Барк и капрал Руал поспешили наверх, к бойницам, где два взвода роты «Зулу» обслуживали минометы и обстреливали противника со стен лазерными залпами. Здесь, на ограниченном пространстве было очень тесно. Командир роты капитан Бахаса стоял у бойницы в полный рост, меняя магазин автогана. Барк крикнул, чтобы он пригнулся, но капитан не услышал. Пуля попала Бахасе в грудь, и капитан рухнул. Барк подумал, что он наверняка мертв, но капитан поднялся, смеясь. Пуля попала в компас, пристегнутый к портупее, и застряла в металлическом циферблате.
Прямо перед ними стрелок из стаббера вдруг упал на свое оружие и безжизненно сполз на землю. Барк и Руал побежали к нему, но остановились, услышав крик о помощи с другой стороны укреплений.
— Медик! Медик!
Крик слышался со всех пунктов укреплений, жалобный и достаточно громкий, чтобы его было слышно сквозь шум боя. Он слышался все чаще по мере того, как росли потери.
Капрал Руал делал что мог. Смертельно раненые, такие как заряжающий миномета, пораженный шрапнелью в горло, получали дозу болеутоляющих средств, которые раздал Барк. Спасти таких раненых было невозможно, особенно тех, у которых сразу серела кожа и закатывались глаза. Тем, кто мог сражаться снова – с ранениями в конечности, потерей крови – Руал изо всех сил пытался оказать помощь, держа санитарную сумку в одной руке. Барк следовал за молодым капралом, нося кожаный чемодан с хирургическими инструментами.
Внизу противник штурмовал ворота. Ракеты и снаряды безостановочно били по стенам. Кантиканец, стрелявший через амбразуру, получил попадание в голову и рухнул вниз. Другой гвардеец, подбежав, оттащил его за ремень от стены к куче мертвых и раненых в центре площадки. Его место занял другой солдат. Эта сцена повторялась снова и снова, как в страшном сне. Умирать, стрелять, перезаряжать и снова умирать.
Кровь покрывала бронированные перчатки Барка красной блестящей пленкой. Он перестал думать, позволив рукам делать свою работу, зажимая швы или передавая медикаменты по указанию Руала. Искаженные болью лица гвардейцев, открытые в крике рты, казалось, останутся в памяти Барка на всю оставшуюся жизнь. Эти солдаты, воины Империума, страшно кричали, их мышцы свисали кровавыми лохмотьями. Барка дважды стошнило, а в третий раз его вырвало желчью. Чтобы рвота не попала на раненых, он извергал содержимое желудка на стену, пригнув голову за зубцами.
Тошнота угрожала одолеть его в четвертый раз, когда он обрабатывал разорванное бедро сержанта. Инквизитор наклонился к стене и вдруг услышал глухой стук. Открыв глаза, он увидел, что в край бойницы попала граната. Отскочив от края, она откатилась по каменной стене. Потом она взорвалась.
Бойница приняла на себя взрывную волну и осколки, но была разрушена. Град мелких каменных обломков ударил Барку в лицо. Инквизитор упал на колени, его лицо превратилось в кровавое месиво. Он даже не успел включить силовой генератор.
— Я ничего не вижу! – воскликнул Барк, шатаясь на бруствере и слепо шаря руками.
— Ничего не вижу! – повторил он, теперь в его голосе звучало отчаяние.
Капитан Бахаса, стреляя со стены, побежал на помощь инквизитору. Капрал Руал тоже бросился к нему. Барк кричал.
Медик бросил взгляд на лицо Барка и, взглянув на капитана Бахасу, молча покачал головой. Все плохо. Каменная крошка и обломки забили глаза Барка как спрессованный песок.
— Мои глаза целы? – спросил Барк, хватаясь за капрала.
— С вами будет все в порядке. Временный побочный эффект, — солгал Руал.
Инквизитор оттолкнул его, внезапно заплакав.
— Не лги мне. Я ослеп?
— Да, — сказал Бахаса.
— Святой Трон, только не сейчас, — прошипел Барк сквозь стиснутые зубы. Шатаясь, он ударил бронированными кулаками по бойнице. Древний известняк крошился, как мел, под ударом, порожденным отчаянием.
Бахаса и Руал просили инквизитора укрыться. Барк не хотел их слушать. Противник внизу открыл по нему огонь.
Пуля попала Барку в плечо, развернув его. Еще одна попала снизу вверх через нижнюю часть позвоночника, не защищенную бронекостюмом. Пуля пробила его сердце, выйдя через грудную клетку и оставив маленькую выпуклость снаружи на броне.
Инквизитор Вандус Барк умер еще до того, как упал на землю. Руал надеялся, что смертельная рана не причинила ему слишком много боли.
