Навигационный экипаж на треть состоял из новобранцев, впервые увидевших в море. По низам корабля постоянно гуляла вода — категорическое требование шкипера установить в надстройке водонепроницаемые двери так и не было выполнено.
Напичканный новейшей радиоэлектроникой для прослушивания чужой связи, для своих «Пуэбло» был почти глухонемым. Не хватило средств для замены корабельной радиостанции. 24 лет от роду, рация не просто устарела. Грузовую шаланду строили для нужд армии, и система связи была армейская, отличная от флотской. Разобраться с радио — это была первая строка в личном плане Бучера, когда он принимал командование.
Флот оказался глух к просьбам Бучера уменьшить огромное количество секретных инструкций и руководств на борту, явно ненужных в походе. Ему было категорически отказано в установке средств экстренного подрыва засекреченной аппаратуры. Вообще старая калоша оказалась сплошным парадоксом: она толком не умела ни плавать, ни тонуть.
— Вы обвиняете меня в том, что я не затопил «Пуэбло», открыв кингстоны в момент корейского захвата, — заявил коммандер комиссии. — Должен сообщить, что кингстоны на корабельном днище имеют слишком малое поперечное сечение. По расчетам инженеров верфи, затопление корабля самотеком через кингстон заняло бы двадцать один с половиной час!
Во время промежуточной стоянки на гавайской базе Пёрл-Харбор Бучер вновь докладывал о возможности развития ситуации по худшему сценарию, чем простое преследование. 2 пулемета 50-го калибра установили только в Японии. Пристрелка оружия не производилась, пулеметные расчеты не получили вообще никакой подготовки.
Адмиралы ерзали в своих креслах, поглядывали на большие круглые часы над дверью справа от них, снова смотрели то на Бучера, то на лежащие перед ними нормативные акты.
— Пулеметы 50-го калибра, — продолжал опальный коммандер, — незнакомы моему помощнику по вооружению, который не получил никакой формальной подготовки по их применению… Одно из последних напутствий, высказанных мне адмиралом Джонсоном в Японии, было следующее: я должен использовать пулеметы только при крайней необходимости, иначе стрельбой я спровоцирую кого-либо к вооруженному нападению на корабль. Я не был уверен в моей способности использовать пулеметы, и не было защиты, позволяющей людям стоять за ними в момент стрельбы.
— После того, как вы остановились и пошли следом за корейским кораблем, предпринимались ли попытки поджечь корабль или уклониться от преследования?
— Нет, сэр. По приказу следовать за ним я приказал двигаться малым ходом и положил руль на пять градусов влево. Я решил, что у меня нет больше возможностей уклониться или сопротивляться… К этому времени мы еще не уничтожили всех секретных бумаг на борту, глубина не позволяла выбросить их за борт, я постоянно думал, как их уничтожить, еще кое на что я был зол, когда все это случилось… Мне казалось, что мы могли надеяться продержаться, успеть уничтожить все секретные документы.
— Вы понимали, что первая попытка северных корейцев высадиться на борт дает вам достаточные основания немедленно начать уничтожение секретов?
— Нет, сэр. Я не знал их намерений в то время… Я не обдумывал этого вопроса, поскольку имел четкие указания не накалять обстановку инициативно, и ожидал обещанной поддержки.
— Вы застопорили ход — зачем?
— Приказали северные корейцы. Я надеялся, что хотя бы таким способом мне удастся вывести корабль из-под огня.
— Вы когда-нибудь задумывались, что вас могут атаковать и что в этом случае вы будете делать?
— Это никогда не приходило мне в голову. Я ничего об этом не читал. Никто из начальников со мной об этом не говорил.
— Когда вы оказались в этой ситуации, какие действия вы сочли наиболее важными?
— Во-первых, информировать командование, во-вторых, успеть уничтожить как можно больше секретных материалов на корабле.
Адмирал Боуэн кивнул кэптену Ньюсому, который начал читать с листа заранее заготовленные вопросы: «Когда вы приняли решение капитулировать, это ваше единоличное решение или вы советовались с вашими офицерами?
— Это мое самостоятельное решение
— Коммандер, определенно одним из наиболее секретных элементов корабля был его персонал, не так ли?
— Да, сэр.
— В таком случае… вы приняли взвешенное решение, что вместе с кораблем вы сдаете и самую секретную его часть, экипаж?
— Да, сэр, это верно.
Объявили короткий перерыв. В 14.47 кэптен Ньюсом вернулся за судейский стол, заседание Следственной комиссии продолжилось. Настроение ее председателя было мрачным.
