мамой не пропадешь!
— Вышутите, Владимир!
— Опять на вы? Обижаешь.
— Владимир! У нас не близкие отношения, чтобы я вам тыкала.
— Ну как не близкие? Голым вы меня видели, фаллос свой в силиконовой отливке я вам дарил, вы лучше меня меня знаете, — усмехнулся Волков.
— Владимир, вам не говорили, что напоминать женщине о том, как она опростоволосилась, некрасиво, — надула губки Диана. — Это моветон, Владимир.
— Ах, Дианочка, я исправлюсь, — заржал Волков. — Только ты мне не выкай, я себя неуверенно чувствую, как на званом приеме.
Они подъехали к тому ресторану, где когда-то познакомились, когда раздался звонок. На экране высветилось «Николай».
— Да, Коля, — принял звонок Владимир.
— Володь, час назад со следственного эксперимента сбежал Максим Глушко.
— Ну и хер на него, — спокойно бросил Волков. — Мы в ресторане.
— Давай, я пришлю ребят вас подстраховать? — голос Николая излучал крайнюю степень обеспокоенности. — Он у конвоира забрал табельное оружие.
— Коль, мы, возможно, тут и останемся, — тихо проговорил Волков, скосив глаза на Диану.
— Ну, хрен тебе моржовый, — вдруг заржал Коля. — Это ещё та конфетка, хрен просто так даст!
— Надежда умирает последней, — шикнул на него Владимир.
— Ладно, но охрану я тебе пришлю. На этаже парни будут, возле твоего номера.
Коля отключился.
Они шли по стоянке, огибая припаркованные машины, до шахты лифта осталась пройти всего метров пятьдесят, когда он вышел им навстречу.
Диана сразу его узнала и схватила Волкова за рукав пальто, резко подавшись назад.
Как в замедленной съемке медленно поднимается рука с пистолетом. На его черном стволе играли блики от фонарей, дульный срез — это черная дыра, страшная пропасть, от которой не отвести глаз. На спине и висках выступил пот от страха. Руки медленно трясутся.
Волков делает шаг назад и закрывает собой Диану. Из-за его плеча торчит только её макушка.
— Умри, сука! — раздается под сводами подземной парковки.
И неудачник нажимает курок. Он почти не целится, ствол раскачивается вверх-вниз, хотя явно пытается попасть в макушку. Пули летят.
— Ааааааа, су-каааааа! — звук голоса разносится по всей округе, перемешивается со звук стрельбы, резонирует, отскакивает от стен, утраиваясь.
— Суууу-каааа! — орет Максим.
И вдруг дергается, как марионетка. Его подбрасывает. Из груди вырывается облачко газов. Он неестественно раскидывает руки и падает на спину.
Из-за угла выбегает охранник Волкова.
— Успели?
Вот только Волков медленно опускается на пыльный пол паркинга.
— Владимир! Володь? — трясет его Диана
Пальто распахивается и на белой рубахе расползаются кроваво-красные пятна.
— Во-ло-дя!!!!!
Через несколько минут вся округа была залита воем сирен, на стенах плясали отблески проблесковых маячков, мельтешили люди в форме. Вся парковка была затянута желто-черной лентой. В проходе лежало тело Максима, он смотрел в потолок мертвыми, стеклянными глазами, из-под него растекалось темно-красное пятно, а воздухе повис запах крови вперемешку с пылью. Возле Волкова опустили на землю каталку. Двое охранников подняли тело, и переложила на каталку. Врач мерил пульс, медсестра ставила укол. Диана жалась к капоту крайнего автомобиля.
— Увозим, — дал команду врач скорой помощи.
— Куда? Можно мне с ним? — дернулась Диана.
— А вы кто ему будете, девушка? — нахмурил брови врач.
— Жена.
— Поехали, — устало мотнул головой он.
Диана влезла в машину, разместившись рядом с носилками, те давили ей на колени, но она не замечала неудобства. Диана не могла отвести взгляда от белого, как полотно, лица Волкова.
— Володя, не вздумай умирать, — повторяла она. — Ты мне свидание должен.
— Я слышал, ты сказала жена, — он закашлялся, на его губах выступила кровавая пена.
— Володь…
— Больной, вам нельзя говорить.
Машина летела по проспектам, выла сирена, в окнах мелькал желтый свет проблесковых маячков.
Машина на полной скорости влетела на больничный двор, затормозив у крыльца. Носилки выкатили, санитары уже бежали навстречу. Волкова увозили с такой скоростью, что Диана только успевала семенить позади них. Врач на ходу скомандовал: Сразу в операционную.
Перед Дианой захлопнулась стеклянная дверь.
Она тяжело опустилась на кушетку. Потянулись минуты. Она и не заметила, как рядом возник Коля со стаканом кофе и бутылкой воды. Рядом суетился адвокат Волкова, заполняя документы для больницы.
— Я оплатил ему отдельную палату, договорился с администрацией, можешь ставить охрану, — адвокат говорил быстро, суя в руки Коле бумаги в прозрачных папках. — Оплатил отдельных сиделок, у него их будет две, дневная и ночная. Тебе на почту скинул их личные дела. Проверь.
Коля сидел в прострации. Сегодня он чуть было не потерял друга.
— Десять лет с ним вместе, — бормотал он, сидя на лавочке возле Дианы, — десять лет за его спиной, прикрывал, и так опарафинился.
— Вы не виноваты, Николай, — всхлипывая, говорила Диана. — Вы же не могли предугадать, что он встретит нас у ресторана.
— Я должен наперед предугадывать, думать на десять ходов наперед, это моя работа.
— Как он нас нашел?
— А он вас и не искал, машину он угнал. Следил за тобой, потом просто поехал за вами, встретил на парковке. Машину нашли, стоящую снаружи. Камеры в вашем коттеджном поселке её зафиксировали на выезде. Стоял он час, ждал.
— Вот что человеку не жилось?
— Алчность. Месть.
Они сидели возле операционных почти два часа. Волкова переместили в бокс интенсивной терапии.
Усталый врач-хирург вышел к ним.
— Все хорошо. Ему повезло, пуля два миллиметра до сосуда не дошла. Если бы не везение, то могли до операционной и не довезти. А так легкое зашили, через плечо насквозь пуля прошла, ключица будет заживать чуть подольше. Живучий он, организм здоровый, все будет хорошо.
Диана и Николай выдохнули.
— Он два дня будет в палате интенсивной терапии, потом переведем в обычную палату, тогда и приходите навестить.
И врач шаркающей походкой пошёл в ординаторскую.
— Пойду, коньяк им занесу, — махнул в сторону кабинета Коля. — Ты меня минут десять внизу подожди, я тебя отвезу домой.
Глава 46
На следующий день Владимир не пришёл в сознание.
Диана стояла возле стеклянной стены, что отделяла её от отделения интенсивной терапии, и смотрела на опутанного трубками и датчиками Волкова. Его лицо настолько белое и восковое, что сливалось с цветом простыней. Сильные руки в узлах
