Что же касается остального, то, как я уже сказал, единственным способом спасти репутацию Ло было перевести стрелки на кого-то другого. И я решил, что раз уж Чен по факту был виновен в том, что произошло, то пусть он и отдувается.
Идея представить его широкой общественности в облике демона… вернее, пустынного демона с тысячью лиц… показалась мне наиболее подходящим вариантом. Ведь тогда не нужно будет объяснять, почему свидетели ошиблись. Чен, будучи демоном, просто сменил облик и в личине Ло пришел к отцу, чтобы от него избавиться. И тогда Ло моментально превращалась из преступницы в жертву, так как именно присутствие демона объясняло абсолютно все.
Местные верования и поразительная суеверность сиульцев стали благодатной почвой для развертывания именно такой версии задуманного мной спектакля. Более того, для Ло это был самый удачный вариант. Тогда как для меня, напротив, самый опасный. Здесь же надо было не просто продемонстрировать способность демона менять облики – главным было после этого унести ноги.
В итоге пришлось потратить некоторое время на дополнительный сбор данных и изучение местной мифологии, в которой демоны хайто занимали далеко не последнее место и в существование которых верило подавляющее большинство местного населения.
Так вот, в процессе общения с учителем я выяснил одну презабавную деталь. Как утверждали легенды, демоны хайто действительно могли жить среди людей, питаться сердцами молодых девушек, менять обличья как перчатки… и, что особенно важно, были неуязвимы для обычного оружия. Оно, в общем-то, и правильно: демоны есть демоны, и простыми зубочистками их было не сразить. Но поскольку любое порождение мрака обязательно должно иметь ахиллесову пяту, то для демонов хайто легенды предусматривали одну немаловажную особенность: оказывается, вывести его на чистую воду и снять с такого демона личину можно было кровью праведника. А убивать его следовало ни много ни мало, а серебряным клинком, смоченным все в той же «праведной» крови.
Не смейтесь.
Я же не сам придумал – так в легендах написано. И точно так же я прописал в инструкциях Ло, да еще и подчеркнул тремя чертами, чтобы девчонка не вздумала хоть на шаг отступить от сценария.
Теперь же, когда она сделала все как надо, мне предстояло сыграть заключительный акт этой дурацкой пьесы. Поэтому, как только на лицо брызнула чужая кровь, я самым жутким образом перекосил морду, отшатнулся, заревел. Ну а Ули с Изей в это время торопливо меняли мою внешность, создавая из Чена настоящего монстра.
В процессе подготовки я долго думал, что именно стоит показать общественности и каким образом сделать «демона» наиболее достоверным. Но в конечном итоге остановился на том, что достаточно будет четко показать всего два лица – Чена и Ло. После этого только дурак не сообразил бы, что именно произошло в покоях главы клана и почему в последний год принявший власть Чен вел себя как последний говнюк. Это, правда, частично оправдывало его зверства и в некотором роде обеляло и его репутацию тоже. Однако я посчитал, что это невеликая цена за возможность реабилитировать имя не только Ло, но и всего ее рода. А также за то, чтобы все тот же господин Танкэ больше не держал на нее зла и не требовал компенсаций за причиненный его клану ущерб.
Стоит признать, с порученным им заданием улишш и хвостяра справились на «отлично»: при виде искаженного ненавистью женского личика на вполне себе мужском торсе зал ахнул, а затем забурлил с такой силой, словно тут случилось извержение вулкана. Все, у кого имелось при себе оружие, в едином порыве возжелали его использовать против меня. Немногочисленные маги, естественно, принялись плести боевые заклинания. Ибо пришествие демона, да еще в таких обстоятельствах – это не просто нечто из ряда вон выходящее. Это же настоящий враг в центре просвещенной столицы. Злобное порождение изнанки. Мерзкая сущность, ради уничтожения которой всякие разногласия мгновенно были забыты, а присутствующие в едином порыве кинулись меня убивать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Но я не зря велел Ло потребовать у брата суд стихий, а потом попросил господина Наирэ обеспечить нам приватную обстановку. Ловить на грудь всякие острые предметы, как и боевые заклинания, мне совершенно не улыбалось. Да и Ло надо было дать возможность в полной мере проявить свои воинские навыки.
