– Тайм-аут, Мон.
Добредя до двери, я оглянулся – Мон уже успел запихнуть себе в рот еще какую-то гадость и теперь рылся в контейнере в поисках очередной порции.
– Мон, это значит, что через сто лет я стану вот таким?
Он повернул ко мне свою измазанную в чем-то зеленом физиономию.
– А что тебе не нравится?
Я стоял в пустом тусклоосвещенном коридоре, засунув руки в карманы. Пытался переварить услышанное. Что это вообще такое – «я»? Нечто, спрятанное где-то там, позади моего взгляда? То, что управляет вот этими руками и вот этими же ногами? То, что шевелит языком и говорит глупости? Начинка для поношенной синей пижамы, насест для скуфа, погремушка для адмирала флота Нейла Льюиса Лерца? Черт его знает… Как уместить в голове то, что это не единственный «ты»? Что в десятке метров сижу еще один «я» и увлеченно набиваю желудок разной снедью, а где-то еще есть третий «я», белый и железный, который превосходно обдурил себя самого, скрыв от него то, что прекрасно знает еще одного себя, и ведет второго себя к себе третьему. Бр-р-р.
Растроение личности – это клинический диагноз, а как назвать попытку собрать три внешне разных личности в одну? Не с моими мозгами такое понимать. Проще договориться, что я – это тот, что в пижаме, а Мона по-прежнему называть братом. Эммади считать папой как-то не особо получается, поэтому Эммади у нас будет Эммади. А будет плохо себя вести – будет «железкой». Ки-Саоми пусть остается сестрой. М-да… Viva la difference!
Когда я вернулся к Мону, они с Эммади сидели за шахматным шаром и пристально на него смотрели. Позы были одинаковыми настолько, что хотелось зажмуриться и потрясти головой. Они специально?
– Привет, мы!
– Привет…
Повернулись и ответили они тоже синхронно. Наверное, Мон подговорил Эммади на этот дурацкий розыгрыш… Хотя зачем уговаривать – если они одинаковые, то эта идиотская идея придет в их головы одновременно.
Дурдом. Можно снимать сериал «Я и мои „Я“…
– Эммади, сгинь, пожалуйста. Больше двух меня я в комнате не потерплю. Перебор…
Эммади молча вышел. Стало поспокойнее.
– Ну как, переварил?
– Да, пожалуй.
– Теперь порядок? Ничего не гложет?
– Ну, за исключением того, что вся моя жизнь – часть плана двух других меня… Наверное, ничего.
– Все мы часть промысла Божьего…
Интересно, когда у меня появится страсть отмахиваться громкими фразами? Глядя на него, мне все меньше хочется стареть…
Мон наконец наелся и вооружился бокалом и мундштуком. Ни трубки, ни кальяна не было, что абсолютно не мешало мундштуку выпускать искрящийся бежевый дым. Передо мной живое доказательство превосходства технологии Красных… Что б меня это хоть сколько-нибудь волновало…
– Ты знаешь, что твой брат – единственный хомо, обыгравший техноида в шахматы? Хотя я уверен, что эта сволочь специально пропустила последний гамбит… Не хочешь сыграть? До следующей фазы плана еще восемь часов тридцать две минуты.
На часы он даже не взглянул.
– Я плохо играю.
– Ты должен учиться, иначе станешь позором семьи. Оми отлично играет, торопливо, но талантливо – она быстро тебя раскроет, если ты будешь постоянно «поддаваться». Она этого не любит. Да и кто любит?
– Лучше объясни, что за следующая фаза. И какая была перед ней. И что это вообще за план?
– Тимми, ваша вьюношеская нетерпеливость вызывает мое заслуженное стариковское раздражение.
– Раз так, мой престарелый дедушка, не изволите ли вы соответствовать своему почтенному столетнему возрасту? Тебе обязательно разыгрывать из себя клоуна?
– Внучок, принеси водички и подай мои привилегии возраста – я храню их во-о-он в той ночной вазе…
– Мон!
На секунду его лицо приняло серьезное выражение.
– Тим, кончай. Сам ты, помнится, последние часы перед возможной смертью рассказывал сказочки и в снежки играл – Эммади уже жаловался. Что ж ты мне расслабиться не даешь? К тому же от серьезного и насупленного меня ты вроде уже устал – я имею в виду дройда. Я прав?
– Да, прости…
Он снова расплылся в своей шутовской улыбке.
– Вот и хьячи. А хлебнем-ка мы еще настоечки!
Он хлебнул. Я снисходительно терпел его кривляния.
– Так, значит, ты признаешь, что можешь погибнуть в ближайшее время?
Мон сделал очередной огромный глоток и протянул бокал мне.
– Ага.
