Они еще немного прошлись вдоль берега. Лагуна сияла под лучами солнца, вода словно превратилась в расплавленный металл. Птицы стремительно носились в воздухе, кричали в тростниках. Дальше тянулись полосы barene,[39] солончаковых отмелей, вековых отложений глины и соли; здесь кормились мелкие птички и охотились камышовые луни.
— Здесь я оставлю вас, чтобы вы могли спокойно обдумать послание, оставленное вашим отцом, — сказал Цорци.
Он направился к двум стражам, ожидавшим приблизительно в пяти сотнях ярдов ниже по берегу.
Браво, благодарный Цорци за предоставленное уединение, задумчиво посмотрел на квадратный замочек. Тот же размер и та же форма, как на дверце подводного сейфа в Сен-Мало. Он вставил в отверстие вторую золотую запонку и повернул в одну, потом в другую сторону. Крышка металлической шкатулки откинулась.
Внутри лежал скрученный листок бумаги. Браво развернул его и обнаружил следующий написанный от руки шифр. Он явно отличался от предыдущего шифра, — модификации кода Цезаря — будучи гораздо сложнее. Браво был уверен, что тут нужен кодовый словарь, а раз так, значит, отец позаботился об этом.
Браво вытащил истрепанную записную книжку. Где еще Декстер мог записать протокол для расшифровки кода?
Он забрался на дамбу и уселся на белые камни. Прямо перед ним раскинулась подернутая голубоватой дымкой лагуна. Небо и вода сливались у горизонта, неотличимые друг от друга среди бесконечных отражений, и Браво снова охватило необычное чувство; само устройство мира здесь было иным, и Венеция была волшебной линзой, через которую он смотрел вперед, в будущее.
Терпеливо, почти педантично он пролистал блокнот в поисках нужной страницы с номерами строк и символов, обычного ключа для такого рода кодов. Конечно, можно было бы начать с подсчета частот символов в зашифрованном тексте. К примеру, в английском языке наиболее часто встречается буква е, вторая по частоте употребления — t. Для каждой буквы алфавита можно подсчитать процент частоты употребления. Кроме того, гласные нередко группируются определенным образом, к примеру, часто попадаются сочетания ie или оu, тогда как согласные реже образуют устойчивые комбинации.
Алгоритм дешифровки при помощи частотного анализа был изобретен еще в девятом веке. Первое известное описание этого метода вышло из-под пера арабского ученого Абу Юсуфа аль-Хинди. Однако метод аль-Хинди хорош только для дешифровки достаточно длинных последовательностей; чем длиннее текст, тем лучшего результата можно добиться… Текст из «кошелька нищего» был слишком коротким. Кроме того, — и это в данном случае имело большее значение — в разных языках частоты различных символов не совпадают. Так, в арабском языке, в отличие от английского, самые распространенные символы — а и l. Браво подозревал, что отец использовал не менее пяти языков. Шутки такого рода были очень характерны для Декстера; он брал классический алгоритм и немного видоизменял его. Получавшийся в результате шифр легко сбивал с толку самых многоопытных экспертов.
Благодаря своей действительно феноменальной памяти Браво мог попытаться использовать подряд все приемы, которым научил его отец. Но у него не было ни времени на кропотливую, трудоемкую работу, ни уверенности в том, что этот метод принесет хоть какие-то плоды. Нет, здесь определенно нужен был ключ.
Браво еще раз пролистал записную книжку, на этот раз в обратном направлении. Приблизительно на середине блокнота он наткнулся на фразу на английском: «There must be a reason for all this movement».[40] Особого смысла в предложении не было, однако на следующей странице Браво увидел ту же самую фразу, записанную задом наперед, словно отец составлял новый шифр. Декстер любил использовать инверсии. Браво подумал, что навряд ли обратил бы внимание на эти две странички, если бы не начал пролистывать блокнот в обратном направлении. Вытащив ручку, он переписал обе последовательности, прямую и перевернутую, расположив их одну под другой. Некоторые символы совпадали по вертикали. Интересно в отношении частотного анализа, но Браво догадался, что отец просто-напросто вставил в шифр одну из так любимых им ловушек, направляющих охотников по ложному следу. Похоже, это был 3-ДЭС,[41] тройной алгоритм шифрования данных, появившийся в середине семидесятых. Он еще раз взглянул на первые из совпадающих символов — t и е, пятую и двадцатую буквы алфавита. Двадцать минус пять — пятнадцать. Вычтем еще два, по числу символов. Тринадцать. Тринадцатая буква английского алфавита — m. Браво принялся искать эту букву в прямом предложении. Здесь она была шестой. В обратной последовательности — четвертой. Он прибавил к десяти два, затем вычел число совпадающих символов перед первой буквой m — четыре. Получилось восемь. Он нашел ключ.
