За завтраком, состоявшим из копченой говядины и галет, Уортроп взял палку и нарисовал на песке карту острова.
– Мы вот тут, на полпути между Гишубом и Стерохом. Вот тут выше – Хадейбо, примерно в тридцати милях к северо-западу от нас.
– Тридцать миль? – переспросил Аваале. – Могло быть и хуже.
– Тридцать миль по прямой, – сказал доктор. – Между нами и Хадейбо – горы Хагьера, в это время года почти непроходимые – паводки, высокогорные ветра, оползни… Нет, сперва нам надо на север, обойти горы, и затем повернуть к западу на Хадейбо.
– Выходит, это там ваш монстр, в Хадейбо? – спросил Аваале.
Доктор покачал головой:
– Понятия не имею. Впрочем, оттуда логичней всего начать поиски. Хадейбо – самое крупное поселение на острове. Если хочешь найти тигра, сперва найди антилопу.
Мы пешком поднялись на плато. Склон был крутой и влажный, и я несколько раз поскользнулся. Всякий раз Аваале хватал меня за ближайшую к нему часть – будь то запястье или сорочка на спине, – хихикая над моей неуклюжестью.
– Может, мне стоит понести тебя на плечах, как пастух ягненка, walaalo, – поддразнил он меня.
– Может, если бы вы с Уиллом Генри меньше болтали и больше сосредоточились на насущных задачах, мы бы шли быстрее, – огрызнулся монстролог. С каждой минуты неприятный огонь в его глазах разгорался все ярче и холоднее. Он задержался лишь раз, на полпути, когда порыв ветра ударил вниз, в теснину. Он поднял голову и позволил ветру омывать его лицо – глаза закрыты, руки широко раскинуты для равновесия. Ветер угас до робкого дуновения, и он вновь принялся карабкаться, еще быстрее, словно почуяв в ветре что-то обнадеживающее.
Но на вершине, где передо мной распростерлось огромное сердце Сокотры, я нашел мало обнадеживающего. Центральное плато представляло собой плоский, практически совершенно ровный пейзаж, крест-накрест иссеченный линиями кустарника и рощицами зеленеющих деревьев, что походили на вывернутые наизнанку гигантские зонтики. Их обнаженные переплетенные ветви сперва напомнили мне о корзинках из ивовых прутьев, но затем я решил – нет, они больше похожи на замысловатое прядение гнездовища магнификума. Два дерева цеплялись за камни над руслом реки, и мы немного передохнули в их скудной тени. День сделался жарким, хотя все еще дул сухой ветер.
– Аваале, – сказал доктор. – Одолжи мне ненадолго свой нож. Хочу показать кое-что Уиллу Генри.
Уортроп вогнал лезвие в ствол дерева и прорезал тот вниз, сделав шестидюймовую засечку. Из раны дерева засочилась густая, ярко-красная смола.
Аваале тихо застонал:
– Кровоточащие деревья? И как я не догадался?
– Это «драконья кровь», Уилл Генри, – сказал доктор, – от которой происходит одно из названий Сокотры. В древности она очень ценилась. Говорят, Клеопатра красила ею губы. Конкретно этот вид, как и тот, что ты видел раньше, нигде больше на Земле не растет.
– Оно не похоже ни на одно дерево, что я когда-либо видел, – сообщил Аваале, тщательно обтирая клинок о штаны. – Но на этом острове полно вещей, которых я никогда не видел, а я много, много чего повидал.
Уортроп указал направо:
– Горы Хагьера. А по другую их сторону Хадейбо.
Вдали пространство изгибалось в полуденном жару. Самые высокие пики вздымали свои зазубренные, как пилы, головы более чем на пять тысяч футов и вспарывали волны облаков, укрывавших их зубчатые плечи. Они надули изломанные щеки и послали порыв шквального ветра, взметнувший темные волосы монстролога.
– Поторопитесь, джентльмены, – сказал тот. – Не исключено, что приближается шторм.
Ветер с гор сколько-то поиграл с нашими волосами и потеребил воротники. Он, впрочем, был сухой, на небе не виднелось ни облачка, солнце жарило и стояло высоко. Когда мы одолели милю или две, и исполинские зубы Сокотры украдкой перешли правее от нас, ветер устал с нами играть и принялся гнать и пихать, время от времени – в порыве на тридцать миль[147] в час, испытывая нашу волю держаться избранного курса. Однажды шквальный порыв сбил меня на каменистую почву. Аваале помог мне подняться и сказал доктору:
– Если бы мы шли по вымоине, ветер не мог бы до нас добраться.
– Если бы мы шли по вымоине, паводок снес бы нас с плато прямо в океан, – раздраженно ответил Уортроп. Обоим приходилось повышать голос, чтобы другой их слышал. – Но ты волен делать как пожелаешь.
– Я думаю, не так-то я и волен, поскольку желаю убраться с этого проклятого острова!
– Я не просил тебя идти! – отбрил Уортроп.
