«Вот, ведь, маленькая дрянь, – с трудом собирала она разъезжавшиеся в разные стороны мысли. – Захотелось же ей со мной воевать! Ну да я ей показала, где раки зимуют! Долго будет меня помнить!»
Мысли всё реже и реже всплывали в отравленном водкой мозгу и, в конце концов, исчезли вовсе. Рита даже не заметила, как заснула.
25
Когда Таня открыла дверь своей квартиры, первое, что бросилось в глаза, это волнение Мурки. Никогда раньше не видела она свою любимицу в таком возбуждённом состоянии.
– Мурочка, что с тобой? – ласково спросила хозяйка и, присев возле Мурки, погладила её по мягкой спинке.
– М-я-у! – жалобно прозвучало в ответ.
– Она тебя обижала? – спросила Таня, кивая головой в сторону Ваниной комнаты.
– М-я-у, м-я-у! – жалостливо замяукала кошка, подставляя под гладившую её руку ушибленную веником голову.
– Что же такое могла она тебе сделать? – Таня задавала вопросы, хотя и понимала, что получить вразумительный ответ от Мурки ей не удастся.
– Отлупила её веником, так что она чуть не скрутила свою дурную голову. – В проёме двери появилась Рита, выглядевшая довольно потрёпанной, но умиротворённой.
– И зачем ты обидела невинное животное?
– Нашла тоже мне невинное животное! Да это не кошка, а собака Баскервилей! Где только ты взяла такое чудовище?
– Да что ты такое говоришь? Это премилое создание, нежное и ласковое.
– Нежное и ласковое, – передразнила Рита. – Вот, посмотри на мои ноги! – И она протянула вперёд сначала одну, а потом другую исцарапанную ногу.
– Бедная Мурочка! – Таня всплеснула руками от удивления. – Как же это нужно было разозлить её, чтобы она сделала такое? – Бедненькая, – хозяйка гладила кошку с большей нежностью, чем прежде, – ты приняла на себя удар, который предназначался мне. Прости меня. Это я подставила тебя.
– Да, вы обе хороши! – Замечание Риты звучало резко, но в голосе уже не было той кипящей утренней злости.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила Таня, обращаясь теперь уже к Рите.
Рита промолчала.
– Ужинать будем?
– Да, голодомор затянулся, – буркнула Рита себе под нос, а потом, резко оживившись, добавила: – Я просто зверски хочу есть.
– Рита, это просто здорово! Это значит, что ты поправляешься! – Таня встала и взяла сумку с продуктами, чтобы отнести их на кухню.
– Не поправишься тут после этой муркотерапии, – каким-то непривычно тихим голосом ответила Рита и улыбнулась краешками губ.
– После какой терапии? – не поняла Таня. – А, муркотерапии! – Наконец-то дошло до неё. – Рита, как же я рада! Ты начинаешь шутить! – Весёлые огоньки заиграли в Таниных глазах. Она поставила сумку на пол и взяла кошку на руки.
– Мурочка, а я и не знала, что ты у меня такой доктор!
– Ещё какой хир-рург! – подтвердила Рита, рассматривая свои расцарапанные ноги.
– Я сейчас принесу йод. – Таня быстрым шагом отправилась на кухню, где у неё в шкафчике стояли медикаменты. – Вот, давай смажем, а то кошачьи царапины могут загноиться.
Таня, сидя на корточках, мазала Рите царапины с уже засохшей кровью. Пострадавшая время от времени охала, так как некоторые из них успели вспухнуть и саднили, а Мурка со стороны наблюдала за происходящим, наверное, радуясь тому, что хозяйка уже дома, и кошмар сегодняшнего дня уже позади.
26
Ели они, молча, но за чаем Рита неожиданно спросила:
– А зачем существует страдание? Ведь, если, как ты говоришь, Бог милостив, зачем Он заставляет нас мучиться?
– Но и любящий отец порой наказывает своих детей, только потому, что хочет отвадить их от дурного влияния или плохих поступков. Точно так же и Бог поступает с нами, своими неразумными детьми.
Рита ничего не сказала, но было видно, что ответ её не удовлетворил.
– А ты сигарет мне купила? – спросила она, резко поменяв тему.
– Ой, даже не вспомнила! А тебе что, всё ещё хочется курить? И муркотерапия не помогла?
– Отстань, а? – недовольно, но без злости отпарировала Рита.
– Вот ты говоришь, что тебе жаль свою дочь, – продолжала Таня, допивая чай. – Могу рассказать тебе одну поучительную историю.
– Лучше бы ты сигарет мне купила, а не истории рассказывала.
Не обратив внимания на прозвучавшую реплику, Таня продолжала:
– Ещё совсем недавно на Афоне жил старец Паисий Святогорец.
– Что это за Святогорец? – перебила рассказчицу Рита.
– Это значит живущий на святой горе Афон.
– Ну, и что?
