Когда судья У. Фред Эксли решил, что для удовлетворения прошения Эли нет серьезных оснований, наступил сентябрь 1991 года. Прошло еще полтора года. Однако Уильямс не винит судью — в сущности, он с величайшим уважением отзывается об Эксли. Судья предоставил Седли Эли все мыслимые возможности, так что приговор нельзя было отменить ввиду какого-нибудь упущения. Но Джек понимал: используя доступный по федеральным статутам и статутам штата «хабеас корпус», адвокаты Эли смогут откладывать приведение приговора в исполнение буквально до бесконечности. Скорее Эли умрет от старости, чем на электрическом стуле.
Как считает Хэнк Уильямс, дело Сюзанны Коллинз — классический пример отсутствия правосудия. Суд присяжных за несколько часов принял требующееся от них решение. А системе правосудия понадобилось десять лет, чтобы разобраться в деле.
— Процесс превратился в нелепую игру. Буду откровенен с вами: это сущий кошмар.
Чем дольше Джек наблюдал за ситуацией, чем больше отслеживал апелляции Седли Эли, тем больше убеждался: суть проблемы — в необходимости реформы «хабеас корпус». В стремлении отомстить за дочь Джек столкнулся с главным философским и практическим вопросом: есть ли у жертв и их близких какие-нибудь права в системе уголовного правосудия? Большей частью структура системы — которую она должна иметь в обществе, подобном нашему, — направлена на защиту прав подсудимого. Тогда встает вопрос: имеют ли право те, кто пострадал от преступления, на какое-либо облегчение своих страданий благодаря той же системе? Или другой: неужели права подсудимых и их жертв настолько противоположны друг другу, что их нельзя соблюсти одновременно?
Впервые со времен учебы в школе права Джек зачастил в юридические библиотеки. Он начал изучать историю «хабеас корпус», его развитие. Затем отправился на Капитолийский холм, в библиотеку комитетов Конгресса, и прочитал протоколы всех слушаний после вынесения приговора, которые только смог найти.
— Мне хотелось понять, кто участвовал в этих процедурах и какие показания давали эти люди. Возможно, я плохой исследователь, но я не нашел ни единого упоминания о жертвах или их представителях, которые бы давали показания в законодательном собрании или в Сенате о необходимости реформы «хабеас корпус». Выступали всегда судьи, юристы, эксперты, академики, адвокаты, политики — но только не жертвы. А мне казалось, что по этому вопросу необходимо выслушать мнение жертв.
Весной 1990 года состоялся ряд заседаний законодательного собрания. Джек предложил свою помощь в качестве свидетеля, но ему ответили, что не могут понять, зачем нужны представители жертв на заседании, посвященном реформе «хабеас корпус». Однако Джек продолжал звонить, посещать Сенат и законодательное собрание и собирать сведения. Действия Джека привлекли внимание Шери Нолан, заместителя директора службы связей Министерства юстиции. Поэтому, когда Филлис Каллос, президент известной некоммерческой организации, борющейся за права жертв преступлений «Граждане за закон и порядок» (ГЗП) из Окленда, Калифорния, обратилась в местное отделение Министерства юстиции с вопросом о том, как донести до министерства мнение о необходимости реформы «хабеас корпус», Нолан порекомендовал связаться с Джеком и Труди. Так началась история, благодаря которой супруги Коллинз вошли в число самых выдающихся, настойчивых и компетентных адвокатов жертв преступления в стране. Джек и Труди быстро стали директорами восточного филиала ГЗП. Они сумели объединить более двадцати организаций, отстаивающих права жертв, представляющих свыше 50 тысяч членов, упорно стремящихся придать движению достаточно веса, чтобы повлиять на законодательство.
Фрэнк Кэррингтон стал во многих отношениях отцом движения за права жертв в США. Бывший морской пехотинец, работавший в правоохранительных органах, а затем ставший прокурором, Кэррингтон написал несколько книг по этому вопросу и возглавлял или работал буквально во всех органах или комиссиях, связанных с правами жертв. Он был членом комитета учредителей Национальной организации помощи жертвам, председателем Комитета помощи жертвам преступлений при Американской ассоциации адвокатов, членом комиссии президента, созданной в 1982 году в поддержку жертв преступлений. Кэррингтон не был жертвой преступления или членом семьи жертвы. Он просто видел воздействие преступлений на семьи, видел серьезные нарушения системы уголовного правосудия и решил принять меры. Он тщательно и систематически исследовал факты и вопросы, чтобы добиваться завершения подачи прошений по «хабеас корпус» и защищать жертвы от несправедливого отношения. Он пришел к заключению, которое считает неотвратимым:
— Ни один человек в здравом уме не станет всерьез утверждать, что, недопустимые иным способом, последствия нарушения закона о «хабеас корпус» могут быть оправданы, поскольку они приводят к «осуществлению правосудия», а именно освобождению несправедливо осужденных подсудимых. В основном мы имеем дело с ситуацией, в которой жертвы или те, кто пережил страшное, насильственное, гнусное преступление, буквально держатся за ожидание правосудия или по крайней мере надеются на него. Кэррингтон ознакомился с делом Коллинзов вскоре после того, как Джек и Труди присоединились к ГЗП, и это дело произвело на него глубокое впечатление. Он настоял, чтобы Джек опубликовал историю Сюзанны и взгляд на систему уголовного правосудия глазами жертвы. Кроме того, он также уговорил Комитет поддержки жертв преступлений при Министерстве юстиции опубликовать и распространить эту историю.
