И первым это может сделать резидент ЦРУ Ричардсон, который, как и его предшественник Уильям Колби, ходит в числе приближенных к Зьему. Когда стало известно об отсрочке переворота на неопределенное время — «надо накопить больше сил для решающей схватки», — Лодж послал в Вашингтон телеграмму, выражающую его пессимизм и подавленность: «У генералов нет ни желания, ни организации для достижения чего бы то ни было».
Руководитель группы военных американских советников генерал Харкинс был настроен более оптимистично. Он сообщал министру обороны: «Каша, которую генералы заварили не без нашего поспешного подталкивания, не удалась. Назовем это не попыткой переворота, а организованным беспорядком. Я думаю, что на все надо больше времени. Полностью отказаться от идеи переворота здесь не собираются. Значит, она будет медленно дозревать. Мы должны помнить, что это Восток. А тут ни в коем случае нельзя торопить события».
Как ни странно, в Вашингтоне вдруг почувствовали облегчение. Наступала передышка. Можно было и здесь провести более обстоятельную подготовку. В первую очередь общественного мнения. Не раскрывая настоящих планов и намерений, дать понять, что Соединенные Штаты недовольны методами, которыми Зьем правит страной, намекнуть, что, если так будет продолжаться и дальше, вряд ли ему удастся удержаться у власти. Президент Кеннеди взял на себя эту нелегкую обязанность. В программе новостей телекомпании Си-би-эс, отвечая на вопросы обозревателя, он сказал:
— Если правительство президента Зьема не предпримет больших усилий для завоевания народной поддержки, то думаю, что войну там не удастся выиграть.
— А есть ли у него время для восстановления поддержки южновьетнамского народа? — спросил обозреватель.
Мягко, без упоминания имен, но так, чтобы все было ясно Зьему, президент Кеннеди ответил:
— Все будет зависеть от того, проведет ли президент Зьем политические реформы и сумеет ли он освободиться от лиц, которые вызывают наибольшее недовольство. — Это был явный намек на супругов Ню. — Изменив политику и, возможно, сменив людей, полагаю, что он сможет обрести доверие. Если же такие изменения не будут произведены, я сказал бы, что шансы у него для завоевания поддержки не слишком хороши.
Кеннеди будет стараться объяснить, почему Америка ввязывается в войну во Вьетнаме.
— Я убежден, что Вьетнам играет ключевую роль в обеспечении национальной безопасности Америки. Я знаю, народу не нравится, что американцы занимаются подобными делами. 47 американцев были убиты в боях с противником, но это очень важная борьба, хотя она и ведется далеко от нас.
Забегая вперед, следует сказать, что двадцать лет спустя, осенью 1983 года, точно так же объяснит свой экспансионизм другой президент Америки — Рейган, когда отдаст приказ американскому флоту и морской пехоте вторгнуться в Ливан — столь же далекую от Соединенных Штатов страну, как и Вьетнам.
В Сайгоне по-своему отреагировали на обострившиеся отношения с Соединенными Штатами. В правительственной газете, выходящей на английском языке, «Таймс оф Вьетнам» появилась редакционная статья, обвинявшая ЦРУ в подготовке военного переворота. В ней также говорилось, что выступления буддистов против президента Зьема — это «международный заговор» коммунистов и американцев. Однако автор вскоре объявился: им оказалась мадам Ню.
Президент Кеннеди собрал в Белом доме совещание, которое проходило бурно. Речь шла о перспективах развития военной обстановки во Вьетнаме. Сможет ли режим Зьема противостоять растущему сопротивлению народа — вот был главный вопрос совещания. В основном ответ на него был отрицательным. Последним в протокол было занесено выступление министра юстиции Роберта Кеннеди. Он настаивал на жестких санкциях против Зьема.
— Если мы пришли к выводу, что с Зьемом мы проиграем, почему бы уже сейчас не принять самые решительные меры?