– Рита, прошу тебя, постарайся не перебивать, а просто внимательно послушай. А когда я закончу, спросишь, если тебе что-нибудь будет непонятно. Договорились?
Рита промолчала.
– Так вот. У одного мужчины умирала от рака одиннадцатилетняя дочь.
– Почти, как моя. – Опять перебила рассказ Рита и резко опустила чашку с недопитым чаем на стол.
– Зная о благодатности старца Паисия, этот мужчина решил отправиться к нему, чтобы попросить его молитв об исцелении дочери.
– И что, он, действительно, её исцелил? – не вытерпела Рита.
– Я же просила тебя не перебивать, – Таня делала замечания, но в глубине души радовалась, что этот разговор не оставляет Риту равнодушной.
– Когда он рассказал старцу о своей беде и попросил помолиться, старец ответил: «Хорошо, я помолюсь, но и ты тоже должен принести Богу какую-нибудь жертву». – «Какую, отче? Я на всё готов ради дочери», – со слезами вопрошал мужчина. – «Ты куришь?» – Вопрос старца был неожиданным, как для мужчины, так теперь и для Риты. – «Курю», – ответил он. – «Вот и брось курить. И Бог ради твоей жертвы исцелит твою дочь».
– Ну и что? – Рита уже забыла о том, что ещё несколько минут назад она и не собиралась слушать очередное Танино наставление.
– Мужчина вернулся со Святой Горы и, как и обещал старцу, решительно бросил курить.
– Неужели она исцелилась? – Губы Риты задрожали, и в глазах заблестела слеза.
– Через какое-то время врачи при очередном обследовании не нашли никаких признаков страшной болезни.
– Я хочу к нему поехать! Я ничего не пожалею! Расскажи мне, как можно туда попасть!
– Благословенного старца уже нет в живых.
– Я так и знала. – Слёзы медленными струйками потекли по Ритиным щекам. – Я так и знала, что это сказки.
– Это не сказки, дорогая моя, и ты так и не дослушала до конца. Прошло время. Успокоившийся отец, глядя на свою здоровую дочь, сказал себе: «У меня теперь всё хорошо, зачем же я буду отказывать себе в удовольствии?» и снова закурил.
Рита молчала, но её широко раскрытые глаза всё больше и больше наполнялись страхом.
– И что? – с трудом выдавила она из себя.
– А то, что через полгода его дочь умерла от рака.
– Скажи мне, прошу тебя, что нужно делать. – Рита закрыла лицо руками и горько заплакала.
– А делать нужно следующее, – Танин голос стал твёрдым и решительным. – Бросить курить и пить, повенчаться с мужем и начать новую жизнь в Боге и для Бога.
– Я н-не понимаю, – глотая слёзы и задыхаясь от сотрясающих плечи рыданий, еле выдавила из себя Рита.
– Пообещай мне, что будешь меня слушаться.
– Об-бе-щ-щаю, – Рите хотелось подавить свою слабость, но у неё не получалось.
– Я сейчас же позвоню батюшке и попрошу его завтра исповедовать, особоровать и причастить тебя.
– З-за-ч-чем?
– Для того чтобы начать жить в Боге. В Таинстве Соборования с человека снимаются неосознанные и забытые грехи. Исповедь – начало покаяния, то есть изменения жизни, а с причастием в человека входит Сам Бог, Его Животворящий Дух, которую мы называем Благодатью. Поэтому-то и говорят о человеке, не способном ни на что доброе, что он безблагодатный. Благодать, действующая в человеке, способна полностью переродить его. Ты не сможешь справиться со своим пьянством, если не будешь как можно чаще причащаться. Никакое кодирование тебе не поможет. Это всё временное. Только Бог вечен, и только у Него Спасение.
Таня мыла посуду, а Рита вытирала тарелки полотенцем. Две женщины, объединённые одним горем, молчали, думая каждая о своём. Таня думала, как бы было хорошо, если бы сейчас рядом с ней стоял сын Ваня и помогал расставлять посуду по местам. А Рита думала, что Маша могла бы подружиться с Ваней, и они бы ходили друг к другу в гости.
Закончив с посудой, они пошли в Ванину комнату. Рита легла, а Таня села рядом с ней на стуле, взяв в руки книгу, которая лучше, чем она, могла ответить на Ритины вопросы. Это была книга Поселянина «О страдании». Таня открыла книгу и начала читать:
«”Зачем страдание?” Вот первый страшный вопрос человека, поражённого недугом, потрясённого смертью отца, матери, ребёнка. Из души человека вырывается один крик: “Зачем, зачем?” – Он становится молчалив. Его взгляд замирает. Он словно старается рассмотреть что-то в пропасти, где погребено его счастье...»
Рита слушала, затаив дыхание. Эти проникновенные слова были так созвучны её собственным переживаниям. Она, то начинала плакать, то успокаивалась, как если бы ей дали успокоительных капель. А Таня всё читала и читала.
