«Что беспокоит, чем помочь? Если электрика косячит, то ко мне!»
Ничего не ответила красавица, лишь глазами презрительно смерила, удивляясь, что простой работяга посмел говорить так вольно с нею, царицей если не мира, то всего, что ее окружает. Она оказалась новой подругой хозяина сервиса, которого звали Рамзес. Данила до сих пор не знает, настоящее это имя или кличка. Довольно противный мужик, лет под пятьдесят, со смуглой кожей, сухой, глаза темные до черноты, усы аккуратные, спускаются вниз и соединяются с бородкой, вид от этого должен быть интеллигентский, а на самом деле Рамзес выглядит умным и жестоким бандитом, с персоналом по-человечески не общается, только отдает распоряжения. И никогда не улыбается. Даже красавице не улыбается, принимает как должное, что она к нему ластится, обнимает при всех, целует в щеку. Несколько раз она заезжала к ним в сервис, Данила, приглядевшись, увидел, что не была эта девица особой красавицей. Кожа белая до бледности, с каким-то пятнышками, родинками, ключицы выпирают, ступни слишком большие, а если посмотреть на нее сзади, то видно, что даже шпильки не выручают ее слишком короткие для такой длинной талии ноги. И от лица, если ее умыть, ничего не останется. Да и странно было бы, если бы хозяин их не самого крупного сервиса, не сравнить с московскими или даже рязанскими, мог бы позволить себе натуральную модель. Подделка, дешевая копия. И все же всякий раз, когда она появлялась, в Даниле вспыхивало чувство досады и обиды. «Гадюка», — бормотал он себе под нос, но понимал, что все отдал бы за один раз с этой гадюкой. Только один раз, не больше. Для того, чтобы она, стискивая его руками и ногами, шептала в припадке удовольствия: «Ты лучше всех!», — как шепчет пухленькая соседка Виктория, продавщица торгового центра, с которой Данила встречается полтора года, никак не находя повода расстаться. Но он ищет, он постоянно ищет будущую подругу жизни, поэтому и едет в Рязань: бывшая одноклассница Фаина, которая жила там с обеспеченным мужем, два дня назад вдруг написала Даниле, что развелась, что все не так, как казалось, что она скучает по родному городу, но уже не вернется, Данила сочувственно ответил ей, сообщил, что собирается на Новый год в Рязань к друзьям (это была неправда), Фаина пригласила зайти и к ней. «Мне кажется, что-то у нас еще в школе намечалось, хотя мы этого не поняли», — написала она. Данила тут же взволновался и понял, что Фаина ему всегда нравилась. Хорошая, умная девушка. И на внешность вполне ничего. Хорошо бы прикатить на машине, но Данила, как назло, занялся апгрейдом, она не на ходу, поэтому и оказался в этой труповозке. Заранее волновался так, представляя новогоднюю ночь с Фаиной, что даже температура подскочила. А может, легкая простуда, но Данила ничего не чувствует.
В дороге он поостыл, да еще Арина эта, к которой он почувствовал что-то, чего не чувствовал к Фаине. И засомневался: не накрутил ли он себе, в самом ли деле Фаина та девушка, о которой он мечтал?
Вслух же Данила сказал следующее:
— Ну, если из того, что было, то у меня было похоже на то, как вот у… — он мотнул головой в сторону Галатина, успев забыть его имя-отчество.
— У Василия Руслановича, — подсказал Гусаров.
— Да. Тоже как бы отбил девушку у одного. У менеджера нашего. Ну, то есть я не отбивал, она сама. И я с ней… Ну, я же не железный и… Повелся, короче. Физиология. А потом говорю: нет, подруга, так нельзя. Нельзя товарищу по работе подлянку делать, даже если он твой шеф. А она начала, что его не любит, что уйдет, все вот это… Нет, если бы серьезно, если бы жениться, я бы тоже, а когда вот так вот, типа секс без отношений, это же примитивно, правильно? И я, в общем… Короче, пришлось проявить решительность. Но она поняла в результате. А потом все равно за него замуж вышла. А мне потом говорит: спасибо за честность, хотя, говорит, жаль, но лучше так, чем… Ну, и все. Выпить можно?
