Крапива...
Мне что-то не хотелось приносить такую непосильную жертву, и я спросил Лару:
– А может, ему МР3-книги купить? С разными ужастиками? Он еще пару дней продержится?
– Ну, наверное...
– Я куплю книг, загружу их в плеер, мы свяжем его скотчем и спрячем в сарае. Он будет лежать, слушать – и выздоровеет. От «Карманной библиотеки ужаса» все выздоравливают как собаки.
– А мать его? – спросила Лара. – Если мы его перемотаем скотчем, она, наверное, возражать будет...
– Не будет. Я ей ящик гвоздей подарю, – цинично заявил я.
– Каких гвоздей? – не поняла Лара.
– Сотку. А, ладно, мимо, – сказал я. – Что сейчас будем делать?
– Ты в детстве любил кукольный театр? – неожиданно спросила Лара.
– Так... – растерялся я. – Наверное, да... Все дети любят кукольный театр, наверное... Лет до семи. А потом игровые приставки уже. А ты?
– А я любила. Только никогда в нем не была. У нас есть кукольный театр?
– Не, – покачал головой я. – Закрыли. А может, не закрыли, может, куда-то на периферию вытеснили. Если хочешь, я узнаю.
– Узнай.
– Узнаю. Сходим, посмотрим... Только туда сопляков всяких все время много приходит, они визжат прямо в ухо. Наверняка. Может, лучше в «Бериозку»? Ну, вообще-то смотри сама... А сейчас что будем?
– Деньги у тебя есть?
– Есть.
– Тогда так. Сейчас поднимаемся в деревню, ищем машину, едем в город. По пути подумаем...
Лара замолчала.
– Что? – испугался я.
– Не слышишь?
– Чего не слышу?
– Смеха.
Гобзикова действительно слышно не было. Булькала река Сыня, а Гобзиков не смеялся. Я побежал вверх. Веревка болталась на перилах. Гобзиков отвязался и удрал. В сторону деревни.
– Убежал, – сказал я.
– Куда?
– В сторону деревни. Как она называется?
– Без разницы. Что-то у нас не так пошло...
– Да брось, Лар, все нормально. Парочка приключений никому не повредит. Сидели в этом городе как сычи, а тут хоть воздухом подышали. И познавательно. Я волков раньше вообще не видел, а тут поглядел...
– Надо его выручить, – сказала Лара. – Надо его обязательно выручить. В психушку попадет, лучше в психушку не попадать...
– Это точно уж, – согласился я. – Выручить надо. Попадет в психушку, через день все в Лицее будут нас шизиками дразнить. Затравят, гады. Я отправлюсь в ремеслуху, ты в гости к Варваре Заточнице.
– Куда?
– В Кадетский корпус, на лошадях скакать. Так что пойдем выручать. Пойдем?
– Пойдем.
Деревня, даже село, называлась неблагозвучно. Клопово.
Я вспомнил местную газету. В Клопове выращивали лен, кажется. В последнее время наше правительство делает ставку на лен. Полезнейшее растение. Изо льна получаются отличные трусы для космонавтов, а благодаря мозговому натиску наших доблестных ученых теперь изо льна можно делать еще и порох. Раньше из хлопка, теперь изо льна.
Село процветало – мы уже прошли мимо двух парикмахерских и маленького клуба с названием «Таймс-сквер». Кстати, по асфальтовой дороге, что тоже было показательно.
Несмотря на выходной, народу почти не наблюдалось, может, наступил сезон посадки семян льна или еще каких культур, не знаю. Мы глядели по сторонам. Никаких признаков Гобзикова.
Потом навстречу нам прокатился испуганный парнишка на велосипеде. Парнишка гнал вовсю, явно спасался от кого. За ним пробежала еще более испуганная бабушка. Нам она ничего не сказала, зато так мощно размахивала клюкой, что едва не вышибла мне зубы.
– Во народ... – сказал я вслед. – Трусоделы... Куда, интересно, пошел наш друг Егор?
– Там, – указала Лара. – Он там...
Навстречу снова бежали. Только в этот раз не старушка-клюкобойщица, а продавщица. В белом, перемазанном кровью продавщицком халате.
Я испугался. Крови нам только не хватало, кровь нам совсем ни к чему... Я выступил навстречу работнице торговли и сказал строгим пронзительным голосом:
– Женщина! Скажите нам, пожалуйста!
Продавщица стала медленно сбавлять обороты и постепенно остановилась. Я с облегчением отметил, что это все-таки кетчуп на халате, а не кровь.
– Сколько можно! – Продавщица выругалась. – Сколько можно! Каждый месяц от них бегут...
– Кто бегут? – спросила Лара.
– Психи! Психи от них бегут. Здесь Кириллово недалеко! Так у них они все время бегут! И все время к нам! Магазин мне уже три раза ломали, и сейчас вот...
– О, женщина! – торжественно-дурацки сказал я, какой-то иронизм на меня тупой вдруг навалился. – Мое имя – доктор Фрейд, меня прислал министр здравоохранения, дабы положить предел этому беспределу! Укажи мне пальцем путь в свое заведение!
Лара улыбнулась. А я остроумный.
Продавщица путь указала.
– Иди же, – повелел я, – и спрячься в погреб, здесь скоро станет жарко.
Продавщица побежала дальше.
– Видимо, Гобзиков наворочал тут делов, – сказал я уже по-простому. – Теперь не только меня одного из Лицея исключать будут, теперь и Егор влетит. И губернаторская стипендия не поможет. Зучиха его давно не любит.
– Пойдем поскорее. А то еще на самом деле приедут...
Сельпо располагалось, разумеется, на главной площади. Называлось оно, конечно, не сельпо, а «Гипермаг». Большой такой бревенчатый «Гипермаг», на крыше толстый мужик в камуфляжной форме, на аиста вроде не похож.
– Уважаемый, – позвал я. – Тут один фантастический юноша...
– Не подходите! – крикнул он нам. – Уходите отсюда! И в больницу позвоните!
– Мы сами из больницы, – ответил я. – Меня зовут доктор Фрейд, а это моя помощица... Катарина Бурлескова. Она мобильный патологоанатом.
Лара достала из кармана складенчик.
– Я же говорил. – Я простирался в иронии. – Теперь все будет хорошо. Нам позвонили недавно, сказали, что сбежал опытный образец расторможенного шимпанзе. Его зовут Карл Густав Юнг...
Лара ткнула меня в бок.
– Я увлекся, однако, не обезьяна, конечно, хомо сапиенс...
– Шутили бы в другом месте, ребята... – сказал с крыши человек.
Лара направилась к крыльцу.
– Погоди, – я оттеснил ее в сторону. – В горящую избу войти еще успеешь, сначала я, моя очередь...
– Не лезли бы туда, – посоветовал сверху охранник. – Ваш друг псих настоящий...
– Спокойно, дядя, – ответил я. – Доктор Фрейд знает свое дело. Не могу же я бросить свою милую обезьянку, то есть этого человека. Я поставлю ему капельницу, а Катарина сделает укол под коленную чашечку. Правда, Катарина?
Лара кивнула.
Я вошел в «Гипермаг».
Ну да, разгром средней силы тяжести, кое-что побито, кое-что разлито. Разорваны бумажные мешки с макаронами, под ногами хруст. Макаронная зима прямо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
