Кэролайн погладила мне шею, и Господи, можете мне поверить, мне стало хорошо. Немногое могло отвлечь меня от реальности. Кэролайн могла.
Одна из причин, по которой я сегодня с ней сюда пришел, – мне предстояло обрушить на нее плохие новости. Я весь день оттягивал неизбежное. И собирался уже сказать, но, когда она стала гладить мою шею, снова отложил на потом.
Я обвил рукой ее талию и крепко поцеловал в губы. Она легла на спину, потянув меня за собой. Я смотрел сверху в ее карие глаза, такие чувственные и живые, что они словно светились. Я гладил ее лицо, чуть касаясь гладкого лба, тонких бровей, носа, губ. От этого будто искры зажигались в моем теле и бежали в ребра, в руки, в ноги.
Господи, как она была хороша! Эта улыбка, эти верящие глаза. Она была для меня готова на все.
Сейчас мы будем любить друг друга.
Потом я выложу ей новости.
Кеннеди, ты придумал мерзкую штуку. Нельзя ее так использовать. Скажи ей сейчас то, что должен сказать. Не оттягивай.
– Ты меня любишь? – тихо спросила она, глядя на меня так, будто боялась ответа.
– Ты знаешь, что да.
– Любишь?
– Да.
– Скажи это, Рик, милый!
– Да, я люблю тебя.
– Ты мой спаситель. Если бы не ты, меня бы уже не было.
Я улыбнулся:
– Ты преувеличиваешь.
– Нет.
Я поцеловал ее в лоб.
– В то утро, когда ты меня нашел в лесу. Я нашла кусок лески. Я собиралась повеситься.
– Слава Богу, что ты этого не сделала. Таких, как ты, больше нет, ты это знаешь?
– Я тебе не наскучила?
– Никогда.
– Кейт Робинсон к тебе неровно дышит, знаешь?
– Кто тебе такое сказал? Джоанна?
– Нет. – Она чуть блеснула глазами. – Кейт мне сказала. Мы ласково разговаривали, перемежая слова поцелуями, но я чувствовал, как растет напряжение. Бог знает почему, но я чувствовал, что она хочет поделиться тайной или в чем-то сознаться.
Она поглядела снизу мне в лицо.
– Ты счастлив?
– Когда мир горит у нас под ногами? Вулканы, массовые убийства, обращенные в пепел поля?
– Люди тысячи лет переживают голод и войны. Жизнь продолжается. Ты счастлив?
Мне стало не по себе. Кэролайн все это время уходила от реальностей, а теперь решила идти им навстречу.
– Рик, ты счастлив?
– Это звучит по-дурацки, учитывая, в каком дерьме мы сидим… но бывают минуты, когда я с тобой, и я счастлив, как никто на свете. Как никогда в жизни.
– И хорошо.
Она улыбнулась. Почему-то этот ответ был для нее важен. И наступила пауза. Будто каждый из нас ждал, что другой скажет что-то очень важное.
Я понял, что настало время говорить.
– Кэролайн, я должен тебе что-то сказать.
– Я тоже.
– Ты?
– А чему ты удивляешься? – улыбнулась она. – Дай-ка только я тебя расстегну. И вот так вот руку просуну. Я сдвинулся, пропуская ее руку.
– Ого… да здесь тесно, Рик. Это ты так рад меня видеть?
– Я черт знает как рад тебя видеть, Кэролайн. – У меня забилось сердце. – Но ты мне хотела что-то сказать?
– Мммм…
– Выкладывай.
– Ты первый.
Не было способа сказать это не в лоб. И я сказал.
51
– Я улетаю в Лондон. Меня месяц не будет.
Она перестала меня гладить. Глаза ее расширились:
– В Лондон?
– Говард там нашел нетронутый оптовый склад. Забитый под потолок провизией.
– Но почему Лондон? Ничего ближе нет?
– Нам неизвестно.
– Но ведь Лондон затоплен?
– Частично, вдоль Темзы. А это повыше, возле Хэмпстеда.
– А почему целый месяц?
– У Говарда только четырехместная “сессна”. Она на обратном пути может взять немного. Так что мы там станем лагерем, а Говард будет каждый день летать туда и обратно. Чего нам хватает – так это горючего, и поэтому можно будет сделать рейсов тридцать…
Слова застряли у меня в горле, когда я посмотрел в лицо Кэролайн. Разочарование, грусть. Чувство, будто я никогда не вернусь, что она меня потеряет навеки.
– Я скоро вернусь, Кэролайн, – сказал я как можно более нежно. – Ты и соскучиться не успеешь. Зато не будет больше выходов на поиск на два дня. – Я поцеловал ее. – Мы будем вместе.
– Будем, – кивнула она.
– А ты что хотела мне сказать?
– А! – она отвернулась. – Ничего существенного.
– Давай, говори. Еще минуту назад это было важно.
Она снова посмотрела на меня и слегка улыбнулась.
– Ничего серьезного. Я… Мы со Сью и Стивеном вырабатывали план диеты. Группе нужно более сбалансированное питание, чтобы не страдать от дефицита витаминов.
Я ей не поверил, но настаивать не стал.
Только что у нее было встревоженное лицо, и вдруг оно прояснилось.
– Тебе действительно дали важную работу. Ты прав, месяц пролетит незаметно. Когда ты летишь?
– Завтра.
– Что ж… у нас остается мало времени, правда?
Она, не отводя глаз и все так же улыбаясь, стянула футболку через голову, вывернулась из джинсов. Ветерок стал уже холоднее, и она покрылась гусиной кожей. Соски затвердели темными точками.
Я сел, чтобы снять джинсы, но она повалила меня на спину.
– Дай-ка тетя Кэролайн все сама сделает. – Улыбка ее стала игривее. – Ты только помни про меня, вот и все. У себя в пентхаузе, в Лондоне.
– Нам повезет, если достанется палатка.
– В палатке, в сарае… А что нам делать вот с этой невоспитанной штучкой?
Она стала гладить его от головки до корня, потом ее прохладные пальцы осторожно накрыли мне мошонку. Я испустил долгий счастливый вздох. Такие были опытные у нее пальцы, они гладили, нежно сдавливали, потом схватили так, как умела только она. Я застонал, глядя на плывущие по небу облака.
Это было блаженство.
Она убрала пальцы, и на их место скользнули губы. Язык облизал головку, вокруг, вокруг, как рожок с мороженым.
О Господи… целый месяц этого не будет. Может, мне удастся растянуть лодыжку или порвать мышцу. И тогда Кэролайн будет за мной ухаживать двадцать четыре часа в сутки.
Через минуту мы лежали голые на вереске. Она встала, раскинула руки в воздухе, улыбаясь. На ней не было ни унции жира. Живот плоский, талия невероятно тонкая, груди такие твердые, что на вид как каменные. Я погладил ее ногу от колена до кочки волос. Такие мягкие, шелковистые. Я хотел прижаться к ним лицом.
И вдохнуть ее чудесный аромат.
– Тебе будет этого всего недоставать? – спросила она.
– Ты же сама знаешь, Кэролайн.
– Тогда тетенька тебе сделает подарок перед отъездом.
– Какой?
– А вот тот, который ты сейчас получишь.
Она нагнулась к своей одежде, блеснув кожей на солнце, позвонки на спине изогнулись вместе с изящным телом. И она вытащила пакетик в фольге.
– Я наркотиков не принимаю, – усмехнулся я.
– Любовь тоже наркотик, – улыбнулась она в ответ. – Ты лучше посмотри, что тетя Кэролайн тебе принесла.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
