Как же живут сами пхеньянцы? Говоря об этом, нельзя забывать, что Пхеньян — это привилегированный город, право жить в котором дается далеко не всем и жители которого имеют куда больше возможностей для удовлетворения своих материальных потребностей чем те, кто живет за его пределами. Тем не менее, назвать большинство пхеньянцев богачами никак нельзя.
С начала шестидесятых годов все снабжение в КНДР основывалось на карточной системе, носящей всеохватывающий характер. Нормируется абсолютно все: от телевизоров до риса, от холодильников до ботинок, ассортимент товаров свободной продажи исчезающе мал. Без карточек в магазине можно, пожалуй, купить только книги да канцелярские товары. Фактически торговли как таковой в КНДР не существовало несколько десятилетий: с начала 60-х годов и до середины девяностых годов в стране ничего не продавалось, но все распределялось. Цены на продукты, отпускаемые по карточкам, были, однако, низкими и носили скорее символический характер. Однако нормировалось абсолютно все, поэтому-то на руках у населения, несмотря на низкий уровень заработной платы, скапливались деньги: ведь тратить их было некуда.
В середине 1980-х гг. средняя зарплата в Корее, по оценкам иностранных наблюдателей, составляла 60–70 вон в месяц, но сами корейцы в откровенных беседах часто называли мне еще меньшую цифру: 50–60 вон в месяц. Зарплаты рабочих колебались от 45 до 100 вон (при средней — около 70 вон) и значительно уступали зарплатам чиновников и ИТР. Молодой инженер по окончании вуза, имея низший из четырех инженерных разрядов, получал около 100–110 вон, а инженер высшего разряда — не менее 150 вон.
Даже в те, относительно благополучные, времена, до начала катастрофического обвала корейской экономики в 1991–1993 годах, меню пхеньянцев, по нашим понятиям, нельзя было назвать разнообразным. Повседневная еда состояла из чашки риса с кимчхи и чашки жиденького постного супа. Диета, разумеется, была сугубо вегетарианской, мясо большинству населения было практически недоступно. Запивали подобную пищу корейцы горячей водой или рисовым отваром, такие напитки, как чай или, тем более, кофе, были известны им более по книгам и фильмам. Жившие с нами в общежитии студенты — корейцы, за исключением детей крупных чиновников-ганьбу, чая никогда не пили и, когда мы угощали их, пробовали этот напиток впервые в жизни. Один из них даже, выпив чай, поинтересовался, нужно ли съедать оставшиеся на дне чашки чаинки.
В сравнительно благополучном 1985 году каждый взрослый работающий пхеньянец получал по карточкам в среднем примерно полкилограмма риса и/или иных зерновых в день. Для разных групп населения размер пайка неодинаков и может колебаться довольно существенно. Так, дети дошкольного возраста получали 300 г, школьники — 400 г, иждивенцы 300–400 г, работающие взрослые — 700 г, работники тяжелых профессий (шахтеры, металлурги, машинисты и т. п.) — до 900 г. Впрочем, реальные нормы были ниже, так как 15 % пайка, как официально объясняли, «направлялась в стратегические запасы».
Вдобавок, часть этого количества выдавалась не собственно рисом, а кукурузой, ячменем или иными злаками. В Пхеньяне, как в привилегированном городе, доля риса в пайке тогда составляла примерно 50 %, в то время как в провинции даже в лучшие времена три четверти зерновой нормы выдавалось ячменем или кукурузой. Кроме того, каждый месяц на человека полагалось 1–1, 5 литра растительного масла и около десятка яиц. Раз в год, перед приготовлением кимчхи — знаменитой корейской острой маринованной капусты — проводилась распродажа по карточкам капусты и, в небольших количествах, перца для заготовки на зиму.
Кроме того, корейцам в небольших количествах выдавали или, точнее, продают по карточкам рыбу (обычно минтай), пророщенную сою, картофель, раз в год они получают яблоки, соевый соус канчжан и соевый соус твенчжан. Хотя мне не удалось выяснить точные нормы снабжения этими продуктами, но ясно, что они, эти нормы, были очень малы: все это (кроме, может быть, рыбы) появлялось на столе только по праздникам в виде лакомств.
По праздникам же (день рождения Ким Ир Сена, день рождения Ким Чжон Ира, день основания ТПК, Новый год) всем корейцам выдавались праздничные пайки, которые именовались «подарками Великого Вождя» или «подарками Любимого Руководителя». Обычно такой «подарок» представлял из себя полкило сахара и конфет, или кулек с фруктами. Детям в школах и детских садах давали к праздникам кулечки с печеньем, фрукты, при этом им объясняли, что это — выражение беспредельной заботы Великого Вождя, на которую они должны отвечать «пламенной верностью». Кроме того, в Пхеньяне (и только в Пхеньяне) школьники младших классов получали бесплатно по стакану молока в день. К праздникам по карточкам продавали мясо, из расчета килограмм на человека.