ГЛАВА 29
БРОНЕНОСЦЫ вырвали Цепь Крепостей из рук имперских войск. К третьем дню Последней Войны линия окруженного имперского фронта была взломана на всем протяжении.
Во Фтии железная дорога через центрально-восточный канал за пять часов переходила из рук в руки двенадцать раз. В некоторых местах огонь был настолько плотным, что солдатам приходилось стрелять вслепую, высунув из-за угла или бруствера лишь ствол оружия.
Столкнувшись с наступлением противника к западу от Аркеха, кантиканцы больше не могли держаться. Потому что солдаты были измучены до предела. После адреналина, после ужаса, после пятидесяти шести часов крайне ожесточенного боя, стали появляться сообщения о солдатах, умирающих от усталости.
В течение дня имперские штурмовики «Стервятник» и ревущие толстобрюхие бомбардировщики «Мародер» производили бомбардировочные налеты и штурмовки позиций Великого Врага. Они летели сквозь плотную завесу огня зенитных самоходных установок на сверхтяжелых гусеничных платформах и переносных ракетных комплексов. Несмотря на большие потери, пилоты совершали боевые вылеты весь день, задерживаясь только чтобы дозаправиться.
Начальник штаба заявил, что фронт неизбежно рухнет через двадцать четыре часа, самое большее – двадцать восемь. На месте раскопок в центре Ангкоры саперы установили в карьере и шахте подрывные заряды. Они должны были взорвать шахту, если противник прорвется сюда раньше, чем будут извлечены Старые Короли. Это, конечно, не удержит врага, но будет последним актом отчаянной храбрости. Капитан Силат, командир саперов, поклялся, что противник не закончит работу, которую они начали.
В полдень третьего дня начался разгром. Объединенная 2/15-я бригада под командованием бригадного генерала Дрейса Дершвана, защищавшая грузовую станцию Аркеха была разбита. Трупы солдат усыпали улицы и склады среди ящиков с гниющими овощами и протухшим мясом. Тело генерала Дершвана было повешено в проволочной петле на шпиле храма. Ходили слухи, хотя и не подтвержденные, что в тыл окопавшимся гвардейцам ударили космодесантники Хаоса из остатков роты Кровавых Горгон. 2/15-я бригада потерпела сокрушительное поражение, в центре осажденных имперских позиций образовался широкий разрыв.
Конец, предсказанный Верховным Командованием, наступал гораздо раньше, чем они ожидали.
— ДЕРЖАТЬ строй! Продвигаться повзводно! – крикнул Росс собравшимся вокруг солдатам.
Они держались из последних сил. Он видел это. Поблизости гвардеец упал на колени, сползая по разрушенной стене. Солдат оперся на лазган, опустив голову. Встать он уже не сможет.
Дисциплина, основа эффективности армии, слабела.
Росс обошел строй, выравнивая ряды солдат. Позади, за их неровным строем, возвышались баши-гробницы Ангкоры, их уступчатые вершины были окутаны дымом.
Росс больше не командовал 10-й бригадой. Он не знал точно, кем он командовал. Всю ночь остатки отступающих кантиканских частей проходили через его позицию без всякого подобия командной структуры. Роты, взводы и даже одиночные раненые солдаты собирались к позициям 10-й бригады.
Спустя час после рассвета Росс уже отчаялся. По его оценкам, под его командование собралось как минимум шесть тысяч человек – а как максимум десять тысяч. Пехота, уланы, артиллеристы, иногда даже с транспортом и орудиями, стремились под его командование. Многие не знали, где сейчас их непосредственные начальники и кто вообще командует их взводом или ротой, не говоря уже о батальоне.
На марше уланы двигались в авангарде бригады, искусно выбирая путь среди развалин. Элитные бойцы Кантиканской Гвардии с их характерными гранатными поясами и саблями почти с презрением относились к своим менее выносливым товарищам. Они общались друг с другом четкими сигналами жестов, тогда как прочим офицерам и сержантам приходилось кричать приказы, чтобы измученные солдаты услышали их. Молодые и неопытные гвардейцы часто отходили от своих взводов, пытаясь держаться ближе к уланам. Дисциплина марша не соблюдалась. Казалось, что в последние дни войны солдаты перестали бояться дисциплинарных наказаний. Они уже были в аду.
И когда ранним утром начался бой, для Росса не стал сюрпризом тот факт, что обескровленная 10-я бригада сразу пришла в состояние беспорядка.
Обстрел начался неожиданно. Танки Броненосцев – тяжелые гусеничные машины с приземистыми корпусами – пробивались сквозь развалины, сокрушая уцелевшие стены.