Вдохновленный заботой и участием Фрэнка, Джек выпустил буклет в сотрудничестве с Ли Ченселлор, исполнительным директором фонда юридических реформ. На первой странице красовалась цветная фотография Сюзанны в форме ВМС, далее шло описание того, что с ней случилось, и история процесса — после того, как Верховный суд Теннесси отверг апелляцию Эли. В буклете приводились подробности нарушения закона о «хабеас корпус», в том числе комментарии экспертов по этому вопросу. Буклет распространяли повсюду. Десятки тысяч экземпляров читали по всей территории США. Я узнал об этом, когда Джек приехал в Квонтико побеседовать с представителями ФБР и Национальной академии. Я сам держал стопку буклетов на своем столе в Квонтико, предлагая их посетителям.
Примерно одновременно с выходом в свет этого буклета, в начале марта 1991 года, генеральный прокурор Ричард Торнберг провел в Вашингтоне конференцию, известную под названием «саммита о преступлениях». На этом трехдневном собрании, проведенном в отделе «Шератон-Парк» с участием экспертов и заинтересованных лиц со всей страны, выступили сотрудники правоохранительных органов, конгрессмены, прокуроры, мэры, представители центров помощи жертвам насилия и других организаций и более десятка жертв преступлений и членов их семей. В числе приглашенных были и Джек и Труди Коллинз. Президент Джордж Буш посетил конференцию и сделал личное заявление, а Сандра Дэй О'Коннор из Верховного суда обратилась к собравшимся с речью, сообщив, что, по ее мнению, нынешние процедуры «хабеас корпус» представляют собой замкнутый круг апелляций, движение по которому начинается после того, как обычные меры приняты и срок подачи нормальных апелляций истек.
В конце конференции, на заседании, которое возглавил Торнберг, каждая группа получила возможность сделать заявление о своих целях и оценить нынешнее положение дел. Джека попросили выступить от имени жертв. Суть его выступления заключалась в следующем: почти все до единого жертвы преступления соглашаются с тем, что после самого преступления наиболее мучительной ношей для них становится незавершенность судебного процесса.
— Пока мы не узнаем, что наказание тех, кто жестоко обошелся с нами или с нашими близкими, завершилось, мы не в состоянии снова вернуться к жизни.
Два месяца спустя, 7 мая 1991 года, Джек впервые предстал перед Конгрессом на заседании по реформе «хабеас корпус», вызванный сенатским юридическим комитетом, возглавляемым Джозефам Биденом из Делавэра.
— Мне хотелось завладеть их вниманием, не просто сказать: «Ваши законодательные предложения ужасны», а заставить их понять, что значит быть жертвой. Потому я начал с рассказа о том, что случилось с Сюзанной, сравнил ее страдания в ночь смерти со сравнительно небольшим неудобством, которое испытал ее жестокий убийца, которому, благодаря нарушению «хабеас корпус», позволили жить несколько лет после того, как присяжные вынесли ему смертный приговор. В сущности, я сказал: «Позвольте рассказать вам о чудовище, которое избежало смерти». В сильных выражениях я описал зверства преступника и мучения Сюзанны.
Стивен присутствовал на заседании вместе с Труди, вся галерея была заполнена желающими послушать судью из федерального апелляционного суда, президента Американской ассоциации адвокатов, генерального прокурора Калифорнии, бывшего прокурора Теннесси и многих других. До начала заседания сенаторы Стром Термонд и Оррин Хэтч подошли поздороваться с Коллинзом, что Джек счел трогательным и многозначительным знаком, первым ощутимым свидетельством заинтересованности со стороны членов законодательного собрания. К ним присоединился Манус Куни, член юридического комитета, решительно отстаивавший дело Джека в качестве представителя профессионального персонала комитета. Главная мысль, которую хотел донести до слушателей Джек, заключалась в следующем: судебный процесс после вынесения приговора, особенно «хабеас корпус» как вопрос, надо связывать с правами жертвы.
