фужер, подставляемый под вино, чтобы ей досталось меньше, и надежная рука, и слова сочувствия. И то, что она поняла не сразу, а лишь из матушкиных фраз.
— Как же хорошо, Алечка, что господин Бономме закрыл тебя собой. Никто ничего не понял, все подумали, что тебе из-за волнения стало плохо.
Альбина вспомнила, что пока она икала и давилась смехом, из-за господина Бономме ничего видно не было. Значит ли, что и её тоже видно было плохо?
Удивительно, как же удивительно, что руку помощи протянул человек, от которого не ждала, малознакомый, почти чужой, а называвшая себя «лучшей подругой» Диана поступила так, как поступила, — подло!
Наверное, она не хотела такого финала. Она же не знала, что у Альбины непереносимость алкоголя? Не знала. Но все остальное?! Не остановиться, когда тебя просят, заправлять на вечере, на котором ты не хозяйка, командовать слугами? Да ещё и Фернон… Как она посмела привести его в дом Альбины?
— Ну что, мадмуазель? Сгодится такое? — улыбался с подоконника Кито, свесив ноги на улицу.
— Не сгодится, а подойдет, — пробурчала Альбина и глянула на мальчишку, чуть-чуть раскрыв ладони. — Тебе бы в школе поучиться, Кито. Ты удивительно ловкий парень, только немного неграмотный.
Мальчишка сначала скривился, а потом нахально ухмыльнулся, подмигнул и щелкнул пальцами. Мол, хватит болтать, деньги давай. Захотелось ещё раз ему сказать про учебу, школу, манеры, но сил не было, и Альбина промолчала. С трудом сняла голову с рук и вытащила припасенные как раз для такого случая монетки.
— Алечка, Алечка! — послышалось в глубине дома.
И девушка, и мальчишка одновременно обернулись к двери, а потом взгляды их встретились, и Кито снова щелкнул пальцами. Альбина медленно привстала и подбросила оплату в воздух, чтобы Кито поймал, а тот, словно кошка на охоте, ловко сцапал монетки на лету и спрыгнул по ту сторону стены, лишь голова с грязными вихрами торчала над подоконником.
В кухню вперевалочку вбежала Фёкла Фроловна.
— Алечка, деточка! Там этот… — тяжело отдувалась она, промокая крупные капли на лбу, — красивый пришел… господин Виктор!
Имя она выдохнула взволнованно и радостно. Альбина легко могла предположить, с чем пришел обаятельный молодой человек, и потому тоскливо посмотрела на мать. Она не была готова к этому визиту. И если предположить зачем пришел Виктор, могла, то в каких словах дать ответ, ещё не придумала.
Фекла Фроловна, шумно выдохнув, присела на табуретку и притихла, с улыбкой глядя на дочь, будто ждала, что и она порадуется известию.
— Руки твоей просит, Алечка, — почти шепотом проговорила мать, и одинокая слеза скатилась по щеке. — Радость-то какая.
Альбина закусила губу. Значит, не ошиблась, и пришел Виктор с предложением. Взгляд сам скользнул к окну, где виднелась лукавая мордашка Кито, корчившего веселые рожи. Да, он как раз рассказал всё, что узнал о Викторе.
Девушка выдохнула и, решившись, сказала:
— Мама… Я не пойду за него.
Лицо Феклы Фроловны вмиг обмякло, рот расслабился и приоткрылся, а вся она стала похожа на курицу, одуревшую от жары.
— Как же… Как же это? — пробормотала она слабым голосом.
Потом обернулась к окну, увидела мальчишку и вновь глянула на дочь.
— Ага. Это сорванец наплел про него чего-то?
Матушка знала, что Альбина дает поручения Кито, не слишком вникала, что это за поручения, но вполне одобряла такое дело, считая, что ребят нужно учить зарабатывать себе копейку сызмальства.
Альбин грустно покачала головой.
— Нет.
Кито и в самом деле не сказал чего-то такого, из-за чего стоило бы отвергать жениха. Не очень богат, но на скромную жизнь его доходов хватит. Он не бездельник — служит в почтовом министерстве, к тому же имеет небольшое имение в дне пути от столицы. Дурных привычек не имеет, не первый год выезжает в свет, а что не женат в свои двадцать четыре, так не находил до сих пор себе по сердцу девушку. Что, кстати, хорошо его рекомендует — не бросился за первой встречной, ждал ту, которую полюбит. Да, общается с Ферноном, но больше на светских мероприятиях, в азартных играх замечен не был. При этом симпатичный, обходительный, добрый. Или не добрый?
— Нет, мама. Откажи ему. Мне такой муж не нужен.
— Какой — такой? — Матушка изумилась, в ладоши хлопнула, а брови жалобно сложила домиком. — Как отказать-то?
— Какой-какой… Да вот такой: не поверил мне, что… что Фернон гадкий! — У Фёклы Фроловны удивленно округлились глаза, а Альбина горячо затрясла головой: — Не буду рассказывать, но он мерзкий, такой мерзкий!.. А Виктор доказывал, что мне показалось. А мне не показалось! И вчера вот не защитил. Господин Бономме помог, защитил, а Виктор нет!
Матушка торопясь подошла к дочери и обняла её.
— Моя девочка, не плачь, не плачь, всё обошлось, — гладила по голове, пытаясь успокоить.
Фекла Фроловна до сих пор вздрагивала, думая о том, как все могло повернуться, не окажись рядом господина Бономме. Кому как ни ей помнить бессонные ночи у постели дочки, когда внутри боролись страх потерять единственного ребенка, если не дать лекарство, и страх последствий, если дать. А Виктора… Виктора она помнила, как же не помнить: и пригласительную карточку ему писали, и место за столом выделяли, и на вечере он крутился рядом с Алечкой, но вот потом куда-то делся. А сегодня пришел.
— Как же сказать тогда, Алечка?
Вопрос не был жалобным или беспомощным. Это было деловитое «как лучше сделать, дочь?» Да, матушка ещё с пристрастием выспросит про Фернона: и почему он гадкий, и когда это Виктор убеждал в обратном. Но это будет потом, а сейчас она выйдет к гостю и защитит свою единственную дочь.
И Альбина улыбнулась благодарно:
— Матушка, скажите, что я плохо себя чувствую. Или что вам ещё надо подумать. Будем тянуть с ответом, а он как умный человек рано или поздно сам всё поймет.
Фёкла Фроловна улыбнулась и вышла из кухни…
…Люба вздохнула. Жаль, конечно. Этот Виктор симпатичный парень. Но получить на всю жизнь такое несчастье, как её Димка, никому не пожелаешь.
Чуть нахмурившись, поднесла руки к носу. Кажется, или все-таки пованивают после уборки? Чертовы соседи! Спицы! Где её спицы?!
Люба взглянула на часы — ещё не так и поздно — и снова принялась за вязание…
Глава 30. Там
Альбина опасалась выходить в свет, чтобы не встретить Виктора или Ольгерда. Это был глупо, какой-то даже детский страх. Но она ничего не могла с этим поделать.
Все приглашения, что после её дня рождения приходили на званые вечера
