— Пигалицы сопливые, — бубнила под нос старуха.
Я полоснула ее щит огненной плетью, магическая оболочка раскололась на две части и растворилась. Я незамедлительно черпнула из сосуда большую поварешку Магии и обратилась в огненный смерч, пытаясь поразить старушку. Языки чародейского пламени только чуть-чуть обожгли старуху. Магия ласкова к чародеям, практически не причиняет нам вред, чтобы мы не ссорились друг с другом. Поэтому дуэли могут длиться бесконечно, пока не исчерпаются сосуды или пока один не перехитрит другого.
Ведьма решила пойти на меня оружием, что гасит огонь — водой. Она воззвала к небесам и тучи послали ей ливень невиданной силы, с раскатами грома и молниями. Одна угодила мне прямо перед носом. Ане, продолжая распространять свой щит, обратила взор к дождю. Ей не требовалось заклинаний, чтобы управиться с дождем, она ими могла повелевать мысленно. Капли перестали увлажнять мою кожу и одежду, но продолжили мочить все вокруг. Благодаря Аньке, огонь в моих руках не потухнет.
Пока мы колдовали, соревнуясь в магическом мастерстве собрались деревенщины во главе со старостой. Несмотря на дождь, они с удовольствием глазели на наш поединок.
Тем временем бабка решила вывести из строя Анине и наслала на нее свою псину. Тут и Флюшка с Кацо, наконец-то пригодились. Они защитили хозяйку, разодрав собаку в клочья. В этот раз Ане, похоже, не сильно расстроилась. Мы со старухой еще долго могли мериться могуществом, но тут я решила обратиться к запрещенной во всех королевствах черной магии. Высший Потенциал в этом направлении позволил мне не касаться источника. Я выпустила тьму, она разволоклась повсюду. Каждый, кто видел меня, потерял зрение, в том числе и я.
Но старуха не пропала. Я видела ее так же хорошо, как и при свете дня.
Время застыло, пропали испуганные слепотой голоса, никто не шевелился.
— А ты неплоха, — сказала старуха приближаясь. Я выпустила огненных бабочек, чтоб осветить свою же тьму, но они появившись, сразу исчезли.
— Это ты навела мор на скотину?
— Я.
— Зачем?
Старуха глубоко вздохнула.
— Я тоже раньше была молода и красива, как ты. Но даже чародеи стареют и умирают. Я заплатила привлекательностью за долголетие, думая, что милое личико и стройную фигурку я смогу себе наколдовать. Не получилось. И вот я живу двести лет уже уродливой старухой. Эти годы ни к чему, если ты образина. У тебя будет все, пока ты красива — деньги, слава, работа… мужчины. А если нет… У меня есть еще сто тридцать три года, но в заду у дреяггха я видала такую жизнь!
— Самоубийство?
— Я пыталась. Я бессмертна еще сто тридцать три года. Демоны! Сейчас они почему-то перестали отвечать на мой зов, — старуха снова вздохнула. — В моем контракте есть пункт, что в случае, если я захочу закончить его, то должна принести в жертву шестьсот шестьдесят шесть человеческих душ. Животные души идут по другим расценкам, а магические, как твоя и твоей сестрицы в троекратном размере. Ничего личного, дорогуша.
Вот так некогда молодая и симпатичная колдунья отдала свою красоту взамен на долгую жизнь, заключив с демонами контракт. Магические люди и так живут дольше обычных. В среднем от трех до пяти веков. После отметки в сто лет, именно этой величиной мы отсчитываем свой возраст. Бессмертие — удел слабых, ибо тот кто стремится к нему, не способен принять другие формы жизни, не готов к тому, чтобы существовать не здесь. Эта ведьма допустила ошибку, заключив договор на мнимое бессмертие с демонами. И заплатила высокую цену, проживая дарованные ей века в несчастье. На мой взгляд, это хуже смерти.
А потом ведьма прошептала заклинание, и я потеряла сознание.
Глава 41. Королевская чета
Любой мрак может быть развеян огнем. Так со мной и произошло. Я вынырнула из тьмы, когда пламя пожирало деревню. Анька в поту и под щитом из последних сил опустошала свой сосуд и проигрывала, пытаясь избавится от смертельных языков. Да, так бывает, что огонь может победить воду, когда лесной пожар тушат из леечки.
Время словно остановилось, когда масштабы этой трагедии улеглись в голове. Я — повелительница огня и сейчас по моей воле он угаснет. Пламя — моя стихия, что дает энергию и силы, поэтому я выгнула руки таким образом, чтобы не выталкивать Магию, а направлять ее. Рыжие языки плясали на чернеющих от копоти домах, и мне не хотели подчиниться. Я словно залезла в огромную печь, снизошла на муки в царство смерти. Моя стихийная Магия не справилась с бушующим пламенем. Оно не слушалось, не боялось меня. Я — повелительница огня — не имела власти здесь, в сгорающей деревне.
Потом, когда я размышляла об этом, я поняла, что моя стихийная Магия не достаточно хороша, я должна больше в ней практиковаться. А вот черная сила, что уселась на пьедестал моей мощи наивысшим Потенциалом, одним опустошенным кувшином, тремя сложными конструкциями из рук и некогда зазубренного заклинания смолянистыми клубами укутала в себя огонь, слизнула его с угольных балок и не оставила ни следа.
— Все из-за вас! Ведьмы вшивые!
Ну вот опять. Когда же люди снова начнут уважать волшебников? Дреяггх их раздери! Что! Что плохого мы им сделали?
— Пока вы тут не появились, мы жили хорошо, в печи пеклись хлеба, ребятишки визжали у окон! А сейчас в печи разве что… а ничего в ней не поделать!
Староста визжал в нашу сторону, словно отвечая на мой немой вопрос.
— Если все так было хорошо, на кой дреяггх в Ковен написали?
Я злилась, бурлила, воспламенялась.
— Во-о-от, — ткнул в меня пальцем Столитей, — из-за нее все.
— Да, — подхватила челядь.
Обидно. Мы не делали им зла. Старуха-то пропала, скот не будет больше погибать. Единственное, в чем нас можно упрекнуть, так это то, что мы не спасли их от пожара. Но так бывает, такова задумка Жизни. Мы никогда не будем жить без бед, единственное, что мы можем попытаться — уменьшить их количество. Идеалистка Анине со мной не согласилась. Именно об этом мы и беседовали, когда с пустыми руками возвращались
