Торжество, которое планировалось как неофициальное, будет освещено в печати и по телевидению, так что большинство жителей Калифорнии увидят его или прочтут о нем сегодня вечером или завтра утром.
За ужином — конечно же, с чудесными винами Долины Нейп — звучали приветственные речи. Был поднят тост за Пола и Бет Йел, и тут же последовала овация со всеобщим вставанием с мест. Почетный гость тоже поднялся, улыбаясь, для ответного слова. Он говорил около получаса, спокойно, просто, выразительно, как будто беседовал со своими друзьями. В его словах не было никакого пафоса, никаких громких заявлений, просто речь местного парня, который наконец вернулся домой.
— Я не собираюсь еще умирать, — сказал он. — А кто собирается? Но оставляя эту землю, я хочу сесть на уходящий автобус именно здесь.
Грустная часть речи закончилась.
— Но пока не придет этот автобус, я собираюсь быть активным и, надеюсь, нужным. Мне предложили дело, которым я могу заняться и которое принесет пользу Калифорнии. После надлежащих размышлений и совета с моей женой, которая не хотела, чтобы я весь день мешал ей дома (смех), я согласился присоединиться к штату служащих компании “Голден стейт пауэр энд лайт”. Но не для того, чтобы снимать показания со счетчиков, так как, к сожалению, острота моего зрения падает (опять смех), а как член правления и общественный представитель компании. Из уважения к моему почтенному возрасту мне разрешили самому установить рабочие часы, и я, вероятно, буду приезжать в “ГСП” — в те дни, когда я вообще соберусь там появиться, — на дружеские ленчи (громкий смех)… Мой новый босс, мистер Эрик Хэмфри, сегодня здесь, вероятно, для того, чтобы сделать свое заключение о моей социальной значимости и рекорде по длительности службы (смех и длительные аплодисменты)…
Улучив момент, Хэмфри смог наконец разъяснить Ниму создавшуюся ситуацию:
— Старик настоял на полной секретности, пока мы вели с ним переговоры, и захотел сам сделать сообщение в уже известной тебе форме. Вот почему я не могу тебе сразу все рассказать, даже несмотря на то, что именно ты будешь помогать ему разбираться в наших делах.
После того как Йел-справедливость (он мог бы оставить этот титул за собой на всю оставшуюся жизнь) закончил свою речь и сел под непрерывные аплодисменты, репортеры обступили Эрика Хэмфри.
— Пока мы еще полностью не обговорили все детали, — сказал им Хэмфри, — но в основном роль мистера Йела будет сводиться, как он и сказал, к защите интересов компании как в глазах общественности, так и перед законодательной и исполнительной властью.
Хэмфри дружелюбно улыбнулся репортерам, отвечая на их вопросы, и вообще выглядел довольным. “Обаятельный пройдоха, — подумал Ним. — Заарканить Йела, вывести его на орбиту интересов “ГСП энд Л” — это же огромная удача”. И дело было не только в доверии, которым пользовался Йел у людей; любая служебная дверь, начиная с самой высокой, губернаторской, была открыта для него. Ясно, что он станет лоббистом высочайшего уровня, но если кто-то назовет его так, Йел изобразит бурное возмущение. Ним был в этом уверен.
Теперь уже телевизионные репортеры обступили президента “ГСП энд Л”. “Сейчас он сделает заявление”, — предположил Ним. А мог бы на его месте быть он, Ним. Наблюдая за происходящим, Ним чувствовал зависть и сожаление.
Глава 6
— Не говоря уже обо всем прочем, — доверительно сказала Бет Йел Ниму, — нелишними для нас будут и деньги. Никто не становится богатым, работая в Верховном суде, а жизнь в Вашингтоне очень дорогая, и поэтому нам редко удавалось скопить что-либо. Дед Пола учредил в свое время семейный фонд, но им слишком плохо пользовались… Не положите ли вы другое полено?
Они расположились перед камином в небольшом уютном доме, затерянном в винограднике, примерно в миле от того места, где состоялся ленч. Дом предоставил супругам Йел человек, который жил в нем только летом, на то время, пока они не обзаведутся своим жильем.
Ним подбросил полено в огонь и пододвинул две почти прогоревшие головешки к веселому пламени.
Полчаса назад судья Йел, извинившись, ушел для того, чтобы, как он выразился, вздремнуть “для подзарядки батарей”. Он объяснил:
— Этому я научился много лет назад, когда обнаружил, что становлюсь невнимательным. Некоторые мои коллеги позволяют себе вздремнуть даже в суде.
Перед его уходом они беседовали около двух часов о состоянии дел в “Голден стейт пауэр энд лайт”.
Разговор “в укромном местечке”, о котором Пол Йел предупредил Нима перед приемом, не состоялся, потому что у судьи не было никакой возможности избавиться от назойливой компании обожателей там, у Мондави. Поэтому он предложил Ниму встретиться здесь, в доме.
