– Никогда не думал, что исполнение желаний может быть связано с болью, – усмехнулся Гупи.
– О! – махнул на него рукой Главный. – Вы даже и не подозреваете, о чем порой мечтают люди!
– Ладно, зато я точно знаю, чего хочу.
Гупи толкнул нарисованную Главным дверь.
И тотчас же стены и потолок разлетелись в стороны.
Готовясь к самому худшему, сталкер сделал глубокий вдох и – едва не задохнулся от восторга. Сердце его дало сбой. А в душе все как будто перевернулось.
Они оказались в огромном зале, залитом бледно-розовым светом. Откуда-то из серебристого марева лилась негромкая музыка. В ней не было ни ритма, ни гармонии, а лишь завораживающее переплетение звуков, плавно перетекающих один в другой. В воздухе витали ни с чем не сравнимые ароматы, вызывающие то чудные воспоминания, то странные желания, то чувство абсолютного, нереального счастья.
Посреди зала стоял Монолит – огромный, в три человеческих роста, черный кристалл. Абсолютно черный. Непроницаемый. Вещь в себе. Но почему-то при взгляде на него Гупи захотелось нырнуть в непроглядный мрак Монолита. Чтобы утонуть. Чтобы раствориться в нем. Чтобы стать неразделимым с тем, что он собой олицетворял.
– Здорово, да?..
Хрипловатый голос Главного прозвучал, как явный диссонанс тому, что окружало сталкера. Поэтому Гупи снял с плеча автомат и передернул затвор. Чтобы пристрелить наглого старика.
Но его опередил Журналист.
Выбросив гипертрофированную левую конечность, Излом схватил Главного, разорвал надвое, будто бумажного человечка, и отшвырнул останки в разные стороны.
Сталкер поставил автомат на предохранитель, одобрительно улыбнулся Излому и сделал шаг к Монолиту.
– Нет, ребятки, здесь не все так просто!
Главный, живой и невредимый, вынырнул из тумана прямо перед Гупи.
Не заморачиваясь вопросом, как седому удалось уцелеть после экзекуции, учиненной ему Журналистом, Гупи просто поднял автомат и почти в упор разрядил в Главного пол-обоймы.
Излом показал сталкеру большой палец.
И оба они еще на один шаг приблизились к Монолиту.
К осуществлению своей мечты.
– Ну, ладно, Излом, – услыхал у себя за спиной Гупи. – Но от тебя, сталкер, я такой подлости не ожидал.
Гупи достал гранату, выдернул из нее чеку и, не оборачиваясь, кинул назад.
Даже грохот взрыва не смог перекрыть негромкий, психоделический нотный перебор.
– Ну, все, хватит!
Главный выбежал вперед, направил на Монолит вытянутую руку, в которой у него был зажат пульт, и нажал кнопку.
Все исчезло.
Все – разом.
Они стояли посреди грязной, захламленной комнаты – обрезки проводов, обрывки шлангов, раздавленные диски, пластиковые обломки корпусов, картонная упаковка еды из фаст-фудов, – посреди которой возвышалось нечто громоздкое, здорово смахивающее на старый, покореженный, много раз ремонтированный, паяный и латаный автоклав. Или на прибор из лаборатории Франкенштейна, с помощью которого он оживлял мертвецов.
Кстати, и мертвецы в наличии имелись. На полу лежало десятка полтора тел, находящихся на различных стадиях разложения. Дух в помещении стоял соответствующий.
– Эй, старик! – Излом выбросил вперед огромную руку и схватил Главного за шею. – Что это значит? Где Монолит?
– А, вот он, – усмехнувшись, указал на «автоклав» Главный.
Он сделал быстрое, неуловимое движение, и рука Журналиста повисла в пустоте.
Главный провел пальцами по шее, как будто проверял, на месте ли галстук.
– Это – Монолит? – указал стволом автомата на «автоклав» Гупи.
– Он самый, – уверенно кивнул Главный.
– Тот же, что мы видели до этого?
– Конечно. Я всего лишь на время отключил его. Чтобы продемонстрировать вам иную сторону реальности.
– А это? – взглядом указал на мертвецов Гупи. – Тоже пиры?
– Нет. Это те, что пришли к Монолиту сами. Не повинуясь его зову, а лишь из праздного любопытства.
– И что с ними произошло?
– Они умерли.
– Тоже сами?
– Быть может, они именно за этим сюда и шли?
– Я слышал, что неосознанное стремление к смерти заложено в самой человеческой натуре.
– Сдохнуть можно где угодно. Необязательно идти для этого к Монолиту.
– Э, нет! – помахал рукой Главный. – Здесь они умерли счастливыми! Уверенные в том, что исполнилось их самое заветное желание!
