class="p1">— Можно это кому-то из литераторов поручить.
— Кто ещё сможет играть на их поле? Я их понимаю. Мне кажется, хорошо. И Герцен меня точно печатает, хотя я с ним спорю. И дело не в словах, а в действиях. Сейчас хорошо бы сделать что-то не такое дорогое и сложное, как крестьянская реформа, но с потенциально большим пропагандистским эффектом: старообрядческие алтари распечатать, шпицрутены отменить.
— Церковные иерархи будут недовольны. Армейское начальство — тоже.
— Что нам церковные иерархи? У нас, слава Петру Великому, не патриарх, а Святейший синод. Или он не тебе подчиняется?
— С ними приходится считаться.
— Кто с ними не считается? Считаться — это не давить конкурентов.
— Саша, тебе вообще всё равно, истинная вера или ложная?
— Истинная вера или ложная, может знать только Бог. А я не Бог, поэтому за свободу вероисповедания. Пусть сами выбирают, во что и как им верить. Всякая религия хороша, если не нарушает уголовный закон и не порабощает своих адептов.
— Ходят слухи, что ты атеист.
— Вопрос о бытие Божием слишком сложен, чтобы ответить на него однозначно. К Рождественскому прислушиваюсь. Закон Божий и в школе Магницкого, и в Воскресных школах теперь есть. Какие ко мне претензии?
— Ты ввел Закон Божий только после того, как на тебя надавили.
— Мне вообще симпатичная американская система образования, когда пять дней дети учатся в государственной школе, которая от церкви отделена, а по воскресеньям ходят в религиозную воскресную школу, кто в какую хочет. И мне кажется, что у них церковь продержится дольше, чем у нас. Потому что связь с государством только вредит искренней вере.
— Ты только что хвалил Святейший синод.
— Для прогресса это удобнее патриаршества, для веры — хуже.
— Сашка! Ты иногда радикальнее Герцена.
— А он вообще умеренный.
Царь хмыкнул.
— А что за проблемы с отменой шпицрутенов? — поинтересовался Саша. Почему армия будет против?
— Телесные наказания в армии отменены только в трёх странах: Франции, Нидерландах и Вюртемберге.
— Две страны победивших революций и отечество нашей принцессы Свободы. На переднем крае прогресса. То есть стоит поучиться.
— Не спешат у них учится. Англичане обсуждали это ещё лет тридцать назад. В палате Общин.
— Не отменили?
— Нет. Сочли неразумным отменять то, что хорошо работает. К тому же во Франции телесные наказания, отменённые официально, по-прежнему практикуются, вплоть до прогона сквозь строй и ударов кнутами. Только тайно и без приговора суда. Англичане считают, что только дисциплине армии они обязаны империей, а дисциплину поддерживают телесные наказания. Отказ от них — это первый шаг к гибели империи.
— Ты тоже так считаешь? По отношению к России? Без шпицрутенов империя распадётся?
— По крайней мере, не стоит торопиться с отменой. О делах всё?
— Почти. Ещё только один небольшой вопрос.
Папа́ вздохнул.
— Спрашивай!
— То, что я тебе сейчас скажу, тебе очень не понравиться. А мне стоило усилий, чтобы решиться, но я обязан.
— Да?
Глава 27
— Папа́, тебе всё-таки стоит бросить курить.
— Ничего, потерпишь.
— Я-то потерплю. Чего нельзя сказать о туберкулёзе, раке и обструктивной болезни лёгких. Никаких террористов не понадобится.
— Много ты понимаешь!
— Кое-что понимаю, судя по состоянию Ростовцева. Встал со смертного одра?
— Сашка! Тебе бы мои заботы!
— Галеры, понимаю. Но, если, например, созвать парламент, часть работ можно переложить на них.
— Вряд ли. Скорее, они добавят.
— Хорошо. И без парламента полно людей, которые готовы тебя разгрузить, подставить плечо, поддержать, закрыть собой и так далее.
— Например, ты, — усмехнулся царь.
— Например, я, — кивнул Саша.
— Ладно, пойдём домой, — сказал папа́.
И утопил в невском снегу очередной сигарный окурок.
— Странно, что ты не вспоминаешь о деньгах, — заметил царь по дороге к Зимнему.
— Упражняюсь в смирении, — объяснил Саша. — Но вообще-то деньги мои, заработанные. Даже не великокняжеская зарплата.
— Зарплата?
— Заработная плата. Плата за работу. Не уверен, что я отрабатываю мои миллионы. Но изобретение радио я точно отработал. И пенициллин. И телефон. И всякую ерунду, вроде монгольфьеров, шампуня, серпантина, конфетти и открыток. Это мои деньги.
— Будешь думать прежде, чем мотать.
— Уверяю тебя, я очень крепко об этом думаю. Да, иногда ошибаюсь. Но не фатально. Я же не миллион размотал.
— Даже странно, что не миллион.
— А как поживает золото Вачи?
— Там ещё снега по колено.
После прогулки и ужина Саша сел за письмо к Чичерину:
"Любезнейший Борис Николаевич!
Ещё в декабре мне попалась в руки ваша великолепная работа о передельной общине: «Опыты по истории русского права». Я думал писать к вам, чтобы выразить своё восхищение, но, к несчастью меня отвлекли другие дела. Тем не менее, я был безмерно рад найти единомышленника.
Мы с вами расходимся в вопросе об избирательных цензах, но это сейчас весьма умозрительно. В отличие от общины. До освобождения крестьян, насколько я знаю, осталось около года, так решать с ней надо сейчас, пока не все правила утверждены.
Как принципиальный противник черного передела в частности и всякого уравнительного социализма вообще, я пытаюсь по мере сил и моих скромных возможностей проводить идею демонтажа общины и прекращения переделов. Как минимум, я считаю необходимым право свободного выхода из общины с землёй.
Пару месяцев назад я обсуждал это с Ростовцевым и подарил ему книгу с вашей замечательной статьёй.
То, что община — это фискальный инструмент, который правительство насаждало сверху, явилось для меня открытием. Я, как все считал её пережитком первобытно-общинного строя. Правда, вредным пережитком, а не зародышем будущего счастливого социалистического общества.
И меня поражает, что ваша статья не произвела эффекта разорвавшейся бомбы, что она прошла почти незаметно, и её не цитируют все подряд.
Неужели социалистические идеи в их худшем понимании столь популярны в обществе, что оно правды видеть не хочет и закрывает глаза на исторические свидетельства?
Сегодня мы с отцом гуляли вечером по Дворцовой набережной, разговор зашёл о крестьянской эмансипации, и папа́ практически подтвердил то, что написано в вашей статье.
Во время работы Уложенной комиссии при Екатерине Великой крестьяне писали наказы правительству, где умоляли не заставлять их отдавать земли в передел.
На переделах настаивало правительство.
Это всё есть в архивах.
Что вы думаете о том, чтобы поработать в них и подготовить публикацию?
Если возможно, я был бы рад составить вам компанию.
Предварительное разрешение от папа́ есть.
Ваш Великий князь Александр Александрович".
В среду 9 марта Саша отпросился с последних уроков на лекцию Костомарова. Заехал в Пажеский корпус за Кропоткиным, с которым условился накануне. Гогель, увы, увязался следом.
Погода была ещё морозная, но солнце уже грело