— Если я хочу что-нибудь сделать, молодой человек, то собираю всю свою энергию. Эрик считает, что ты в состоянии дать исчерпывающее представление о вашей компании, так что давай начнем.
Пока Ним описывал положение компании, ее цели и проблемы, Йел задавал острые, точные вопросы. Ниму казалось, что он играет в шахматы с сильным соперником, настолько эта беседа требовала напряжения ума. А как поразила его удивительная память Йела! Казалось, что этот старый человек не забыл ничего из того, что происходило в Калифорнии много лет тому назад, даже историю “ГСП энд Л” он знал гораздо лучше, чем Ним.
Пока муж осуществлял свою “подзарядку”, Бет Йел накрыла чай перед камином. Вскоре опять появился Пол.
— Я слышал, вы говорите о семейном фонде. Его жена залила кипяток в заварочный чайник и поставила перед ним чашку.
— Я всегда говорила, что ты слышишь сквозь стены.
— Это благодаря годам, проведенным в суде. Там приходится напрягаться для того, чтобы слышать, что бормочут коллеги. Вы бы были удивлены, узнав, как много судей не умеют говорить внятно.
Йел обратился к Ниму:
— Этот фонд, о котором говорила Бет, мой дед учредил потому, что надеялся, что общественная деятельность станет традиционной в нашей семье. Он верил, что людям, выбирающим этот путь, не следует беспокоиться о получении дохода. Сегодня эта точка зрения не очень популярна, но я как раз согласен с ней. Я видел слишком много людей, занимающих высокие посты в Вашингтоне, которые ищут возможности заработать побольше денег. Это делает их незащищенными от искушения.
Судья сделал глоток чаю, который жена налила ему, и продолжал:
— Цивилизованный обычай — послеполуденный чай. Этим мы обязаны англичанам. Этим и основой нашего законодательства.
Он поставил чашку на стол.
— В любом случае, как правильно сказала Бет, наш фонд в ужасном состоянии. Пока я работал там, в суде, то ничего не мог сделать, но теперь начинаю кое-что восстанавливать. — Он хихикнул. — Это параллельно с работой в “ГСП энд Л”.
— Вообще-то фонд нужен не нам самим, — добавила Бет. — У нас внуки. Если они займутся общественной деятельностью, деньги им пригодятся, чтобы чувствовать себя независимыми.
Ним понял, что семейный фонд был больным местом семьи Йел. Как бы подтверждая это, Йел проворчал:
— Фонду принадлежат винодельческий завод, пастбища для скота, два многоквартирных дома в городе, и — можешь ли ты в это поверить? — все это нерентабельно, приносит только одни долги, съедающие капитал. На прошлой неделе я насел на управляющего — дал нагоняй, потребовал сократить расходы.
Внезапно он замолчал.
— Бет, мы надоедаем этому молодому человеку с нашими семейными проблемами. Давайте вернемся к “ГСП”, — вдруг предложил он. — Я озабочен, впрочем, как и вы, этими продолжающимися убийствами и саботажем. Люди, которые заявляют об ответственности за взрывы, как там они называют себя?
— “Друзья свободы”.
— А, да. Своеобразная у них логика: освободи мне путь или я разорву тебя на части. Вы не знаете, полиция вышла на их след?
— По-видимому, нет.
— Действительно, почему эти люди устраивают взрывы? — спросила Бет Йел. — Я не могу этого понять.
— Некоторые сотрудники нашей компании высказывают кое-какие мысли и предположения по этому поводу, — ответил ей Ним.
— Какие именно предположения? — заинтересовался Йел. Ним запнулся. Он затронул эту тему импульсивно и теперь, под настойчивым взглядом судьи Йела, пожалел об этом. Однако на вопрос надо было отвечать.
Ним объяснил, что, согласно версии полиции, “Друзья свободы” — небольшая группа, которой руководит один человек, являющийся одновременно и лидером, и мозговым центром.
— Если это так, нам необходимо подумать, сможем ли мы, пусть частично, проникнуть в мысли этого лидера — назовем его мистером Икс, — таким образом мы бы увеличили наши шансы поймать его. Если бы мы могли предположить, что он замышляет, то подготовились бы.
Ним не сказал, что эта идея пришла ему в голову после последних взрывов, когда были убиты охранники. Гарри Лондон, Тереза Ван Бэрен, Оскар О'Брайен и он не раз обсуждали, как выйти на преступников, и хотя по официальным каналам никаких новостей не поступало, все четверо чувствовали, что приближаются к разгадке личностей диверсантов и мистера Икс. Первоначально О'Брайен, испытывавший неприязнь к Ниму после одного небольшого инцидента, забраковал его идею.
