В конце концов мы нашли такси и приехали сюда. Я весь вечер мечтала об этом. Мы прижались друг к другу замерзшими щеками, он расстегнул мою шубку, размотал шарф, поцеловал в озябшую шею. Скоро мы оба были раздеты догола, все еще стуча зубами забрались в постель и там уже согрелись по-настоящему.
21 декабря. Весь день провели вместе со Сьюзен. Ходили в Музей естественной истории — ребенок пришел в восторг и от мумий, и от динозавров. Оттуда мы отправились в планетарий. Мы со Сьюзен отлично поладили. Надеюсь, Гордон это заметил.
22 декабря. Приближается Рождество. Мама поедет в Калифорнию помогать Пегги с новорожденным. Мне одиноко при мысли о том, что семейная встреча не состоится, но зато у меня есть Гордон, поэтому все прекрасно. Почти прекрасно. Я все жду, когда же он скажет, как мы будем проводить рождественские праздники, но он пока молчит.
24 декабря. Мы с Гордоном обменялись подарками: я подарила ему золотые запонки, он мне — большой флакон «Репюблик». И вдруг объявил:
— Денька через два увидимся.
— Как? Разве мы не проведем вместе Рождество?
— Разве я не сказал тебе? Мои родители устраивают семейный обед. Так что завтра утром я везу к ним Сьюзен.
Он небрежно чмокнул меня в щеку. Я вскипела:
— Черт тебя побери, Гордон! Ты мне вручаешь флакон духов, отечески целуешь в щечку и сообщаешь, что я остаюсь на праздники в одиночестве! Ты же знаешь, что моя семья далеко, что Рождество — особый праздник, так что же ты, черт бы тебя драл, делаешь? Извини, конечно, но так себя не ведут!
Он изумленно воззрился на меня, не нашелся что сказать и убрался, поджав хвост. Я несколько раз принималась плакать от злости. Хорек несчастный!
25 декабря. Вполне тоскливое Рождество. Телефон звонил с самого утра, но будь я проклята — не стану отвечать! Если это Гордон, пусть думает что хочет. Квакерское воспитание требует, чтобы я подставила другую щеку, но наступает время, когда вместо этого нужно топнуть ногой, иначе тебя растопчут. В период романа с Мелом я еще не понимала, что тоже имею право быть сердитой, теперь другое дело — я вижу, что Гордон ведет себя недопустимым образом.
Скоро полночь. Я провела весь день, злясь на судьбу. После сводки погоды идея книги о красивых женщинах, над которой я долго размышляла, начала отчетливее вырисовываться, и я набросала ее план. Получилось, что Гордон, приведя меня в состояние бешенства, помог мне собраться с мыслями. Только не надо говорить, что я должна благодарить его за это.
26 декабря.
— Кэрри!
Я молчу.
— Кэрри, это я, Гордон. Прошу тебя, не клади трубку. Слушай, я виноват, не знаю, как просить у тебя прощения, но ты поверь, я ведь считал, что тебе придется оставаться в городе до шести сорока пяти, до твоей сводки погоды, а после нее было бы слишком поздно ехать на Лонг-Айленд. Я очень хотел бы провести Рождество с тобой, но дочка… Ты должна понять, отцовская ответственность перед маленьким ребенком… Я…
— Да?
— Я все время думал, как ты там одна, и я за тебя тревожился. Звонил, звонил — никто не отвечал. Я по тебе соскучился!
Я испытывала только всепоглощающую тупую боль. Гордон казался мне оазисом в пустыне.
— Не сердись, — упрашивал он. — Произошло недоразумение. Давай забудем: ведь до Нового года остается всего несколько дней!
Мы забыли. Мы видимся, но тупая боль все не проходит, и что-то сломалось в наших с Гордоном отношениях.
27 декабря. Боль не отпускает меня. Я теперь поняла, что исчезло из наших с Гордоном отношений: сердце, и тут уж ничего не поделаешь.
Я много думала о нас с ним, о нем. Гордон — сильный, чувственный, сексуальный мужчина. Мы психологически соответствуем друг другу, и у нас много общих интересов. Но Гордон сосредоточен на себе. При всем его дружелюбии, нежности, сексуальной привлекательности он все делает только для себя. Сьюзен — единственная женщина, которая что-то значит в его жизни.
Как тяжело признать, что это так. Во мне столько неосуществленных надежд, но изменить положение дел я не в силах.
Это — данность.
Мне не на кого положиться, кроме себя самой. Так говорит мне мой внутренний голос. Если Гордон не может отвести мне чуть больше места в своей жизни, если я не могу положиться на привязанность и порядочность мужчины, значит, нужно искать выход в другом. Возможно, после праздников я сумею детальней продумать план книги. Надо что-то делать. Я хочу выразить себя — такую, какая я есть.
28 декабря. Мы с Гордоном обсуждали мою будущую книгу. Я рассказала о том, как бессмысленно для меня то, чем я занимаюсь, собственно, я ничем не занимаюсь, мое дело — выглядеть красивой. А мне хотелось найти себе настоящее приложение.
— А тему книги ты уже определила? — спросил Гордон. Я кивнула:
— Книга о женщинах.
— Чересчур округлая тема, прошу прощения за такую шутку. Было бы лучше, если бы ты уточнила ее для себя.
— Книга о красивых женщинах.
— То есть книга о проблемах красивых женщин, которых не существует для дурнушек? Ну, скажем, для обычных женщин.
— Примерно так. Тема, возможно, не пришла бы мне на ум, если бы не моя работа. Там ведь иногда подсчитываешь, какой процент дает тебе твоя красота. С надбавкой на свежесть и молодость. Но сколько можно прожить только этим? Мало кто из мужчин допускает, что женщина может быть чем-то помимо физической формы. Ты же знаешь, что есть мужчины, которые ни за что не покажутся на люди с женщиной, которая недостаточно красива с их точки зрения. Вот и весь критерий.
Он задумчиво кивнул:
— Красивая женщина становится жертвой в обществе, которое потребляет красоту и молодость.
— Интересная мысль. Дальше.
Я продолжала, нащупывая, развивая мысль:
— Конечно, нужно написать о разных женских типах. О женщинах жестких, которые ненавидят мужчин, но стараются урвать у них все, что можно. Есть тип добросердечной женщины, которой вечно не везет, все ее используют, и она перестает верить мужчинам вообще. Есть тип женщины, устраивающей свою жизнь с человеком, которого она не любит, — ей необходимо вырваться из крысиной гонки и найти себе тихую пристань, она не в силах вынести постоянный прессинг и боль оттого, что каждый старается использовать ее в собственных интересах.
— Понятно.
— Страдают даже те, кто выглядит весьма жизнеспособным, — они теряют себя. Продают свое первородство. А за что? За мечту о красивой жизни.
— Дальше.
— Существует великое множество вариаций этих основных типов и великое множество жизненных историй, которые можно пересказать.
— Ну а смысл в чем? Связующая тема?
