Анвиль осторожно провёл девушку в указанное место. В комнате было теплее, так как горела печь и это порадовало юношу, выскользнувшего из объятий сырой ночи. Мебели здесь практически не наблюдалось: лишь крохотная узкая кровать, маленький столик и один обшарпанный ветхий на вид стул. Какие-то предметы обихода были горками свалены в нескольких углах. Здесь, судя по всему, давно никто не прибирался.
Анвиль помог Сандре опуститься. Власир дал ему в руки свечу и сказал держать так, чтобы он мог рассмотреть ранения. Сандра повернулась к старику спиной, и тот развязал тряпку, что перевязывала её тело до сего момента. Ткань отошла вместе с запёкшейся кровью и гноем. Девушка вскрикнула от боли. Анвиль ужаснулся, увидев тёмные кровоточащие следы на покрасневшей от воспаления коже. Старик неодобрительно покачал головой.
— Какое гиблое дело...это ты верно сделал, что связал её. Иди поройся в том хламе, найди верёвку или ремень. Процедура будет очень болезненной и, увы, у меня нет ничего, что могло бы облегчить её страдания.
Сандра содрогнулась, услышав эти слова. Боли она боялась, как и многих вещей, что её влекли.
— Власир... это обязательно? Может, я выпью какой-нибудь отвар и всё пройдёт?
— Нет, мне придётся раскрыть твои раны, чтобы дать накопившемуся гною вытечь, а затем прижечь раскалённым железом. Скорее всего, ты получишь болевой шок.
Анвиль уже рылся среди старых вещей, и как раз нашёл что-то, напоминающее кожаный пояс. Он вернулся к кровати и посмотрел на старика, затем на девушку. Внезапно он испытал к ней жалость и неподдельное сочувствие. Из глаз Сандры уже покатились слёзы. Она попыталась сползти с кровати и покачала головой.
— Нет... я этого не вынесу, пожалуйста.
— Тогда будешь долго и мучительно умирать. Мне всё равно, — честно признался старик. — Я бы тоже предпочёл сон, а не эту грязную процедуру.
— Она выдержит, — подал голос Анвиль, от чего Сандра сильнее запаниковала.
— Тогда держи её и смотри, чтобы сама себе не навредила.
Девушка беспомощно попятилась, но юноша уже сунул ремень ей в рот.
— Не сопротивляйся. Это для того, чтобы ты не откусила язык.
Она в ужасе замычала, как будто её вели на казнь, но оказать сопротивление была не способна. Анвиль сел и притянул девушку к себе как любовник. На мгновение показалось, что он действительно хочет её успокоить. Сердце Сандры колотилось с такой бешеной скоростью, что юноша проникся её страхом и даже почувствовал отвращение к себе. Он был с ней так груб, а ведь в действительности она не пыталась навредить ему. Смешанное чувство жалости и отвращения заставило Анвиля стиснуть зубы. «Это будет долгая ночь, — подумал он, — но не самая страшная для меня». Старик тем временем нашёл всё необходимое, открыл заслонку печи, из которой в комнату повалил жар, и приблизился к страдающей пленнице. У Анвиля замерло сердце, когда девушка закричала. В полумраке он разглядел абсолютный ужас в её глазах, и мысленно начал молиться о том, чтобы всё быстрее закончилось.
Глава 39 В поисках решения
«Ты не сбежишь». Мисора резко проснулась и уставилась в мрачный потолок. Глубокий вдох. Знакомый ледяной голос. Всего лишь иллюзия, сон. Мужчина никак не мог оказаться в стенах замка. Всё это было кошмаром, отголоском прошлого. Женщина почувствовала, что затёк левый бок. Она спала на сваленных мешках в общей каморке для слуг, и каждое утро её будила возня, создаваемая крикливыми недовольными женщинами. Но сегодня Мисора проснулась раньше остальных. Она приподнялась и пригладила спутавшиеся во сне волосы. Во рту остался отвратительный привкус. Об этом будут знать только двое. Мисора чувствовала себя частью чего-то особенного, одной кровавой и неприятной тайны. Она не жалела о том, что сделала и более того, с удовольствием убила бы ещё несколько надоевших особ. Это ведь было так просто.
