их пошить, просто не было. Я поняла, что мир стрейтча – прекрасный мир. Здесь одежда была полна вытачек, поясов и шнурков. Нитки нам подарили за то, что шерсть мы забрали большим тюком. В общем – то, только после этого мы поняли, что блины мы продали очень выгодно.
– Я отнесу все к Сквонто, а то мало ли, вырвут из рук, и останемся ни с чем, – сказала Клер.
– Хорошо, я еще порассматриваю соседние лавки – там есть сушеные фрукты, представляешь? И специи, но они очень дорогие. Я не могу уйти не узнав все, что есть здесь, Клер, – ответила я ей, не смотря в ее сторону.
– Хорошо. Я жду тебя на берегу у каноэ. Сквонто нужно отпустить к кузнецу – он заберет осатки инструмента, гвозди и скобы. А потом нам прямо на берег привезут муку, молоко, яйца и масло – девушки вчера заказали у молочницы. Это на остатки денег от шалей.
– Да, очень дороги здесь инструменты, но нам не прожить без них, Клер, – отвечала я на автомате.
Она ушла, а я переходила из магазинчика в магазинчик, рассматривая простенькие украшения: броши с вкраплениями мутных камней, бусы, кольца и браслеты из проволоки, с наздёванными на нее бусинами. Стоп… Проволока? Я присмотрелась. Это явно была не кованная вещица. Браслет, который четыре раза оплетает руку. Я провела от начала до конца – это была спираль.
Возле этой лавки всегда была толп индейцев, в какое бы время дня мы не проходили мимо. Очень хорошо, что я это увидела. Проволока. Да ее создание – фигня вопрос – волочение, скорее всего, уже есть. По сути, ее делают довольно просто технически – волочат в отверстие более маленького диаметра, а иногда – между валками.
Только вот, зачем нам проволока? Нам не от кого загораживаться, да и скота у нас нет, хотя… У кого-то он есть, и я даже знаю у кого, и я даже знаю, как ее можно видоизменить – не зря я смотрела целые два часа документальный фильм на канале История. Техас, детка… скоро начнется дикий Запад.
– Иди за мной, – прервал мои эйфоричные мысли незнакомый мужской голос.
– Куда? – обернулась я и поняла, что не так в данной ситуации.
– Быстро иди за мной, – он сказал еще резче, и я пошла, когда поняла, что в бок мне упирается что-то похожее на нож.
Я шла, и он чуть обнимал меня сбоку, давая понять, что он не шутит – эта штука упиралась мне под ребра. И да, мы оба говорили на русском.
Глава 48
Мы шли к двухэтажному дому, за которым, как у каждого здесь, был задний двор. Дом был похож на лавку или таверну, но окна были плотно зашторены, и я не знала, что думать.
– Заходи, – толкнул он меня к задней двери, держась на расстоянии. Мне некуда было бежать, и против здоровенного мужика ростом под два метра не помогли бы никакие мои знания, да еще и мне что-то подсказывало, что он в курсе моих способностей – следил за моими руками, не выпускал из внимания каждое мое движение. Нож в его руке был огромным – таким тесаком разделывают мясо.
– На что я вам? – отвечала я ему на русском, стараясь не использовать новых слов.
– Там узнаешь, иди, не бои́ся, не обижу зазря́! – шел он за мной к двери и хмыкал в бороду.
– Ты, значит, русский? – я искала пути, чтобы больше узнать о нем, а в идеале – втереться к нему в доверие.
– Русскай, русскай, как и ты, видать, только вот встретились не дома, а вон где – на краю земли! – он пытался то ли заигрывать со мной, то ли как я, «прощупать».
Я вошла в пыльную комнату, стены которой были обшиты узкими досками, но в отличие от Плимута, здесь была краска на стенах, мебель, хоть и немного, но это были стулья, стол на вычурных резных ножках, застеленный льняной скатертью цвета топленого молока, а в соседней комнате я увидела печь, стол с посудой, на стене висели сковороды, кастрюли.
– Садись, разговор будет не скорый, – подвинул он стоящий у стола стул ближе к середине комнаты – подальше от входной двери. – Рассказывай, чево тут делаешь? Как попала?
– Я англичанка. Русский знаю, потому что в доме жили трое русских – семья. Я росла с их детьми. С детства говорю и на русском, и на английском, – я практически ликовала, найдя логичный вариант ответа.
Мужик засмеялся, и я спокойно, как могла, уселась на предложенный стул.
– Живешь где? – пробурчал он из-под густых бровей.
– У индейцев, я сама ушла к ним. Они приняли. И они меня будут искать…
– Хым-м, значит, с индейцами? Давно живешь?
– Скоро год как.
– Зачем к ним пошла, украли тебя? – его голос изменился, и, похоже, он собирался «вызволить» непутевую из «полону дикарскыва».
– Сама пошла. Понравилось, – я чувствовала, что страх отступает, и начала думать, что смогу выбрать правильную секунду и сигануть во двор.
– Ясно с тобой, значит, обманом живешь?
– Нет, не обманом. Овощи ращу, рыбу в реке ловлю, бобров и индеек ем. А потом на солнышке лежу, в водичке плаваю – разве плохо? Неужто ты считаешь, что это плохо?
– Дерешься так откуда?
– От верблюда, мужик.
– Кто?
– Верблюд. Это учитель мой по боевым искусствам.
– Иску…
– Ствам. Драться меня с детства учили. Батюшка у меня уж больно странен был – ездил по миру, изучал Америку, Китай, вот, скоро должен Аляску открыть, ты если думаешь, что здесь русских не будет, ошибаешься, мужик. На севере и ваши земли будут. Учителя н из Китая привез. Вот он меня и обучал.
– Батюшка, говоришь?
– Да, говорю же, не сиделось ему с маменькой, он все больше в дороге, в открытиях. Сначала русских привез, потом китайцев. Следом и индейцев. А меня с собой взял, показать Аме… Новый Свет. Да мне и понравилось у индейцев. Скоро приедет, к осени, может. Коли мне приглянулось – оставит, коли нет, заберет в Англию. Что еще тебе от меня надобно?
– Драться будешь, вот чего мне надобно. Сегодня, как моряки придут в таверну.
– С тобой драться? – мне резко стало плохо – я о таком и подумать не могла. Вот он чего еще высмотрел, глазастый! Значит, они здесь и бои практикуют.
– Не, я сегодня на тебе монет заработаю. А коли подведешь, за забором свиньям скормлю, поняла?
– Да, чего ж не понять то? Драться
