Рейтинговые книги
Читем онлайн Секрет Сабины Шпильрайн - Нина Воронель

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 62 63 64 65 66 67 68 69 70 ... 85

Он напряг все силы своей памяти, чтобы вспомнить, где он слышал этот голос. И вспомнил – это был голос Сабины! И ему стало ясно, что именно Сабина была его АНИМА, или по его же определению, женская часть его души. Он свято верил, что каждый мужчина ищет в жизни слияния со своей анимой, и потому решил, что его странное психическое расстройство вызвано его добровольным отказом от такого слияния с Сабиной.

Но было уже поздно что-либо исправить – мир катился в страшную пропасть бед и революций. Юнг и помыслить не мог о перемене образа жизни: отказавшись от работы в университете и в клинике, он попал в полную зависимость от богатой жены. Он не мог работать, потому что его душила путаница собственных, еще не созревших, уникальных идей, а стоило ему высказать какую-то мысль, как он немедленно подвергался унизительной критике коллег. Сабина же, лишенная поддержки родителей и мужа, тоже оказалась в ловушке и с трудом управлялась со своей нищетой и больной дочерью.

Так что никакого слияния не произошло. Справившись со своей депрессией, Юнг пошел довольно хорошо утоптанной дорогой к успеху, постепенно побеждая соперников и поднимаясь все выше к психологическому Олимпу. А Сабина, вконец затравленная европейской неразберихой начала 20-х годов, по приглашению Троцкого уехала в Советскую Россию создавать «нового человека». Чем это кончилось, мы уже знаем – закрытием Института Веры Шмидт и ссылкой в Ростов к нелюбимому мужу с фамилией Шефтель.

Книга получалась потрясающая, но чем дальше я углублялась в обрывочные записи Лининых рассказов, тем ясней понимала, что свалившаяся на меня задача почти невыполнима. Иногда было трудно сопоставить друг с другом отдельные куски ее воспоминаний. Например, в рассказе о первом вторжении немцев в Ростов вдруг возникла какая-то рыжая Шурка, которой Лина стала отводить все больше и больше места. Наконец, я решилась спросить Лину, кто она такая – это было опасно: часто в случае моего недопонимания Лина сердилась и надолго замыкалась в себе. Так вышло и на этот раз: «Ты что, не помнишь Шурку?» – сердито спросила она, будто я с ней и с Шуркой бродила на равных по опустевшим улицам Ростова.

Было ясно, что напоминание о Шурке причиняет ей особую боль. Я притворилась: «Не припомню что-то, я ее забыла. А где она сейчас?» Этот вопрос был ошибкой: Лина разрыдалась и стала рассказывать что-то бессвязное о горящем доме, об упавшей крыше и о закрытой машине, развозившей мертвяков. Она так и сказала: «мертвяков». Я струсила и отступила, боясь ее окончательно вспугнуть. Но двигаться дальше без воссоздания образа Шурки было почти невозможно. И я застряла в ожидании, когда приедет Марат.

Спросить о Шурке было некого: к 2006 году свидетелей тех лет практически не осталось в живых, а кто остался, тот вряд ли помнил ничем не примечательную немолодую женщину, ютившуюся с двумя дочерьми в коммунальной квартире на улице Шаумяна. Было ясно, что к мужу, у которого к тому времени естественно уже была другая женщина и еще одна дочь в Краснодаре, Сабина все же вернулась. Как мне кажется, ради того, чтобы под фамилией Шефтель спрятаться от грозной сталинской руки. Нам известно, что хотя в результате этого возвращения она родила Павлу Шефтелю вторую дочь Еву, ничего из их брака не вышло, и она осталась в Ростове одна уже с двумя дочерьми. Как она жила эти годы? Чем зарабатывала? Обрывочные сведения о более поздних годах ее жизни мы получили только от Лины, которой к моменту их встречи едва минуло шесть лет и у которой были собственные проблемы.

Оставалась только надежда на Марата, которому лучше других удавалось вернуть ее память о невыносимом прошлом. За эти годы Марат сильно изменился – он стал внимательным сыном, и все чаще приезжал проведывать мать. И хоть я не сомневалась, что его отношения с Линой из многолетнего равнодушия постепенно превратились в нежную дружбу и даже в любовь, женская интуиция подсказывала мне, что эта любовь не была единственной причиной его частых появлений в далеком сибирском городке. Он, как и провидел Феликс, сделал стойку на меня.

Особенно удивительно было, что я не подавала ему для этого никакого повода и не оставляла никакой надежды: мы с Феликсом жили счастливо и дружно, по горло занятые работой в университете, моей работой над книгой и недавно появившейся на свет крошечной Сабинкой. Нам, конечно, очень повезло с квартирой и дополнительным заработком от Марата, так что мы смогли нанять в няни к Сабинке славную женщину средних лет, Нюру, деревню которой затопили при очередной причуде застройщиков Сибири.