Гупи подошел к «автоклаву» и заглянул в круглое окошко из толстого стекла. Как на подводной лодке. Внутри странного агрегата медленно пузырилась густая, грязно-желтая жидкость. Гупи показалось, что жидкость неоднородна. И, верно, то, что вначале выглядело, как шматок вязкой слизи, начало приобретать вполне определенные черты. Одновременно с этим объект перемещался к окошку, в которое смотрел Гупи. В тот момент, когда он приблизился к самому стеклу, Гупи понял, что это лицо. Человеческое лицо. Более того – его собственное лицо. Только обезображенное так, что не сразу узнаешь. Как будто полубезумный художник решил с помощью своего умения превратить сталкера в жуткого монстра.
Чудище за стеклом клацнуло зубами и откусило себе язык.
Гупи невольно отшатнулся назад.
– Не понравилось? – участливо поинтересовался Главный.
Гупи отыскал взглядом Журналиста.
Излом стоял, упершись лбом в стену.
– Ну, и что мы теперь будем делать? – спросил его сталкер.
Он чувствовал не злость, а зудящее, словно комариный укус, раздражение из-за того, что все настолько глупо закончилось.
Хотя, если подумать, как иначе могла закончиться вся эта глупая история?
– Не знаю, – глухо отозвался Излом.
– Ну, ладно…
Гупи выхватил из кобуры пистолет, передернул затвор и направил его Главному между глаз.
Ему почему-то совершенно не показалось странным, что на нем теперь уже не скафандр военного сталкера, а куртка и штаны защитных цветов. И рюкзак с автоматом куда-то исчезли.
– Эй-эй! Полегче! – приподняв руки, седой помахал кончиками пальцев. – Не горячись. Ты уже пытался меня застрелить.
– Может, стоит еще раз попробовать? – сказал Гупи и нажал на курок.
Пуля вошла точно между бровей Главного и вышла в районе затылка, выбив осколок черепной кости. Главный упал на спину и картинно забился в судорогах. На губах у него запузырилась пена. А глаз то и дело хитро косил в сторону Гупи.
Минуты через две ему это надоело. Он поднялся на ноги, вытер губы краем халата и насмешливо погрозил сталкеру пальцем.
– В следующий раз, прежде чем что-то сделать, подумай… Как следует подумай… Ага?..
– Ага, – машинально кивнул Гупи.
– В таком случае, перейдем к главному номеру нашей программы!
Главный, будто конферансье на арене цирка, объявляющий парад-алле, вскинул обе руки вверх. В правой, точно дирижерская палочка, у него был зажат пульт управления Всем-На-Свете.
Хитро улыбнувшись, Главный надавил кнопку.
Они оказались на цветочной поляне. Что это были за цветы, Гупи не знал – с ботаникой у него вечно были нелады, – но все они были большие, очень красивые и источали дурманящий аромат. Над головой, так близко, что, кажется, протяни руку и достанешь, по ровной голубой лазури плыли похожие на белоснежные хлопья облака. Солнца на небе не было – источником света и тепла служил черный, как космический мрак, и восхитительный, как проблеск утренней зари, парящий в облаках Монолит. Границ у поляны не было, но Гупи почему-то был уверен, что куда бы он ни пошел, он непременно вернется назад, в то же самое место. Да ему и не хотелось никуда идти. Сталкер расстегнул две верхние пуговицы куртки и провел ладонью по груди. Никогда в жизни ему еще не было так хорошо. Откуда-то лилась медленная, тягучая музыка, похожая на ту, что Гупи слышал в коридоре, но более осмысленная. Она не просто заполняла собой пространство, а, растворяясь в сознании, становилась частью его самого.
– Где мы? – спросил Гупи у Главного.
– Все там же, – загадочно улыбнулся смотритель Монолита.
Внешность Главного также претерпела значительные изменения. Он уже не казался таким худым и изможденным, как прежде. Подбородок его был чисто выбрит, а волосы аккуратно подстрижены и зачесаны назад. Одет он был в бледно-голубой балахон с открытым воротом, широкими рукавами и длинными полами, едва не до пят.
– А Журналист? – Гупи посмотрел по сторонам. Местность вокруг открытая, спрятаться Излому негде. – Где он?
– Он получил то, что хотел, – ответил Главный.
– Он стал человеком?
– Не знаю. Но, – Главный лукаво прищурился, – смею предположить, вы с ним больше никогда не встретитесь.
– Почему?
– Потому что у каждого свой ад.
– Ад? – На всякий случай Гупи еще раз придирчиво осмотрел окрестности. – Ты называешь это адом?
– А как ты себе представляешь ад?
– Ну-у…
Гупи замялся. Глупо было рассказывать о кипящей смоле, раскаленных сковородах и чертях с вилами. Но, что поделать, если при слове «ад» именно эта картина возникала в сознании сталкера?