Склонившись над блокнотом, он принялся расшифровывать фразу из шкатулки. Наконец все было готово, перед ним оказалось послание отца. «Вспомни, где ты был в день твоего рождения, и имя твоего третьего питомца».
Он родился в Чикаго, но ума не мог приложить, как это может быть связано с Венецией. Так ничего и не придумав, он перешел ко второму пункту. Третьим питомцем была собака, подобранная на улице дворняжка, невероятно лохматая и оттого всегда выглядевшая неряшливо. Поэтому Браво дал псу кличку Барк…[42] По крайней мере, наполовину он решил эту головоломку.
Вспомни, где ты был… Он родился в госпитале святой Марии Назарейской.
Но как это могло помочь ему? В Венеции, должно быть, тысячи статуй святой Марии. И каким образом Мария Назарейская может быть связана с кличкой его собаки?
Браво поднял глаза. Близился вечер; прохладный бриз, предвестник скорого захода солнца, взъерошил его волосы. Промокшая от пота рубашка прилипла к спине. Вздохнув, Браво захлопнул записную книжку, положил листок с шифром обратно в «кошелек нищего», слез со стены и отправился на поиски Паоло Цорци.
Было мгновение, когда Энтони Рюль неожиданно почувствовал, что он совершенно один в море. Горизонт, как обычно, заволокло послеполуденной дымкой; над водой плыл горячий и влажный туман, типичный для венецианской лагуны. Энтони плыл посреди сияющей бесконечности, в вышине ослепительно сверкал раскаленный солнечный диск. Он замер, положив руку на деревянный румпель topo, легкой парусной лодки, — местные рыбаки ходили на таких в море — и на несколько минут предоставил небольшому суденышку возможность плыть без всякого управления, по воле волн и ветра. Он испытывал необычайный восторг, ощущение невероятной свободы. Его лодка затеряна в водах лагуны, он невидим для этого мира, он может сам выбирать свой дальнейший путь, быть тем, кем только захочет…
Он обогнул с юга остров Бурано с его живописными лавками, напоминающими ярко раскрашенные декорации для веселой оперетты. Энтони умело управлялся с лодкой; он любил море и чувствовал себя на воде как дома. Ему ничего не стоило уговорить хозяина доверить ему самому управлять лодкой, — всего-то двести евро в дополнение к стандартной таксе; впрочем, Рюль понимал, что лодочник сильно завысил обычную цену. Он не стал торговаться и без лишних слов уплатил требуемую сумму вперед. Пусть лучше хозяин лодки посчитает его богатым эксцентричным идиотом и тут же забудет его лицо, нежели обратит внимание на то, что он умен, и в результате хорошо запомнит.
Маневренная, устойчивая лодка слушалась прекрасно, управлять ею было легко. Ее изготовили в Кьодже, где такие лодки делали испокон веку, и Рюль чувствовал себя на ней просто великолепно, словно сам был частью судна.
Он благополучно выбрался из Дрю и всю дорогу продолжал думать о Браво, собственно, он думал о нем постоянно с момента их совместного бегства из Сен-Мало. Проговорив с Браво всего-то несколько минут, Энтони понял, что успел забыть, как умен и изобретателен его «племянник». Проклиная себя за неосмотрительность, он решился на изменение планов. В ордене он занимал высокое положение, что подразумевало определенную степень свободы в принятии решений. Энтони последовал за Браво и Дженни в Венецию. Естественно, столкнувшись с командой Паоло Цорци, так ловко управившейся с Браво на мосту возле церкви Сан-Николо, он забеспокоился. Ему было прекрасно известно, как Декстер относился к Цорци. И без того напряженная ситуация грозила обернуться полным крахом.
Совершенно неожиданно в тумане показались призрачные кроны деревьев. Он приближался к Сан-Франческо дель Дезерто. Рюль спустил оба паруса, и лодка заскользила по течению. Безусловно, монахи-францисканцы, живущие на этом острове, понятия не имеют о Цорци. Впрочем, возможно, он заплатил нужным людям за молчание. Энтони приходилось иметь с ним дело достаточно часто, и он прекрасно знал — что касается обходных путей, тут Цорци настоящий мастер, будь то традиции или закон.