— Почему неудобная? — не согласился Колька, — Как раз очень удобно. Обычно обслуживают Лоны, готовят кофе и чай и вообще часть еды. И им в помощь всякие мелкие приспособления на кухне, типа тостера или блинницы. Но Лон большой, болтливый и все докладывает Моагу. А эта штука докладывать ничего не будет. Безопасная. Нам бы такую на базу — было бы в самый раз.
— Но она тоже ведь болтает? — не унимался Вовик.
— Это можно пережить. Зато она не указывает — как надо жить. Не диктует всякие правила. Понимаешь, малек?
О чем они говорят? Какой смыл сейчас рассуждать о машинах, когда они застряли здесь, в заброшенных коридорах и столкнулись с чем‑то странным и… и страшным.
— Что это за звери? — тихо спросила Эмма, — Откуда они взялись? Коль, как ты думаешь?
— Вообще не думаю. Я не знаю. Надо почитать письма — может, тогда станет ясно. И осмотреть тут все надо.
— Так давай и осмотрим.
— Успеем. Времени у нас сколько хочешь.
— Почему ты так говоришь? — не поняла Эмма.
— Застряли мы тут, видимо. И непонятно — как выбираться. И животные эти теперь вылезут наверх и по трубе — на Второй Уровень. И это большая проблема, — Колька хмуро почесал затолок.
— Получается, что дверь была специально закрыта так, чтобы ее не могли открыть. Чтобы сразу не открыли, — догадалась Эмма.
— Ну, да. Так и получается, — Колька кивнул, — но мы‑то этого не знали.
— А ты заметил, что глаза у них совсем черные, и похожи на глаза того самого дикого… Кренделя… — вдруг сказал Вовик, обращаясь к Коле, — И прыгали они так же. Может, это от них идет инфекция? Пробралась, зараза, по вентиляционным проходам. Вот, дикие и подцепили.
Колючий не ответил. Проворно сполоснул те несколько железных кружек, что нашел в шкафу, и сунул их в кофейный агрегат.
— Давай‑ка нам кофе, и поскорее, железяка, — распорядился.
После повернулся, глянул на Вовика и тихо сказал с потрясающим спокойствием в голосе:
— Да. Ты прав. Я заметил. И понял. Эти твари, возможно, и являются источником инфекции. Только неясно — откуда они тут взялись?
— А вдруг это инопланетяне? Прилетели на своем корабле и атаковали станцию? И всех взрослых перебили? — спросил Вовик и глаза его стали круглыми и смешными.
Колька фыркнул в ответ:
— Ты сам как инопланетянин. Это ведь животные, они не то, что корабль водить — они разговаривать не умеют. Рычат и воют — слышишь?
За стенами действительно время от времени раздавался протяжный вой. Долгий и нудный, он резал слух и вызывал страх. Вернее, не страх, а дикий ужас.
Эмма даже думать не могла о том, чтобы вернуться в темные коридоры и попробовать выбраться. Они застряли тут. И надолго. И все из‑за этого Вовика, из‑за этого болвана, который увязался за ними! Хотел он, видите ли, добраться до Земли!
Коля раздал каждому по дымящейся кружке. Эмма втянула запах и поморщилась. То ли кружка чем‑то пахла, то ли вообще в этой комнате странный запах. Но кофе потерял свой аромат. Коричневая горячая вода… Такое невозможно пить. И непонятно — что это за кружки, и кто с них пил…
Согревая пальцы, она держала кружку, но так и не решилась отпить из нее. Колька тем временем достал пачку печенья и одну пачку с сухими макаронами. Пояснил:
— Не знаю, сколько придется тут торчать. Потому еду надо экономить. Сейчас немного подкрепимся и все.
— Я есть уже хочу, — тут же согласился Вовик и шумно хлебнул кофе.
Эмма подумала о том, что малек глотает эту противную коричневую жидкость, и почувствовала, как к горлу подступил спазм. Невозможно пить этот кофе! Невозможно и все.
Колька сунул ей несколько печенек, Эмма машинально откусила одно и явно почувствовала на языке привкус железа. Понятно, она просто надышалась здешней вонью, и теперь вся еда ей кажется противной. А вдруг это не просто вонь? Вдруг это какие‑нибудь газы, которые вызывают болезнь?
Как она подумала? Болезнь? Та самая болезнь, что была у Кренделя?
— Коля, я думаю, что эти животные — бывшие люди, — Эмма подняла голову и посмотрела на друга, — Они просто заразились вирусом. Тем самым, что был у Кренделя и у остальных диких. Все пропавшие взрослые тут, на этом Уровне. Видимо, Моаг закрыл их здесь, потому что они стали представлять угрозу.
— Ну, да… И что, они тут столько лет прожили и не ели ничего? — недоверчиво хмыкнул Вовик.
— А ты заткнись! — прикрикнула на него Эмма, — Без тебя разберемся!