Через полчаса, когда слуги пробудились, Мисора собрала волосы в пучок и отправилась на кухню. Она была дико голодна, но знала, что поесть удастся не раньше, чем позавтракает король. Слуги могли порадовать себя не многим, и женщина думала о том, как хорошо было бы сидеть за одним столом с Лонгреном, вкушать ту же пищу, что и он, с презрением поглядывая на тех, кто дурно с ней обращался. Страшные и глупые желания. Мисора знала, что они никогда не исполнятся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Нарезая фрукты тонкими кольцами, она наблюдала за суетящимися служанками. Многие из них были старше, но встречались и молоденькие неопытные кокетки. Почти никто из женщин не был замужем, но Мисора знала, что у большинства есть дети. Скорее всего, они отдавались стражникам, понимая, что это единственный доступный способ хотя бы временно получить мужчину. Та горстка, что всё-таки была обручена, горделиво задирала нос, чувствуя себя на высшей ступени превосходства. Женщине это казалось отвратительным.
Неся поднос в тронный зал, она поймала себя на мысли, что предвкушает увидеть Лонгрена, к которому прежде питала неприязнь. Нет, ночное событие не изменило её мнения о тиране, но женщину прельщала возможность стать для него кем-то особенным даже в низких кругах. Встреча с королём страшила, и в то же время позволяла Мисоре надеяться.
К величайшему разочарованию женщины, Лонгрен не обратил на неё никакого внимания. Он беседовал с приближенными, и будучи увлечен диалогом не отвлекался на такие мелочи, как появление служанки.
— ...вы должны устроить достойный приём.
— Я понял, Ваше Величество. Будет сделано.
Мисора пристально смотрела на спокойное и задумчивое лицо короля. Она заметила, что Наоми не спустилась к завтраку, и невольно задалась вопросом, чем сейчас занимается юная королева Ревердаса. На самом деле, ей было не так уж и интересно. Всего на мгновение она замерла у стола, надеясь, что Лонгрен обратится к ней, но этого не произошло, и женщина вынужденно покинула зал. Она вышла, испытав одновременно и облегчение, и разочарование. «Жить мне надоело что ли? Зачем привлекать внимание? Какая дикость». Пытаясь убедить себя в том, что замок она скоро покинет, и что король — всего лишь мужлан, прячущий за душой гору смертных грехов, Мисора вернулась к работе на кухне.
***
Наоми не спустилась к завтраку, потому что ей не терпелось получить ответ от Периция. Она знала, что в это время Лонгрен будет занят и вероятность столкнуться с ним в коридоре крайне мала. В конце концов, всегда можно будет сослаться на сонливость или лёгкое недомогание. Девушке не составляло труда иногда обманывать мужа, впрочем, все её боли королю скорее претили. Лонгрен никогда не беспокоился о здоровье Наоми, и девушка знала, что нелюбима мужем. Несмотря на это она сама изо всех сил старалась его полюбить.
Наоми застала Периция на том же месте, и как раз вовремя. Лекарь собирался куда-то уходить, но завидев королеву, почтенно склонил голову и поприветствовал её.
— Ты нашёл способ помочь мне? — спросила она сходу, решив не тратить время на любезности.
— Я кое-что почитал, королева, и в одной из книг нашёл описание ритуала...очень старого, знаете, такое уже давно никто не практиковал, — в подтверждение слов он достал старинную увесистую книгу, с трудом открыл её и аккуратно пролистал желтоватые ветхие страницы. Наоми приблизилась к столу, чтобы разглядеть текст. Ей было всё равно сколько лет способу, если он мог помочь. — Здесь сказано, что ритуал необходимо проводить женщине, которая не может родить, то есть все действия, включая поиск ингредиентов вам нужно будет найти самой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Что именно я должна найти? Читай, — с нетерпением велела Наоми, видя, что Периций медлит.
— Вам понадобится три вида трав: дунга, рирра и зэв. Это всё можно нарвать в горах.
— Мне нужно покинуть замок? Но я ведь королева, я не могу сделать этого одна.
— Вам и не нужно быть одной, возьмите с собой стражу, скажите, что желаете развеяться.
— Что ещё? — Наоми покосилась на книгу, надеясь, что перечень окажется мал и безобиден.
