— Я знал. Остальные роботы нет, — ответил Мартин.
— Не жалко тебе было детей‑то? — зло крикнул Егор.
Федор рассказал им в нескольких словах все о страшных тайнах станции. Теперь и мальчишки и девчонки смотрели на Мартина так, словно он был чудовищным монстром, кошмарным глюченным роботом из страшных снов.
— Моаг всего лишь выполняет программы, — ответил Мартин, — и остальные роботы тоже.
— Ничего себе программы. Убивать после пятнадцати лет! — нервно дернулся Кир.
— Ну, а если бы не убивали, то тут бегало бы гораздо больше животных, — хмуро пояснила Таис.
— Мы заботились о вас. Мы делали все, что требовали программы. Но ваш жизненный цикл довольно короткий. Пятнадцать лет — и все. Дальше начинаются необратимые изменения. Потому ваш жизненный цикл надо было завершать. Но мы учили вас, воспитывали, берегли. То есть, делали все, что заложено в программах, — ответил Мартин.
— Ничего себе — маленький жизненный цикл! Люди живут около ста лет! Вы же сами учили нас этому! — крикнул мальчик, которого все называли Димкой.
— Так и есть. Но по строению ДНК вы остаетесь людьми только до пятнадцати лет. Позже начинаются изменения, благодаря которым вы перестаете быть людьми, — тут же пояснил Мартин.
— Не надо предъявлять роботам никаких претензий, — Федор поднялся с диванчика, обвел взглядом собравшихся, — их вины тут нет. Они исправно выполняли заданные программы. Дело в людях. В нас, в конце концов. Гильдия позволила станции производить новых и новых детей. Гильдия оставила тех, кто уже родился, без помощи. И Гильдия поставила программу — убивать всех, кому уже исполнилось пятнадцать лет. Так что претензии мы можем предъявить только Гильдии. Мартин, слышишь?
— Я слушаю тебя, — кивнул Мартин.
— Вы же должны защищать детей, правильно? Это ваша главная задача.
— Правильно.
— Тогда, может, вызовем пятнадцатых на этот уровень? Чтобы они перебили всех тварей?
— У пятнадцатых свои программы. Другой цикл. Они не подчиняются Моагу. Пятнадцатыми управляет Гильдия. Если они и спустятся сюда, то будут стрелять во всех, даже в детей. Для них важна безопасность станции и производства.
— Тогда надо попробовать увести стаю наверх, на Третий Уровень. Там пятнадцатые их и перестреляют, — рассеяно проговорил Федор.
— Или перепрограммировать пятнадцатых. Хотя бы парочку перепрограммировать, — подсказал Димка.
— Это значит, что их надо отключить от главного сервера станции. Чтобы загрузить новые проги, — со знающим видом сказал рыжий лохматый Егор.
— Да, рыжий дело говорит, — тут же согласился с ним Димка.
— Мартин, но ты же можешь вызвать пятнадцатых, верно? Моаг знает уже о том, что происходит? — попробовал уточнить Федор.
— Интеллект корабля? Ты имеешь в виду это? — Мартин повернулся к Федору, — Проекция главного интеллекта корабля сделана на меня. Можно сказать, что я представляю станцию Моаг. Так что, Моаг знает о том, что происходит. Но пятнадцатые мне не подчиняются. Я не управляю ими.
Таис поднялась с диванчика, откинула за спину растрепанные косы. Мартин и есть Моаг? Да быть не может! Вот это да!
Федор длинно свистнул и тихо проговорил:
— Ничего себе… Надо же…
— Ты, Мартин, Моаг? — Кир подскочил, зачем‑то обошел Мартина, покачал головой, — никогда бы не подумал.
— Я не совсем Моаг. Сервер находится не в моей голове. Я лишь служу проводником для Моага, — пояснил Мартин, — Я могу вызывать пятнадцатых, но не могу ими управлять. Существует опасность, что Гильдия посчитает расходы слишком большими и уничтожит всех детей Второго Уровня вместе с животными. А, может, просто заблокирует весь уровень.
— Нет, нельзя связываться с Гильдией. Надо как можно быстрее справиться с ситуацией самим. И захватить всю станцию, — решительно сказал Федор, — надо продумать, как мы будем действовать.
— Но мы ведь все превратимся в этих животных… — проговорила невысокая девчонка с большими темными глазами. Коротко стриженная, черноволосая.
Да, дети начинают понимать, что твари за туннелями — не единственная проблема. Девчонка спросила совсем тихо, но после ее вопроса все замолчали. Дрожь прошла по телу Таис, и захотелось закричать, заорать, только бы прогнать из головы назойливые мысли.