И девочка, надо признать, повела себя достойно, хотя я умышленно не открыл ей правды и никак не подготовил к тому, что произойдет. Более того, я рассчитывал именно на ее искренние эмоции, инстинктивную реакцию, которая добавила бы ей плюсов в глазах соклановцев. Ну и наконец я решил, что раз уж мы выставляем Ло в качестве не только несправедливо обвиненной жертвы, но и истинной дочери своего клана, то пусть демона убивает она. Прямо так, на глазах у изумленной публики. В порыве той самой не наигранной ярости, которая была сейчас так нужна.
– Хайто… – прошептала она, завороженно уставившись на мое мягкое, как пластилин, лицо, на котором с устрашающей скоростью сменялось одно выражение за другим.
Я только глухо зарычал и, дав откровенно увлекшимся малышам команду, буром попер на девчонку, мысленно испросив у нее прощения. Тем временем Ули развлекался вовсю, прямо на ходу меняя мою и без того страшную рожу на нечто совсем уж невообразимое.
Почувствовав, как из глазницы вываливается глаз, а со щек и лба целыми пластами начинает сползать покрывшаяся язвами кожа, я мысленно ухмыльнулся и завыл еще громче. Понимаю – зрелище не для слабонервных. Братец Рани, когда такое увидел, вообще обмочился и грохнулся в обморок.
У Ло, к счастью, нервишки оказались покрепче, поэтому опомнилась она быстро и тут же перешла в наступление. С криком кинулась меня, такого страшного, мутузить. Причем и руками, и ногами, и даже, не побрезговав, головой. Более того, я с удивлением обнаружил, что удар ее маленького кулачка был поставлен отменно. Так что, получив пару раз в глаз, обычный человек мог бы остаться инвалидом. По ребрам она вообще отметелила меня так, что даже в фэйталовой чешуе стало неуютно. Ну а когда я остановился, эта красавица, улучив момент, сорвала с меня ножны с церемониальным мечом и одним движением обнажила клинок.
Сказать, из какого металла у него было выковано лезвие?
Нет, серебро, конечно, было не чистым и не совсем небесным, но по легенде фэйтала тут вроде бы и не требовалось. Правда, я на всякий случай все равно подстраховался и очень придирчиво выбирал в сокровищнице оружие для этого вечера.
Разумеется, сам момент, когда рассвирепевшая Ло обмакнула клинок в собственную кровь и с воинственным криком воткнула в меня эту железку, особого удовольствия не доставил. Было больно. Да. Со всего размаху да прямо в сердце… конечно, мне было больно. Но поскольку Изя уже все там подготовил, и клинок вышел из спины, не задев предусмотрительного отодвинутого в сторонку важного органа, то пострадал я не особенно сильно. А когда упал на пол, продолжая при этом корчиться, выть и рычать, с изнанки тут же выскочили крупные черные «бурунчики», которые окружили меня со всех сторон. Заволновались, зашипели, забурлили, заставив Ло отступить. И после этого добросовестно потянули меня обратно в сумеречный мир, унося на своих волнах… то есть в зубах… как поверженного титана, которого неумолимо затягивала в его проклятый мир источающая дикий холод пучина.
Я даже мысленно поржал, когда представил себя со стороны и увидел этакую плюющуюся ядом и сыплющую проклятиями Гингему, которая растаяла от ведра холодной воды. Хотя, может, то была не Гингема, а Бастинда? Что-то я подзабыл Волкова[6]. Ну да не суть важно. Главное, что сейчас я демонстративно умирал, корчась в агонии и всеми силами изображая, что вот-вот растаю. Тогда как мое демоническое, жутковато меняющееся и уже давно не похожее на человеческое тело медленно растворялось в потустороннем нечто.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Угу. По здравому размышлению я рассудил, что раствориться в небытии на глазах у свидетелей будет налучшим вариантом, чем после «смерти» валяться на полу. И поскольку нет тела – нет дела, то, убедившись, что демон действительно мертв, искать его по всему Ирнеллу больше никто не будет.
