до того, чтобы разглядывать оружие, и второй пистолет он взял на всякий случай, не догадываясь, что это такое.
– Я был уверен, что ты знаешь. Кстати, красивая машинка, да? Люблю все совершенное… Кроме того, ты должен знать, что гипокризия[46] – такое же оружие в руках контрразведчика, как меч или пистолет.
Он снова спрятал «глушак» в проем, снял со стены дзин, односторонний японский меч, а свободной рукой бросил Матвею акинак – обоюдоострый кельтский меч.
– Раз уж ты здесь, я скажу тебе, кто я такой в этом мире.
Прыжок через стол (!) – поворот – удар! Матвей с трудом парировал удар, нырнул вниз, перекатился в угол, вскочил на ноги, не касаясь пола руками, перед глазами снова блеснула смертельная сталь. Клинки высекли искры, взметнулись вверх, прикрывая владельцев веером защитных взмахов.
– Кэндо мусоби, – сказал Тарас. – Неплохо. Но это не предел.
Новый выпад, каскад приемов, вращений и ложных ударов, всплеск на поражение, звон столкнувшихся клинков, отскок. На левом запястье Матвея появилась царапина.
– Айкидок, держи цуки-но кокоро[47]. Русбой этому не учит?
– Учит, – почти беззвучно выдохнул Матвей, начиная атаку. Он никогда не считал себя мастером фехтования, но отступать не хотелось.
Мечи встретились вверху, внизу, сбоку, спиралью очертили фигуры бойцов, встретились вновь. Горшин отступил с царапиной на предплечье, кивнул.
– Капоэйра[48], стиль паука. Я тебя недооценил. И все-таки это тоже не предел.
Прыжок Тараса был таким быстрым, что он как бы размазался в воздухе, а клинок его меча и вовсе исчез из поля зрения. Матвей отступил, но было поздно – его меч, выбитый хитрым ударом в стиле богомола, отлетел к двери. Двое замерли друг против друга: меч Горшина был направлен в горло Матвея, но дуло пистолета «волк-2» смотрело в лоб Тарасу.
– Хорошо, – хладнокровно сказал Горшин через секунду. – Почти ничья. – Отступив, он повесил меч на место, кивнул на диван: – Садись.
Матвей сел с хмурым видом, убрал пистолет.
– Точнее, проиграл я. Но мечи – не мой стиль. Ты что-то начал говорить о…
– Продолжаю. Тебя все время волновал вопрос, почему я, человек Круга, ввязался в опасные игры обычных людей. Отвечаю: причин несколько. Первая, хотя и не главная: я исповедую принцип абхадья[49] лишь наполовину.
Матвей задумался.
– Если так, то тебя надо было здорово обидеть, чтобы ты встал на путь мести.
Глаза Горшина не только потемнели – провалились в бесконечное Ничто, в них отразилась тоска и сверкнула ненависть.
– Месть – дело тонкое… ты правильно догадался. Дело в том, что у меня убили жену, рожавшую сына.
Матвей пошевелил губами, хотел что-то сказать, но не смог, молча смотрел на Тараса. Наконец выдавил:
– Извини, я не знал… такая трагедия!
Горшин глянул на него косо, усмехнулся, потом лицо его приняло спокойное выражение, как бы застыло, пряча под маской покоя бушующие в душе гнев и печаль.
– В Москве каждый день случается несколько таких трагедий. Вот почему я убежден, что «Стопкрим» должен работать и дальше, даже если я уйду.
– Куда?
Тарас проигнорировал вопрос.
– Вторая причина: в иерархии Круга я – человек седьмого уровня, Плана Духа, – кшатрий. Помнишь градации Успенского?
– Профессиональный воин.
– В общем, да, хотя ближе был бы, наверное, термин «эмиссар» – разведчик.
Матвей недоверчиво покачал головой:
– Не мелко ли плаваете, эмиссар? Неужели Круг не может обойтись без земных понятий, а главное, событийных узлов?
– Так ведь я пытаюсь объяснить это не человеку Круга, а всего лишь личинке паранорма, взращенной человеческой цивилизацией.
– Спасибо.
– Не за что. Добавлю: в принципе, наше пересечение – людей Круга и обычных людей – случайно. Просто на каком-то отрезке пути наши цели совпали, вот и все. Цели разойдутся – разойдемся и мы. Но если вы, люди, в том числе и ты, помочь мне не в силах, то я могу помочь вам, что и делаю. Понял, ганфайтер?
Матвей помолчал минуту, раскладывая по полочкам свои выводы и полученные факты. Ему показалось, что Горшин в чем-то неискренен, но в чем именно, понять не удалось.
– Понял, кшатрий. За что убили твою жену? И кто?
– Не трави душу. – Тарас снова потемнел. – Они вошли в роддом и… мою жену… семь женщин… всех!
– За что?!
– Они получили задание уничтожить женщину, беременную иерархом, будущим инфархом… Тот, кто давал задание, не хотел рисковать. А исполнители были обыкновенными гангстерами, подонками, заказными убийцами.
– Были?
Тарас покривил губы, ничего не ответил.
– Давай о другом. Зачем все-таки я тебе понадобился? Нужен совет, деньги, физическая помощь?
Матвей покачал головой, все еще находясь под впечатлением рассказанного Горшиным.
– Послать убийц мог только «монарх тьмы». И ты здесь, в конкретном месте, в столице, остановился для того, чтобы найти этого «монарха», так?
– Не стоит демонстрировать свою догадливость, тем более что это в тебе говорит канал связи с менталом, полем общей информации Земли.
– А ты ее… очень любил?
Тарас горько рассмеялся, кивнул:
– Ты заговорил, как мальчик с романтическим воображением. Эмоции людей Круга полней и разнообразней, и любят они не так, как обычные люди, но я ее… Елинаву… любил!
– Лучшее лекарство от любви – другая любовь.
Горшин отвернулся.
– Может быть. Но произойдет это, видно, не скоро, ибо та женщина, которую я полюблю, еще не родилась. – Лицо его приняло сердитое выражение. – Хватит, капитан. Я и так сказал слишком много. И времени у меня в обрез.
– Нужен совет, – признался наконец Матвей. – Похоже, я вышел на одного из боссов Купола.
– Банкир, Летчик, Мэр?
– Банкир. – Матвей едва пришел