— Коммандер Бучер, — начал он, — моя обязанность предать вас военно-морскому трибуналу, если обнаружатся факты… изобличающие вас в нарушении статьи 0730 Устава ВМС США, которая гласит: «Командир корабля не имеет права передавать управление кораблем любым лицам, представляющим иностранное государство; не разрешает никому из подчиненного ему персонала выполнять распоряжения вышеупомянутых лиц до тех пор, пока он располагает властью на борту». Вы, безусловно, советовались по поводу этого щекотливого момента с адвокатами… и не дали никаких показаний в этой связи. Предупреждаю, что все сказанное вами может быть использовано простив вас на процессе военного трибунала.
— Мы внимательно изучили эту ситуацию, — взял слово адвокат Бучера Майлс Харвей, — в свете ваших предупреждений. Относительно событий 23 января 1968 года коммандер Бучер дал показания комиссии достаточно полно и во всех деталях.
Харвей обернулся к своему клиенту:
— Единственный вопрос, коммандер. Скажите, с того момента, как первый северный кореец поставил ногу на палубу «Пуэбло», сколько времени вы имели возможность контролировать свой корабль?
— Ни секунды, — ответил Бучер.
— Полагаю, мы можем продолжить ваш допрос, — сказал капитан Ньюсом. — Вот и продолжим с того момента, когда корейцы поднялись на борт. Что они сделали в первый же момент, не в радиорубку ли отправились?
На лбу Бучера выступили капельки пота. Он прищурился и нервозно ответил:
— Как раз именно так. Они пошли на мостик и в радиорубку. Я в тот момент был обеспокоен появлением корейских истребителей над кораблем, которые тоже открыли по нам огонь. Поэтому я быстро схватил микрофон громкой связи и потребовал от своих людей прекратить управление кораблем… Корейцы поставили в мостике солдат и сами повели корабль… экипаж согнали на бак, и я продолжал настаивать, чтобы мои моряки не сопротивлялись. Американский энсин лежал раненный на полу рулевой рубки до самого прибытия в Вонсан.
— Однако перед тем, как группа захвата высадилась на «Пуэбло», — продолжал капитан Ньюсом, — вы приказали лейтенанту Харрису передать на берег сообщение, что уничтожение секретных материалов не закончено?
— Да, сэр, я приказал.
— Знали ли вы, что вам не хватит времени уничтожить файлы и технику, когда позволили корейцам высадиться на корабль?
— Да, сэр.
— Когда они высадились, вы поняли, что корейцы планировали захватить корабль и увести его в Северную Корею?
— Я не мог знать их намерений. Я мог предполагать такую возможность, но не был до конца в этом уверен.
Адмиралы пристально уставились на Бучера.
— Вы показали, что документы, сложенные вашими матросами в мешки от матрасов, не были удалены с корабля, — сказал адмирал Уайт. — Они были так велики или у вас не хватило времени выбросить их за борт?
— Нет, сэр. Я не могу сказать, почему их не вынесли.
— Коммандер Бучер, — вновь вмешался адвокат Харвей, — была ли какая-то часть секретной корабельной документации не уничтожена?
— Нет. Уничтожено все, что касалось самого корабля. Я отвечаю за это своей подписью, — сказал Бучер, — которая, как известно, уже имеется в материалах дела.
— Я обращаю внимание комиссии, — сказал адмирал Бовен очень хладнокровно и осторожно, как если бы ловил бабочку, — командир корабля категорически заявляет, что все секретные материалы, относящиеся к кораблю, были ликвидированы. Правильно я вас понял, коммандер Бучер?
— Именно так, Адмирал. Я отвечаю за корабль в целом. Вместе с тем я не знаю… Насколько я информирован, большинство материалов…
К вопросу утопленных документов комиссия возвращалась еще не раз. В феврале 1968 года кризисная рабочая группа по «Пуэбло» изучала возможность поднять материалы — высказывались опасения, что до них доберутся русские (в Вашингтоне еще не знали, что главному противнику уже незачем нырять так глубоко!). Предлагалось использовать необитаемые подводные аппараты, при помощи которых летом 1966 года удалось обнаружить и поднять водородную бомбу, потерянную американским бомбардировщиком в районе испанской деревушки Паломарес. Разведка ВМС разработала план. Авианосец «Энтерпрайз» и американские истребители с баз в Южной Корее обеспечивают воздушное прикрытие в течение десяти дней. За этот период, действуя в светлое время суток, предполагалось найти и поднять мешки с бумажными файлами. Рабочая президентская группа сделала благосклонное заключение: «Законная демонстрация американской активности с малым риском провокаций». Однако глава военно-морских операций адмирал Томас Мурер высказался категорически против: «Риск выше выгоды» и напомнил, что район поиска вплотную примыкает к территориальным водам КНДР.
