о революционном Петрограде, прочитанные в Перестройку, он помнил неплохо и пересказал близко к тексту. Точнее, сделал выжимку из наиболее ярких моментов.
Но может быть будет правка.
Дело в том, что один момент в «Письме из провинции» был для него не до конца понятен:
«царские шпицрутены, щедро раздаваемые верноподданным за разбитие царских кабаков, разбудят Россию скорее, чем шёпот нашей литературы о народных бедствиях, скорее мерных ударов вашего „Колокола“…»
Что это ещё за шпицрутены такие, о которых даже «Колокол» не пишет? Саша не всегда прочитывал лондонское издание от корки до корки, но уж просматривал-то всегда.
— Григорий Фёдорович, а что за «шпицрутены за погромы кабаков»? — спросил Саша у Гогеля.
— Шпицрутены? За погромы кабаков?
— Угу! Это из последнего «Колокола».
— Боже мой, что вы читаете? — воскликнул гувернёр.
— Я это читаю с разрешения государя, — заметил Саша.
— На то воля Его Величества, — вздохнул Гогель. — Но Герцен — предатель, который не заслуживает ни йоты доверия.
— Так я и проверяю. Ничего об этом не слышали?
— Нет.
И Саша отправился к Никсе делиться открытием. У брата сидел Строганов, и они пили чай.
— Я тоже не знаю, — сказал Никса.
— В сентябре в «Современнике» была статья «О распространении трезвости в России», — сказал граф Сергей Григорьевич. — Дело в том, что откупщики подняли цены на хлебное вино. Его ещё называют «полугаром».
— «Полугаром»? — переспросил Саша.
— Если его поджечь, выгорает половина, — объяснил Строганов.
— То есть это водка?
— Да, — кивнул граф. — Но откупщики его разбавляли. Тогда крестьяне отказались покупать вино по новым ценам. И стали давать зароки не пить. Началось с западных губерний. Там народ созывали ксендзы и убеждали отказаться от водки. Проповеди их имели успех. Не только крестьяне, но иногда и мещане, и ремесленники, и цеховые мастера подписывались и клялись в костёлах не употреблять крепких напитков. Где до осени, где до весны, а где и до конца жизни.
Вскоре почти вся Ковенская и более половины населения Виленской и Гродненской губерний, принадлежали к братству трезвости.
Потом движение распространилось и на православные губернии. Прежде всего Приволжский край.
Это началось в Саратовской губернии, и вслед за тем зароки повторились в Рязанской, Тульской и Калужской. Крестьяне на мирских сходках добровольно отрекались от вина, целыми обществами составляли о своих обетах письменные условия с назначением денежных штрафов и телесных наказаний тем, которые изменят этому соглашению, и торжественно, с молебствиями, приступали к исполнению условий.
В скором времени этим примерам последовали и жители Самарской, Орловской, Владимирской, Московской, Костромской, Харьковской и многих других губерний
Сначала их поддержало и православное духовенство. Было даже решение Священного синода в поддержку обществ трезвости.
— Отлично! — сказал Саша. — А причём здесь шпицрутены?
— О шпицрутенах я тоже не слышал, — заметил граф. — Слышал о розгах. Если крестьянский мир приговаривал не пить, то отступников штрафовали на 10–20 рублей или приговаривали к 25 ударам розгой, если они не могли заплатить.
— Это совсем не то, что имеет в виду корреспондент Герцена, — сказал Саша. — Общества трезвости как-то преследовали?
— Правительство признало необходимым обратить внимание только на самовольные поступки ревнителей трезвости, которые принуждали других к воздержанию штрафами и взысканиями, а потому местным начальствам было предписано не допускать произвольного составления жителями каких-либо обществ и письменных условий, а также самоуправных наказаний.
— Не допускать? Общества трезвости?
— Множество кабаков пришлось закрыть, откупщики теряли доходы и жаловались властям.
— Откупщики? Сергей Григорьевич, а какую часть государственного бюджета составляет питейный сбор?
— Александр Александрович, об этом вам лучше спросить у государя.
— Спрошу, не сомневайтесь!
— Только… политкорректно, — посоветовал Строганов.
— Иногда политкорректность вредна. Вот она инициатива снизу, вот оно гражданское общество, вот совместное действие! И сразу к ногтю?
— Запреты всё равно не помогли. Они и без обществ, просто на крестьянских сходках, клялись и давали зарок не пить. По закону откупщики обязаны были продавать полугар по твёрдой цене: три рубля серебром за ведро. Но отпускали его только по возвышенным ценам и неполною мерою.
Тогда министр финансов сделал распоряжение о внушении откупщикам, чтобы они продавали полугарное вино по надлежащей цене. Крестьяне, узнав об этом, начали требовать из питейных заведений дешевого вина, а получив отказ, стали громить кабаки за дорогую и разбавленную водку. Не очень зло, в основном, били посуду. Но, чтобы утихомирить народ, правительству пришлось ввести военные команды.
— И тогда были шпицрутены?
— Об этом не слышал. Аресты были. Не думаю, Александр Александрович, что вы сочувствуете погромщикам чужой собственности.
— Погромам — нет, зарокам — да.
— Они их не ради стремления к нравственной жизни давали, а, чтобы заставить откупщиков снизить цены.
— Неважно. Может поймут, что денег больше остаётся в карманах, и отвыкнут пьянствовать.
Вопрос про бюджет Саша задал папа́ в тот же день на вечерней прогулке по дворцовой набережной.
Было ещё холодно, явно ниже нуля, и небо сохраняло зимнюю хрустальную прозрачность.
— Порядка сорока процентов, — признался царь.
— Сколько? — обалдел Саша. — Сорок процентов с водки! Но это же бомба под наше будущее!
— К сожалению, у казны нет другого такого источника доходов.
— Крепкий алкоголь — это тяжёлый наркотик, хуже опиума. И подсаживать на него народ — это просто ни в какие ворота! Да мы податей вдесятеро соберём с трезвого и работящего населения!
— Что-то ещё? — оборвал папа́.
— Да. Я хочу подписаться на «Современник».
— «Колокола» тебе мало!
— Мало. Я пропускаю значимую информацию.
— У матери твоей есть, можешь брать у неё.
— Я хочу свой личный журнал, который можно портить пометками и уродовать закладками.
— Посмотрим по твоему поведению. Не сейчас.
— Папа́, были шпицрутены?
Глава 26
— Саша, в мае прошлого года в Пензенской губернии во время базара толпа угрожала разбить питейные дома. Зачинщиков арестовали, но не помогло: в нескольких уездах было разграблено полсотни питейных домов. С оскорблениями и побоями местных начальников и сельских старшин. И угрозами их убить. В селе Исе был ранен офицер, а в городе Троицке толпа с кольями напала на прибывшую воинскую команду.
В Московской губернии в Волоколамском уезде крестьяне, собравшиеся на ярмарку близ Иосифова монастыря, разграбили питейные дома, потом разбили кабаки в соседних селениях.
Беспорядки перекинулись на другие части России.
И не думай, что с пьянством боролись. Просто грабили. В Вятской губернии, после ограбления питейного дома опились до смерти почти 10 человек.
Избивали служителей откупов, сельских старшин, чиновников земской полиции: одного ранили, двух покушались убить. В Самарской губернии староста одного из сел от полученных побоев умер. В городе Волгске крестьяне избили нижних чинов, переломали их оружие и ранили городничего. В Бугуруслане