Свои частые приезды Марат объяснял не только заботой о Лине, но также и интересом к нашей с ним книге. Он обожал часами сидеть у компьютера, читая и перечитывая мучительно сложно создаваемые мною страницы. Я даже разок-другой заметила, как он украдкой утирал слезу, что совершенно не соответствовало его впечатляющему облику сильного олигарха.

Впрочем, с годами этот облик тоже стал как-то странно преображаться, приближая Его Величество к простым смертным. Для начала он развелся с Мариной, предоставив ей с дочерьми свою роскошную московскую квартиру, потом продал свой великолепный дворец на Николиной горе, а себе оставил только кусок парка с бассейном, гимнастическим залом и с тем гостевым коттеджем, в котором когда-то жили мы. К коттеджу он пристроил второй этаж, точную копию первого, с отдельным входом, и переехав туда, жил там в полном одиночестве, не считая, конечно, повара и уборщицы, для которых он продолжил первый этаж, тоже с отдельным входом.

“Так ты и будешь теперь жить бобылем?” – подначивала его Лина, а он спокойно отвечал: “Так и буду”. - “И нет на присмотре никакой новой невесты?” – “Трудно сказать. Невеста есть, но она еще этого не поняла”. Лина, смеясь, спрашивала: “Что, она еще не окончила школу?”, а я пугалась, вообразив, что он имеет в виду меня. Иногда, когда все, не глядя вокруг, были заняты интересным разговором, я ловила на себе почти безумно жадный взгляд его всегда спокойных серых – Лининых – глаз, и быстро пряталась в свою скорлупу: у меня в душе не было места для его любви.

“И долго ты будешь ее ждать?” - продолжала притворно шутливый допрос Лина. “Долго. Я очень терпеливый”. – “Что-то я за тобой этого раньше не замечала”. – “Не замечала, потому что ты раньше на меня внимательно не смотрела”. Но сейчас она смотрела внимательно и, к моему ужасу, многое замечала – ведь она тоже стала его любить, как когда-то в детстве. Иногда я чувствовала на себе ее вопросительный страдальческий взгляд, моливший меня открыться ей и рассказать, что происходит. Но рассказывать было нечего, потому что ничего не происходило.

Меня мучил вопрос: что он во мне нашел? Правда, все говорили, что после родов я очень похорошела, да я и сама это видела - я стала как-то тоньше, изысканней, и в моих глазах, до того просто сияющих радостью жизни, стала просвечивать несвойственная мне мудрость. Но что все это могло значить для Марата, избалованного властью, богатством и вниманием лучших красавиц Москвы? Однако, как бы то ни было, он сосредоточил на мне необъяснимый заряд любви, которую я чувствовала всей кожей при каждом его появлении.

Честно говоря, я любила интимные минуты, которые мы с ним проводили наедине с компьютером, обсуждая очередную возникшую перед нами загадку. Между нами постепенно вызревала и крепла особая внутренняя связь, которая создается между близкими людьми, связанными общим делом. Он был такой большой и надежный, и я, что греха таить, не совсем честно нежилась в тепле его внимания. Он всегда следил за мной. Когда мы ужинали у Лины, я убедилась, что стоило мне чего-нибудь захотеть, он тут же возникал рядом со мной еще до того, как я успевала выразить свое желание.

Несмотря на все трудности и препятствия количество разумно уложенных во фразы эпизодов все росло и росло, и стала появляться надежда, что нашу неподатливую работу когда-нибудь удастся довести до разумного конца. Меня порой угнетала слишком страшная картина той далекой жизни, которая выпала на долю моей любимой Лины. Иногда вспыхивали необъяснимые взрывы, приводящие нас с Маратом в отчаяние. Однажды, рассказывая о свадьбе мамы Вали, происходившей в их квартире, Лина весьма остроумно передала птичий щебет Лилианы, жены профессора, у которого мама Валя работала медсестрой. Пересказывая, как Сабина и Лилиана обмениваются воспоминаниями об их лечении у доктора Юнга, Лина сама смеялась вместе с нами над абсолютной нереальностью этой беседы в страшные годы конца тридцатых.

“А за кого мама Валя вышла замуж?” – спросил Марат. “Она вышла за молодого хирурга, с которым работала у профессора. Он был намного моложе ее, очень красивый и талантливый врач, его звали Лев Аронович Гинзбург”. И вдруг после этих совершенно безобидных слов, Лина отчаянно разрыдалась, упала лицом в тарелку и, поранив осколком фарфора щеку, забилась в непонятных, несвойственных ей судорогах. Мы уставились на нее в ужасе: среди нас не было Сабины с волшебным шаром, и мы понятия не имели, что с ней делать. Марат поднял ее на руки, как ребенка, и стал укачивать, а я налила рюмку виски и почти насильно влила ей в рот. Постепенно судороги утихли, она произнесла странную фразу: “Никогда больше не спрашивай меня об этом, Лева”. Потом открыла глаза, оглядела нас, словно видела впервые, и объявила, что должна уйти к себе и лечь.

1 ... 62 63 64 65 66 67 68 69 70 ... 85
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Секрет Сабины Шпильрайн - Нина Воронель бесплатно.

Оставить комментарий