— Еще как можно! — разрешил Гусаров. — Редкая по нашим временам принципиальность!
— А чего тут принципиального? — спросила Арина неприязненно, почти враждебно. — Принципиально сразу девушке сказать: извини, взаимности нет, до свидания. А то сначала попользовался, а потом вспомнил про товарища. Физиология!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Да она сама, сказал же! — оправдался Данила.
— Изнасиловала?
— Думаешь, так не бывает? Позвала домой разводку электрики сделать, я этим тоже занимаюсь, а у меня голова болела, она дала таблетку, а таблетка была какая-то дуровая, да еще вином угостила, смотрю, а я уже… Серьезно, я будто без сознания был! — сочинял на ходу Данила, рассказывая так, будто это было на самом деле и удивляясь своей способности фантазировать, которой раньше за собой не замечал. Видимо, дело не только в способности, но и в том, кому и для чего ты рассказываешь.
Арина пожала плечами:
— А потом? Или только один раз было?
— Еще пару раз, но это уже по рефлексу пошло.
— Засчитывается, — сказал Гусаров. — Не томи, пей, другие ждут.
И Данила выпил одним махом, запивая горечь диалога с Ариной, из-за которого он расстроился.
— Арина? — пригласил Гусаров.
— А я могу и не пить, — сказала Арина. — И не считаю, что нужно делиться личными вещами в публичном пространстве.
— Нечестно! — сказал Данила. — Можешь не пить, но других зачем обижать? Все получаются дураки, а ты…
— Данила, без осуждений! — вмешался Гусаров. И обратился к Арине: — Ваше право, Ариночка, но у нас уже не совсем общественное место, у нас все уже почти по-семейному, разве не чувствуете? А отказывать членам семьи нехорошо. Да и обществу тоже, а вы ведь, насколько я понял, девушка общественная. Думаете о коллективе, о совместной пользе, разве нет?
— Это плохо? — с вызовом спросила Арина.
— Это прекрасно! Вот и уважьте коллектив, расскажите. Хотя бы штрихпунктирно.
Но Арине даже штрихпунктирно рассказывать было нечего. Она не раз в своей жизни влюблялась, но это все были люди не из окрестного мира, а некоторые и вовсе не живые. В школе влюбилась одновременно в поэта Блока и в актера Бреда Питта. Часами рассматривала портрет Блока, представляя, как говори т с ним о стихах и о любви, пересмотрела все фильмы с Бредом Питтом и тоже представляла, но не разговоры, другое общение. К счастью, Бред Питт начал стареть, портиться, любовь прошла. И к Блоку Арина остыла. Начала влюбляться в кого попало, сразу во многих — в актеров, в популярных блогеров, в мужчин-моделей. Иногда набирала в поиске просто: «Красивый мужчина». С первого раза выскочила песня:
Красивый мужчина В отличных трусах Шагает на встречу К простым чудесам.
Арина брезгливо поморщилась и переключилась на картинки. Толпа красавцев с пронзительными, невероятными глазами. Из них Арина выбирала самых-самых и составляла топ-10. Список постоянно обновлялся: Арине надоедал кто-то избранный, она удаляла фотографию, искала нового кандидата, на это уходило все больше времени: требования Арины повышались. И чем выше были эти требования, тем неказистее казались представители мужского пола в реальности. Да и почти не видела она этих представителей: нигде не бывала, новых друзей и подруг после школы не завела, а школьные еще в школе надоели. В краеведческом же музее были, естественно, одни женщины, все за пятьдесят, из местных жителей сюда никто не ходил, туристов в их городе отродясь не водилось, время от времени приходили организованными группами учащиеся двух школ и пищевого колледжа в рамках мероприятий по патриотическому воспитанию, остальное время сотрудницы сидели за столами в одной комнате и систематизировали архивы. Не так давно при сносе старого дома, принадлежавшего в конце 19-го века местному богатею Сибатуеву, обнаружился на чердаке сундук со старыми книгами, журналами, газетами, календарями, ученическими и личными записями членов семьи Сибатуева, это дало работы на целый год. Арина еще и готовилась к поступлению в вуз, только все не могла решить, в какой.
