Галка, я считала, что ты умнее. Какой-то мерзавец ходит себе и в ус не дует. А ты, значит, все решила взять на себя? Ну, придет время, родишь. И что? Сама будешь младенца воспитывать? Покажешь этому типу, вот, мол, какая я гордая? Нет, была ты телкой, телкой и останешься.
В дверь постучали. Галина опять вытерла платочком глаза, рукавом осушила влажные щеки, повернулась к книжной полке, будто ищет какую-то книгу.
— Можно? — появился в дверях Миша Ведерников.
— Входи, — кивнула Марина.
С Ведерниковым Яворская знакома уже давно. Пожалуй, с того дня, как он демобилизовался и устроился шофером в совхозе «Поречье». Почти в это же время приехала по распределению на работу в участковую больницу