Она понимала, что слишком резка, что нельзя так грубо разговаривать с ребенком, но ничего не могла с собой поделать. Раздражение и гнев увеличивались, точно пена в кружке с капучино. Вот — вот перельются через край.
— Да что сейчас гадать? — ответил Коля и пожал плечами, — Надо прочитать письма, что отправлялись с этого планшета. Тут была какая‑то отдельная ветка связи, видимо. Разберемся сейчас. Пока что пейте кофе. И ты, Эмма, тоже. Надо согреться всем, чтобы никто не заболел. Лекарств мы с собой не брали, потому лечить простуду будет нечем.
Эмма глянула на свою кружку и поморщилась. Сделала несколько маленьких глотков, пытаясь справиться с тошнотой. Она не хочет сидеть здесь, в этой грязной и заброшенной каюте. Не хочет дышать этими запахами и не хочет слушать, как воют странные твари! Она просто не хочет!
Уж лучше в темных базах, лучше прятаться на Третьем Уровне. Что угодно лучше, даже смерть от инъекций, наверное. Если бы не этот Вовик, они бы успели уйти. И даже дверь закрыть успели… Все из‑за этого малька… убить его мало… и зачем, зачем только он увязался за ними?
— О, что тут есть! — крикнул из соседней комнаты Вовик, — похоже на лабораторию, что ли…
— Не лазь нигде! — тут же велел Колька, прошел за ним и сообщил, — да, какая‑то заброшенная мини — лаборатория. Компьютеры специальные, штуки всякие — разные… Хочешь посмотреть, Эм?
Не хотелось ни вставать, ни смотреть. Было холодно, тошно и неприятно. И безнадежно, все безнадежно…
— Оружия там нет? — глухо спросила Эмма, — Нам надо думать, как выбраться отсюда.
— Есть. Пара лучевых пистолетов и пара лучевых мечей. Ого, какие штуки! В жизни не держал такого оружия! Вовик, руки убери!
— Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана… Буду резать, буду бить, выходи, тебе водить… — продекламировал Вовик и, подпрыгивая, вышел из лаборатории.
От знакомой песенки Эмму передернуло. Она сделала еще несколько глотков и отставила кружку. Пить это невозможно. И печенье тоже есть не возможно.
Показался Колька. Повертел перед лицом Эммы рукоятью меча, плюхнулся в кресло и взял в руки планшет. Пояснил:
— Эти каюты — рубки управления агнаров, через которые принимали грузовые крейсеры. То ли здешние ангары были запасными, то ли еще что. И здесь была связь. Раньше. Не знаю, как сейчас. Каким‑то образом письма отсюда уходили и приходили. Правда, в определенное время — дата отправки на письмах одна и та же. Вот, послушай, Эм, что написано в одном из первых писем: "Ваше предложение очень лестно для меня и гонорар вполне устраивает. Но не кажется ли вам, что это довольно жестоко — оставлять без помощи людей, в то время когда есть — как вы говорите — препарат, замедляющий развитие инфекции? Можно было бы помочь людям и после провести исследования вируса".
Колька посмотрел на Эмму и сказал:
— Не очень понятно. Речь идет о вирусе, о том, что есть лекарства и о том, что эти лекарства не дают людям. Вроде так. Что думаешь?
Эмма едва кивнула в ответ. Ей стало совсем плохо. Так плохо, что она еле сдерживала рвотный позыв. В глазах все плыло, а во рту она ощущала явный привкус железа.
"Вышел месяц из тумана…" — навязчиво крутилось в голове…
Колька снова уткнулся в планшет и через минуту воскликнул:
— Тот, кто писал, тоже заболел! Он пишет, что инфекция у него развивается очень быстро. Его все раздражает, особенно яркий свет и другие люди. И у него постоянная тошнота. На следующий день к станции подлетел маленький челнок на автопилоте. Ну, так ему сказали, что прилетит. И в челноке должны быть таблетки. Это в ответном письме ему написали. И еще сказали, что в челноке будет банковский код к счету. Счет на этого заболевшего человека. Правда, не указывается ни имени ни фамилии. Они очень осторожны. И он их никак не называет. Короче, Эмма, они попросили профессора остаться на корабле и понаблюдать за развитием вируса. Как он будет себя вести. За это ему хорошо заплатили и обеспечили лекарствами. И еще сказали, что всю связь со станцией заблокируют. Только с ним будут выходить на связь в определенное время. Но не разговорами, чтобы не светиться в эфире. А письмами. То есть они ему будут писать, а он им. Он должен был раз в два дня отправлять доклад. Слышишь, Эмма? Что‑то не совсем понятное… Надо разобраться во всем этом…
Эмма вскочила и бросилась в ванную. Торопливо нажала кнопку в стене, из панели выехал беленький, сияющий унитаз, только что сполоснутый ароматным дезинфицирующим раствором. Работает автоматика даже здесь, на Нижнем уровне.