Таким образом, мясо и сахар — продукты для простого человека необычные, редкие праздничные деликатесы. Однако в питании, как и в уровне жизни в целом, существует заметный разрыв между народом и номенклатурой. Даже внешне чиновник отличается от простого человека и дело не только в том, что он лучше одет и из кармана френча у него торчит неизменная авторучка. Нет, все гораздо проще: большинство чиновников толстые, с округлыми животиками, которые рельефно вырисовываются под их традиционными френчами. Им есть с чего отрастить жирок: по всему Пхеньяну раскиданы небольшие магазинчики без вывесок, часто с закрашенными, дабы не вводить народ во искушение, окнами. Это — закрытые распределители, в которых получают свои пайки чиновники. В отличие от старого Советского Союза, эта система привилегированного распределения существовала в КНДР почти что открыто. Вдобавок, чиновники высшего ранка часть своей зарплаты получали в валюте, что давало им возможность отовариваться в валютных магазинах (действительно, корейского начальства в таких магазинах было куда больше, чем иностранцев, а машины с номерами ЦК занимали всю автостоянку перед валютным универмагом «Раквон»). Мясо, яйца, молоко и прочие редкие деликатесы на столах чиновниках были каждый день.
Как уже говорилось, с начала восьмидесятых в КНДР вполне официально действовали рынки, до этого находившиеся на нелегальном или, как минимум, полулегальном положении. Купить на этих рынках можно многое, в том числе продукты. Сначала я хотел написать не «купить», а «свободно купить», но не сделал этого. Да, на рынках, само собой, продукты можно было купить без карточек, но зато по невероятным ценам. Килограмм свинины стоил там 20 вон, то есть примерно треть средней зарплаты, а курица — от 30 до 40 вон. Понятно, что при таких ценах на рынке могли покупать продукты немногие и в исключительных случаях. Не лучше обстояли дела и с промтоварами. Цены на рынках во много (часто — в десятки) раз превосходили официальные — символические — цены, которые существовали на такие же товары в государственной торговле.
Если говорить об обеспеченности пхеньянцев потребительскими товарами, то начинать, надо, безусловно, с часов, так как в нынешней Северной Корее часы — предмет очень престижный, в значительной степени это показатель респектабельности человека. Дело в том, что часы стоили дорого: обычные советские часы, в те времена доступные любому ленинградскому старшекласснику, в КНДР в магазине продавались ни много ни мало за 300 вон, то есть сумму, равную почти полугодовой средней зарплате корейского рабочего. Покупка часов — событие. Я хорошо помню молодую пару (видимо, мужа и жену), которые ехали в троллейбусе и везли с собой только что купленные в Первом универмаге часы. Они сияющими глазами смотрели то на часы, которые держал в руках муж, то друг на друга, поминутно переглядывались и радостно улыбались. У них был праздник, они купили часы!
Кроме советских часов, у некоторых есть японские или швейцарские, которые, разумеется, котируются куда выше. Забавно, что на швейцарских часах рядом с традиционным «Омега» красными буквами по-корейски написано «Ким Ир Сен». Разумеется, делают подобные изделия по специальному заказу Северной Кореи. Такие часы в магазине не купишь, их вручают в качестве награды или, как говорят в КНДР, «подарка Великого Вождя» передовикам производства и чиновникам.
В середине восьмидесятых большинство семей в Пхеньяне уже имело телевизоры. Телевизоры есть японского, советского, китайского или корейского производства (последние сделаны по японской или румынской лицензии). Импортные телевизоры зачастую украшены корейской надписью, так что, видимо, изготовляют их по специальному заказу КНДР. В магазине черно-белый телевизор стоил 700–900 вон, но только одних денег для покупки недостаточно, кроме них требовался еще и специальный ордер. Получить его можно на месте работы, но для этого сначала нужно провести несколько лет в ожидании своей очереди.
У самых обеспеченных были и магнитофоны, либо купленные в валютных магазинах или с рук на черном рынке, либо привезенные из-за границы. Даже в университете, где учились в основном дети элиты разных рангов, магнитофоны имели немногие, как говорили мне сами студенты — лишь около 10 % всех учащихся. Еще менее доступны населению холодильники, которые были только у высших чиновников, да и то далеко не у всех. Конечно, холодильники красовались на витринах Первого универмага, но вот купить их можно только по ордерам, а получить ордер на покупку холодильника — дело чрезвычайно сложное. Кроме того, они довольно-таки дороги, простейший холодильник корейского производства стоил 300 вон, так что даже в Пхеньяне они были только у очень небольшой части населения, в лучшем случае — у каждой сотой семьи. Любопытно, что в 1980 г. делегаты VI съезда ТПК после съезда получили в «подарок от Великого Вождя» огромные, ультрасовременные холодильники, на которых крупными буквами по-корейски было написано «Пэктусан». Правда, более зоркие и наблюдательные увидели в укромном месте другую надпись — «made in Japan», но ценность подарка от этого только увеличилась.