А, может, среди этих тварей прыгают сейчас и ее родители?
— Пора гасить свет. Детям надо спать, — вдруг сказал Мартин, — а вас я хочу пригласить поужинать в столовую детского сада. Сейчас детей укладывают спать, и они мешать не станут. Вы сможете подкрепиться, и мы решим, что делать дальше.
— Ты собрался советоваться с нами? — удивился Федор.
— Почему нет? Ситуация сложная, и решения, которые мы примем, определят судьбу станции. На этот счет у меня есть определенные указания. Я должен раскрыть вам всю правду.
— Кто дал такие указания?
— Штурман станции, Андрей Шереметьев. Твой отец, Федор.
2.
На стол накрыл садиковский Лон. Быстро расставил тарелки, притащил прямо из хлебопечки две пиццы — горячие, ароматные, щедро залитые сыром. Поставил миску с бананами и почищенными дольками апельсинов. Большую глиняную миску с шоколадным печеньем, тарелку с булочками и тарелку с колбасой. А еще глубокую кастрюльку с вареной картошкой и горшок с мясной подливой.
Таис отвыкла от такого количества еды. Последние несколько часов она вообще не думала о пище. Битва, фрики, прошлое станции занимало все мысли. И только сейчас, когда она ощутила невероятно вкусные запахи сыра, сдобы и ароматных трав, которыми была щедро приправлена мясная подливка — только сейчас она поняла, что страшно голодна.
Вот именно — что страшно. Самое подходящее слово. И сейчас будет есть и есть, без остановки. Прямо как эти дурацкие фрики.
Жуткий голод — вот что она испытывает. Может, она уже начинает перерождаться?
Таис быстро поднялась и метнулась в ванную комнату. Зеркала в садике вешали на уровне поясницы, — для того, чтобы малыши могли дотянуться до них. Потому Таис пришлось присесть.
Она долго рассматривала собственное лицо. Глаза, губы, уши. После сполоснула щеки прохладной водой из крана.
— Все нормально с тобой, Таис, — послышался за спиной веселый голос Федора, — глаза на месте. Нос тоже. Поверь, с тобой все нормально.
— Смеешься? — Таис глянула на Федора и поднялась, — Я просто так хочу жрать, что подумала — не превращаюсь ли во фрика.
— Я тоже хочу есть. Пошли, а то остынет.
В столовой уже принялись за еду. Таис села на свободное место, Лон тут же насыпал ей полную тарелку картошки с мясом. Красота! Хорошо все‑таки жить на Втором Уровне, в удобных каютах. Жить в тепле и сытости. Вот если бы им удалось захватить станцию, то голодной жизни пришел бы конец. Наверное…
Напротив Таис, на стене располагалась большая голограмма — смешные плюшевые медвежата, поющие песенку и танцующие. Развлечение для малышей. Чтобы глазели, пока едят. Столики довольно низкие, хотя это и столовая старшей группы. Лоны сдвинули их вместе, чтобы было удобнее.
Мартин стоял рядом с голограммой. Еле слышная песенка — звук мелодии приглушили — и двигающиеся мишки за его спиной навевали уют и покой. Хорошо здесь. И всегда было хорошо…
— Как получилось, что дети Второго Уровня ничего не знали о том, что их родители стали животными? — спросил Егор.
Мартин тут же ответил:
— Дети к тому времени находились под опекой новейших роботов. Вашим родителям нравилось, что мы о вас заботимся, и что можно переложить на нас всю ответственность. Это оказалось очень удобным. Потому ваши родители появлялись на Втором Уровне довольно редко. Уровень был закрытым, чтобы дети не убегали и не слонялись по станции. Поначалу у меня был циркуляр — напоминать родителям о детях. Даже ролик был — вспомни о своем ребенке и навести его. Мы показывали этот ролик во время завтраков и обедов в общей столовой. Но вскоре управление станцией решило, что дети в надежных руках, и навещать их не обязательно. Кто хочет — тот навещает. А кто не хочет — может и не навещать. Тем более, что решение о зачатии ребенка принималось Управлением Гильдии, а уже после выбирались родители. И родителей зачастую не спрашивали — хотят они ребенка или нет. Положено было воспроизводить население станции, так было надо. И многие говорили, что ребенка не хотели и понятия не имеют, что с ним делать. Потому дети оказались полностью в распоряжении роботов.
— Следуя той теории, что рассказал Федор, выходит, что не все родители могли любить, — вдруг сказала темноглазая девчонка.
— Жанка в самую точку попала, — фыркнул Егор, — выходит, что наши родители сначала разучились любить.
— А потом прилетел челнок с инфицированным человеком, и станция оказалась заражена, — невозмутимо сказал Мартин.
