Вот так-то. Я вернулась в свой офис скорее потрясенная, чем обрадованная. Что произошло? Чем вызван подобный поворот событий? Я ничего не понимала. Целый месяц я тщетно пыталась доказать существование серийного убийцы. Меня никто не слушал. А тут вдруг в это поверили все. И почему он сказал, что рассматриваются семь, а не пять дел?
Очень скоро мне предстояло получить ответы на все вопросы.
В половине второго я вошла в просторный кабинет на третьем этаже. В центре помещения, образуя своего рода ост ров, стояли четыре стола. Вдоль стен тянулись переносные доски для информационных сообщений. Детективы толпились в дальнем конце кабинета перед одной из досок. На ней я увидела две знакомые карты: карту Монреаля и схему метро. На каждой цветными точками выделялись головки нескольких вколотых булавок. На семи других досках, расположенных в ряд вдоль правой стены, было написано по одному женскому имени, под ними размещались фо тографии. Пять имен я знала наизусть, другие видела впервые.
Клодель удостоил меня непродолжительным взглядом, другие детективы поприветствовали весьма дружелюбно. Мы обменялись несколькими фразами о погоде и принялись рассаживаться за столы.
— Все вы знаете, — начал собрание Райан, — для чего мы здесь собрались и что от нас требуется. — Он жестом указал на стопку папок перед собой. — Мне хотелось бы, чтобы каждый из вас подробнейшим образом рассмотрел вот эти документы. Изучите их, запомните как можно больше сведений. Постепенно вся информация, которую мы собираем по тому или иному делу, заносится в компьютер, но происходит это довольно медленно. В данный момент придется работать по-старому.
Все закивали.
Райан осмотрел лица присутствовавших:
— Запомните одно важное правило: мы команда. О геройствах и индивидуальных расследованиях забудьте. Обменивайтесь друг с другом мыслями, делитесь любой информацией. Только так мы сумеем поймать этого мерзавца.
— Если он один-единственный, — произнес Клодель.
— Если даже и нет, Люк, мы должны отыскать их всех.
Клодель опустил уголки губ и начертил несколько вертикальных линий в своем блокноте.
— Не менее важно также и сохранение всей имеющейся у нас информации в строжайшем секрете, — продолжил Райан.
— Патино не собирается сообщать о создании нашей команды другим своим подчиненным? — поинтересовался Шарбонно.
— Нет. Мы будем работать тайно.
— Да уж, — согласился Шарбонно. — Услышь народ, что где-то рядом ошивается серийный убийца, все тут же обделаются.
— Пресса пока тоже не проводила между убийствами никаких параллелей. Патино хочет, чтобы до некоторых пор все так и оставалось.
— У репортеров комариные мозги, — заявил Бертран.
— Это только мы так считаем.
— Но ведь до подобных вещей папарацци никогда не додуматься!
— Прошу тишины! — воскликнул Райан. — Итак, на данный момент мы имеем следующее.
Он кратко изложил содержание каждого из дел. Я молча слушала озвучивание собственных идей, даже фраз, записанных кем-то на бумагу. Еще и соображений Добжански, конечно, но тоже переданных мной.
Увечье. Введение в тела жертв инородных предметов. Объ явления о продаже жилья. Станции метро. Кто-то перепроверил и дополнил мои выводы. Мясной магазин, в котором когда-то работала Грейс Дама, оказывается, располагался в квартале от Сен-Лорана. И совсем рядом с домом Сен-Жака и «Берри». Значит, все совпадало.
После последнего разговора со мной по телефону Райан сразу направился к Патино. Вскоре было принято решение признать монреальское расследование делом первоочередной важности. К Добжански обратились с официальным запросом, Райан заполучил все необходимые бумаги и разрешения и возглавил спецгруппу. Вот так.
Я чувствовала сильное облегчение, смешанное с обидой. Я вложила в это дело столько труда, а они взяли и просто воспользовались результатами. Идя на это собрание, я боялась столкнуться с неодобрением, на молчаливое же принятие своей работы не настраивалась.
— Итак, кого мы должны искать? — спросила я, старательно пытаясь не выдать голосом своего негодования.
Райан вытащил из стопки тонкую папку и раскрыл ее.
— Мужчину, — прочел он. — Белого. Франкофона. Вероятно, с образованием не выше уровня средней школы. Возможно, из числа тех, кого ловили на мелких правонарушениях сексуального характера.
— Как это понимать? — спросил Бертран.