Но президент колебался. Он хотел действовать не торопясь, благоразумно, чтобы не вызвать на себя лишних нападок. В конце концов он решил послать в Сайгон высокую миссию с чрезвычайными полномочиями с двумя руководителями во главе: министром обороны Макнамарой и председателем комитета начальников штабов Тэйлором. В состав миссии входили видные дипломаты, крупные военные и гражданские представители правительства. В неопубликованных мемуарах заместителя министра обороны Уильяма Банди есть такая запись: «Мы отчаянно нуждались в сбалансированном предложении, по возможности согласованном. Макнамара собрал всех нас и сказал, что нам надо сделать все возможное и невозможное для поисков более или менее четкой и согласованной оценки по ключевым вопросам». Потом, после десятидневного пребывания в Южном Вьетнаме, Банди запишет:
«Впервые в жизни я осознал громадную сложность самого механизма войны. У меня, как, я думаю, и у Макнамары, надолго появилось сомнение в способности любого человека правильно разобраться в происходящем. Все было слишком распыленно, слишком много такого, что имело критическое значение, происходило за кулисами».
Нго Динь Зьем каждый день получал обширную информацию об открытой и тайной работе членов миссии. Он знал, что одни из них встречались с генералами, у которых с Зьемом были натянутые отношения, и вели с ними долгие беседы. Другие были слишком любопытны и настойчивы в стремлении изучить личную жизнь членов его семьи, ее участие в деловой жизни, взаимоотношения друг с другом. Когда ему доложили, что с ним хотят встретиться Макнамара и Тэйлор в сопровождении посла Лоджа и руководителя группы военных советников Харкинса, Зьем решил, что во время встречи он возьмет управление беседой в свои руки и покажет американцам неприглядность и неискренность их поведения.
Беседа в президентском дворце «Зялонг» началась действительно, как задумал Нго Динь Зьем. Он, не дав гостям осмотреться, начал обвинительный монолог в довольно сильных выражениях. Постоянно вскакивая со своего места, он суетливо закуривал новую сигарету, оставив старую дымиться в пепельнице, подбегал к огромной, во всю стену карте Вьетнама и показывал места, где он успешно ведет бои с Вьетконгом и наносит ему тяжелые удары.
Гости слушали, не перебивая, и это выводило Зьема из равновесия, сбивало с той позиции, которую он сам определил. Наконец не выдержав, он, повернувшись к Макнамаре, стал жестко говорить о том, что у него уже составлено досье об участии американских представителей в Сайгоне — военных и гражданских — в подготовке антиправительственного заговора. Он остановился, чтобы перевести дух, и Макнамара вклинился в эту паузу.
— Вопрос об участии американцев в каком-то заговоре, господин президент, настолько недобросовестная выдумка кого-то из ваших помощников, что я счел бы оскорблением обсуждать его. Мы стоим полностью на вашей стороне, и вам это хорошо известно. А то, что у нас раздается порой критика вашей администрации, то это нельзя иначе объяснить, как желанием поднять престиж и эффективность деятельности вашего правительства.
— Можно было бы, господин Макнамара… — начал несколько растерянно Нго Динь Зьем, но Макнамара перебил его, пренебрегая этикетом и правилами хорошего тона. Сейчас было не до этого.
— Мы глубоко озабочены, господин президент, религиозными и другими волнениями в вашей стране и в связи с этим хотим сказать, что у нас растет тревога, что политические упущения вашего правительства могут нанести серьезный ущерб войне.
— Это клевета, распространяемая некоторыми газетами, в том числе и американскими! — возмутился Нго Динь Зьем. — Я хочу вам сказать, что Соединенные Штаты не понимают того, что происходит в нашей стране. Я полагаю, что ваши представители здесь неправильно информируют президента, государственный департамент.
— Это в мой адрес, господин президент? — сухо спросил посол.
— Вы у нас как посол молодой, господин Лодж, мы вам очень рады и как раз на вас возлагаем надежды в решении наших трудностей и устранении непонимания нас Вашингтоном.
Макнамара снова перебил президента:
— Как нам следует понимать, господин президент, недружественные, крайне тенденциозные и раздраженные высказывания мадам Ню в адрес наших людей, находящихся во Вьетнаме? Вот послушайте, — Макнамара извлек из кармана газетную вырезку и прочитал: «Американские младшие офицеры ведут себя во Вьетнаме как жалкие наемники. Американцы хотели бы распоряжаться у нас так, как в какой-нибудь колонии». Это пишет мадам Ню, господин президент, и такие выпады глубоко оскорбляют американский народ.
— Господин Макнамара, господа, — назидательно произнес Зьем, поняв наконец, что от него требуют американцы, — мадам Ню — член парламента и как таковая имеет право говорить то, что думает. Это право, как мы знаем, сохраняется и за членами конгресса Соединенных Штатов. Не так ли?