– Я пошел не ради вас, дхактар. Я пошел ради…
– Да? – вихрем обернулся к нему монстролог. – Поведай мне. Чего ради ты пошел?
Аваале поглядел на меня.
– Ради чистейших пляжей.
Уортроп таращился на него долгое, кошмарное мгновение. Он начал было говорить что-то, и когда он открыл рот, ветер резко прекратился. Внезапное молчание было оглушительно.
Нечто шлепнулось с неба и приземлилось к ногам монстролога. Узкое и сморщенное, серо-желтое и в крапинках запекшейся крови – человеческий палец.
Вслед за задумчивым взглядом доктора мы посмотрели наверх. С безоблачного неба опускалась тень: вихрящаяся масса крови, раздробленных костей и изорванных кусков человеческих останков. Доктор отреагировал первым, толкнув меня прочь так сильно, как только мог, с паническим воплем: «Беги, Уилл Генри! Беги!» В два шага он обогнал нас с Аваале, стремясь к тесной группке «драконьей крови», непрочно угнездившихся на краю вымоины в три фута глубиной, вдоль которой мы и шли. Высокий сомалиец могучей рукой сгреб меня под мышку и побежал следом, крича в полном ужасе: «Что это такое? Что это такое?» – в то время, как зарядил кровавый дождь, шлепая и расплескиваясь по твердой земле, повсюду вокруг. Большой кусок внутреннего органа – возможно, часть печени – упал прямо перед ним, и Аваале перепрыгнул через него с той особой грацией, что даруется лишь отчаянием. Мы присоединились к монстрологу в сравнительной безопасности под деревьями, где он потрошил рюкзак в поисках наших пончо.
– Кого-нибудь из вас задело? – затаив дыхание, спросил Уортроп. Он не стал ждать ответа. Глаза его сияли торжеством. – Красный дождь! Вы понимаете, что это значит, да? Мы не опоздали.
– А чувство такое, что опоздали, – заорал Аваале перед тем, как рывком натянуть на себя пончо.
Монстролог рассмеялся и поднял лицо к кровоточащему небу.
Часть тридцать восьмая
«Верный писец дел рук его»
Красный дождь кончился так же внезапно, как начался, и теперь гиганская тень мчалась по равнине, небо потемнело, а ветер возвратился с мстительным воем. Затем небеса разверзлись в яростной канонаде. Как рухнувший вниз серый занавес, пришел проливной дождь, косой от ветра и полный ненависти.
– Оставайтесь здесь! – приказал монстролог, нырнул в вихрь и быстро пропал в свивающихся серых полотнах. Мгновение спустя он вернулся и бросился наземь рядом с нами с громким вздохом облегчения, причиной которому служило не только скудное укрытие, что дарили нам деревья.
– Что ж, дождь смыл большую часть улик, но я сумел найти вот это, – сказал Уортроп, разжав кулак, чтобы показать нам оторванный кончик человеческого пальца. Он порылся в чемоданчике с инструментами в поисках чего-то, во что можно было бы положить трофей. Аваале бесстрастно смотрел на него; невозможно было определить, что сомалиец думает. Впрочем, каменное выражение его лица действовало мне на нервы.
Но не доктору монстрологии.
– Прежде, чем вызываться добровольцем в экспедицию с практикующим ненормативную биологию, возможно, нелишне было бы выяснить, в чем именно заключается ненормативная биология, – заявил он Аваале.
– Миссионеры, что учили меня, должно быть, пренебрегли этой частью моего образования, дхактар, – сухо парировал Аваале. Пончо было для него слишком мало. Капюшон не налезал на объемистую голову моряка, и вода стекала по его широкому лицу и капала с подбородка. Крупные капли плюхались сверху, отфильтрованные переплетенными ветвями «драконьей крови».
– Я не удивлен, – ответил Уортроп. – Это вещи такого рода, о котором богобоязненные люди думать не любят.
– Сейчас вы мне скажете, что бога не боитесь.
– Я слишком мало знаю о нем для того, чтобы сформировать разумное основание для страха.
Доктор обнял себя за поднятые колени длинными руками и поглядел на восток – колыбель шторма и кровавого ливня, что ему предшествовал.
– Мы должны скорректировать курс, джентльмены. Путь лежит строго на восток.
– На восток? – уточнил Аваале. Он посмотрел через плечо, но за складчатым серым саваном воды не смог разглядеть даже другого берега промоины. – Но вы сказали, что в это время года горы непроходимы. Оползни, и ветра, и…
– Что ж, полагаю, мы можем выслать вперед Уилла Генри с вежливой запиской к магнификуму – не соблаговолит ли он явиться на свидание с нами в Хадейбо? – монстролог хрипло и невесело рассмеялся, а затем мрачно продолжил: – Эти останки были принесены по воздуху ветрами с гор Хагьера, потому в горы Хагьера я и намереваюсь направиться, в вашем очаровательном обществе или без такового!