— Подглядывания, непристойные телефонные звонки, обнажение на глазах незнакомых людей определенных частей тела.
— Интересные занятия! — воскликнул Клодель.
— Убийство чучел, — усмехнулся Бертран.
Клодель и Шарбонно фыркнули.
— Что за «убийство чучел»? — спросил Кеттеринг из Сен-Ламбера.
— Один придурок вот уже в течение пяти лет пробирается в чужие дома, делает чучела из дамских ночных сорочек и протыкает их ножом.
— Планирует преступления с особой предусмотрительностью, — продолжил читать Райан. — Возможно, использует какой-то трюк для вступления в контакт с жертвой. Возможно, женат…
— Что? — спросил Руссо из Сен-Ламбера.
— Это прекрасная защита от подозрений.
— Думает, что мы рассудим: не приносит же он жертв своей женушке, — сказал Клодель.
— Возможно, — дальше прочел Райан, — заранее выбирает пустынные места для совершения убийств.
— Подвалы? — спросил Кеттеринг.
— Ребята обследовали каждый сантиметр подвала в той дыре, где мы побывали, — сказал Клодель. — Любое кровавое пятнышко они непременно обнаружили бы.
— Чрезвычайная жестокость предполагает мощнейшую злобу, — продолжил Райан. — Возможно, им движет жажда мести. Возможно, он претворяет в жизнь садистские фантазии, включающие в себя желание унизить, причинить боль. Возможно, отклонение носит оттенок религиозного характера.
— А религия здесь при чем? — поинтересовался Руссо.
— В Адкинс он воткнул статуэтку, Ганьон оставил на территории семинарии, Дама закопал у монастыря.
Несколько мгновений все молчали. Настенные часы громко тикали. Откуда-то из коридора послышался стук чьих-то каблуков по полу.
— Слишком много всяческих «возможно» да «вероятно», — сказал Клодель.
Его упрямство меня взбесило.
— Если мы будем рассматривать эту проблему именно так, то очень скоро получим еще один труп! — выпалила я.
Мышцы на лице Клоделя напряглись, он уставился в свой блокнот, ничего не добавив.
— Каковы предсказания доктора Добжански? — спросила я гораздо спокойнее.
— Весьма неутешительные, — мрачно ответил Райан. — Он подозревает, что преступник теряет контроль над собой, действует все более смело, жаждет все больше крови. И что продолжит убивать.
Он закрыл папку и передвинул ее в центр стола.
Еще одна пауза.
Наконец Райан взглянул на часы. Мы все последовали его примеру.
— Итак, за работу. — Райан указал на папки с документами. — Люк, Мишель, Готье занимались вы, с документами в свое время вы ознакомились хорошо.
Клодель и Шарбонно кивнули.
— Данные о Питр следует перепроверить. Остальные дела заведены не так давно. Наверное, все, что по ним имеется, лежит здесь.
С пятью заведенными не так давно делами я была прекрасно знакома. Поэтому сразу занялась рассмотрением двух других, восемьдесят восьмого и девятого годов.
Полуобнаженное, сильно разложившееся тело Констанции Питр обнаружили в заброшенном доме, в Кахнаваке, индейском поселении вверх по реке от Монреаля. Мари-Клод Готье нашли у станции метро «Вендом», отправного пункта поездов, движущихся в сторону западного пригорода. Обеих женщин убийца жестоко избил и перерезал им горло. Готье было двадцать восемь, а Питр тридцать два года. Обе проживали одни. И в том и в другом случае полиция ничего не выяснила.
Я потратила три часа. По сравнению с остальными пятью папками эти две содержали довольно мало информации. Возможно, потому, что и Готье, и Питр были проститутками. Их использовали в жизни, ими пренебрегли после смерти. Наверное, их кошмарный уход восприняли даже как благо для общества. Я запретила себе развивать эту мысль.
При жизни эти две женщины выглядели совершенно по-разному, но в чем-то были сходны: их лица отличались неестественной белизной и изобилием косметики. Взгляды обеих были холодными и бесстрастными. Мне вспомнились проститутки из Мейна. Тех я видела в жизни. Этих — на фотографиях.
Я просмотрела остальные снимки, зная заранее, что на них увижу. Питр: двор, спальня, тело. Готье: станция метро, кусты, тело. Голова Питр почти отделена от туловища. На шее Готье тоже краснел глубокий порез, ее правый глаз представлял собой кровавое месиво. Жестокость, с которой убили обеих женщин, и послужила причиной того, что расследование этих дел тоже поручили нашей спецгруппе.