Я решил, что это не такая уж плохая идея и залпом допил остававшуюся в бокале жидкость… У меня перехватило дыхание. Когда я снова смог вдохнуть, передал бокал Мону, и он наполнил его снова – из пузатой бутыли зеленого стекла. Я был уверен – если ее повернуть, увидишь этикетку с черепом и костями.
– Что это?
Мон гордо поднял бутыль над головой и рассмотрел на свет – свет через бутылку не проникал. Совсем. И дело было явно не в толстом мутном стекле.
– Это ром. Самый настоящий. Думал, ты оценишь. Так долго рецепт искали…
– Я оценил… Но пить больше не буду.
Он пожал плечами и отдал мне мундштук.
– Тогда кури.
Я осторожно сделал затяжку – вдруг там табак, махорка или еще что-нибудь из антиквариата… Что это за смесь, мне понять не удалось, но кашлял я долго. Впрочем, сойдет… Главное, что не мешает думать и галлюцинаций не вызывает. Ведь этот зеленый кролик уже давно сидит у Мона на голове… А вот где он раздобыл морковку на военной базе? Может, допросить его – тут очень кстати стоит миниатюрная дыба для кроликов. А может, это вовсе и не кролик, а самая настоящая крыса – вон хобот какой…
Я осторожно отдал мундштук Мону и потряс головой.
– Очень смешно. Надо подарить тебе наладонный шокер, чтобы ты мог бить током всех, кто до сих пор неразумно с тобой здоровается…
– А что? Классная мысль.
– Мон, этой хохме с полтыщи лет.
– Ну и что с того? Я древний, она древняя – мы сойдемся.
– Что правда, то правда – юмор у тебя доисторический. Так, наверное, еще динозавры шутили. Потому и вымерли.
– Я не вымру. Ти-Монсор не может умереть.
Я медленно пережевывал нечто со вкусом «дичи», подстреленной за секунду до естественной смерти.
– Мон, раз уж тебе так приспичило насладиться маленькими радостями, перед тем как мы все отправимся на тот свет… Мне, наверное, лучше выяснить у кого-нибудь еще – с чего мы так туда спешим и когда отправляется наш поезд. Ага?
Он дыхнул на меня дымом и покачал головой.
– Сиди. Остальные заняты. Я объясню – только соображу, как изложить все вкратце…
Привстав с кресла, он стянул куртку и сел обратно, прижав пальцы к вискам.
– Что ж, братишка, пора ввести тебя в наш семейный бизнес по экспорту оливкового масла…
На этот раз он не улыбался. Смотрел, прищурившись, на ряд криогенных кабин с ранеными. Похоже, в этом бизнесе жесткая конкуренция…
– В детали забираться не буду, думаю, суть ты уловишь и без этого… В общем, вся эта канитель направлена на предотвращение угрозы поглощения Империей Малых Миров. Двадцать три года назад, когда мы начали подготовку к операции, эта угроза была довольно размытой. Постепенно она обретала все более реальные черты – через пять-семь лет Империя была бы готова к открытому противостоянию. Как минимум – с нами. Или даже со всеми Малыми Мирами одновременно. Сторонники экспансивной политики по-прежнему занимают лидирующие посты, что мы и собираемся исправлять…
– Как?
Мон вдохнул поглубже, потом медленно выдохнул.
– Силами самой Империи, естественно. Поэтому единственные Красные, напрямую задействованные в операции, – только мы вдвоем да сестренка. Все остальные – полноправные граждане Второй Империи Свободы…
– Изменники?
Он усмехнулся.
– Только не ляпни такого при них… Тим, ты мало побродил по Империи – не был на ресурсных планетах, не ощущал на себе действие всей госмашины. Они самые настоящие патриоты – других я и не искал. Просто люди, прекрасно осознающие, что идиотское стремление к захвату контроля над всем человеческим сектором тащит саму Империю в пропасть. Оборонный бюджет, контроль экономики, направление всей индустрии по четкой колее – все для той же цели, постоянные проверки, слежка за «возможными агентами», расходы на патруль и охрану границ, эмбарго на большинство экспортных товаров из Малых Миров – думаешь, все это идет Империи на пользу? Настоящей Империи – той, что вкалывает под куполами по двенадцать часов, на планетах, не дотягивающих до трехсот по Шимеру. Людям, я имею в виду, нормальным людям, все это давно осточертело, но их не так много. Фанатиков экспансии еще меньше, но добавь к ним большинство, которое не склонно к размышлениям и катится по инерции, – им и в голову не приходит, что может быть по-другому, а любая попытка залезть на «ящик из-под мыла» пресекается через пару минут – это они четко отслеживают. Поэтому все, чем мы здесь занимаемся – помогаем имперцам решить их же внутренние проблемы. Революция, мальчик мой… Все довольно банально.
