Не успел Стрельцов соскользнуть с луча на МХ-747 и провалиться в знакомую пустоту галактического транспорта, как уже вынырнул из межзвездной трубы на далекой-предалекой Октябрине. Финиш без стандартных замедлителей, прямо скажем, — не фонтан. В голове с непривычки загудело. Уши будто набили ватой. Иван сглотнул, чтобы протолкнуть ком, застрявший в горле. Сразу полегчало. Немного пошатываясь, молодой человек через двустворчатую дверь вывалился в зал ожидания.
Помещение рулетки, гораздо более просторное, чем на планете-полигоне, откуда прибыл Иван, оказалось до отказа набитым клиентами. На Стрельцова никто особо не обратил и внимания. Правда, одинокий подвыпивший старикан за ближним столиком, одетый по молодежной моде, развязно подозвал гринчанина:
— Чего маешься, дружбан? Иди, промочи горло. — И незнакомец щедро набулькал в бокал сухого вина. Иван не стал возражать. Он подошел к столу и, не присаживаясь, с удовольствием выпил. Живительная влага нежно разлилась по внутренностям, снимая как и рукой неприятные симптомы путешествия.
— Ты откуда?
— МХ-747, — ответил Стрельцов.
— А-а… — старикан безразлично махнул рукой и отвернулся, разглядывая информационное табло, будто Ивана рядом и не было.
«Еще и лучше», — подумал гринчанин и, не задерживаясь, поспешил наружу.
Возле входа столпилась самая разношерстная публика. Планета Октябрина в эти дни испытывала настоящий туристический бум. И через официальные тахио-тамбуры, и через звездную рулетку народ валом валил на праздник Лели, который проводился здесь довольно редко — исключительно по високосным годам, в день 22 декабря. Считается, что в момент зимнего солнцестояния на Земле обновляется год и вместе с ним, соответственно, мир.
Собственно, сказать что-нибудь определенное об этом празднике Иван не мог. Это то же самое, как, допустим, если бы спросили среднестатистического россиянина середины двадцатого столетия о бразильском карнавале. Он, конечно же, подтвердил бы, что-де слышал о таком, что вроде как там весело и шумно… но не более. Примерно такие же представления о торжестве на Октябрине имел и Стрельцов. Единственное, что он знал наверняка, это то, что праздник Лели — счастливый день для всех влюбленных. А во время главного действия — вызывания богини по имени Лель, — происходящего на многотысячном центральном стадионе столицы, по слухам, нередко случались самые настоящие чудеса. Именно сюда в поисках своей любимой жены, цепляясь, как тонущий, за соломинку, надеясь на чудо, и отправился Иван.
Раньше, до поступления на службу в Бюро Галактической Безопасности, когда у Стрельцова еще не открылся заложенный от рождения дар Киберчтеца, парень не мог запросто позволить себе галактические путешествия. Немудрено, что сейчас Ивану, как истинному провинциалу, вырвавшемуся в большой мир, все на этой гостеприимной планете представлялось интересным и притягательным. Поскольку гринчанину удалось кое-что сэкономить на рулетке, первым делом он отправился в салон модной одежды, где приобрел строгий костюм, чтоб не выглядеть на празднике страшилищем. Затем парень не спеша поужинал в маленьком уютном кафе. Там от посетителей Стрельцов узнал вкратце сценарий будущего действа. Главное, как он понял, завтра с утра пробиться на стадион и всеми правдами и неправдами занять место на трибунах. Хотя полупрозрачный образ Богини — в случае удачного вызова — должен быть хорошо виден во всех частях города, эпицентром события, если так можно выразиться, станет, безусловно, стадион. Именно там многотысячная публика сольет свои самые светлые чувства воедино — в мощный эгрегор, структуру которого, по опыту прошлых лет, зрители смогут ощутить почти физически. Как говорят старожилы, именно под его воздействием происходят всевозможные чудеса, в том числе, соединение разлученных непредсказуемой судьбой пар, где бы ни находились влюбленные…
Однако, сидя в кафе, Иван из многообразных телепередач, мелькающих в ожидании праздника по всем программам галопроекторов, познакомился и с другой точкой зрения, более приземленной. Некоторые представители вездесущей братии репортеров и журналистов, претендующие на всезнание, утверждали, что, дескать, никакой Лели нет и в помине, не существует в природе. Есть лишь сложение биоэнергии, исходящей от тысяч зрителей, ее резонанс. По их мнению, все люди, думая на празднике об одном и том же, своими мыслями предвосхищают события, облекают их в форму энергетических миражей. Кто знает, кто знает… Проверить-то сложно… Правда, давно известно, что объединенная психоэмоциональная энергия иногда вполне материално воздействует на окружающую среду. Например, указанная энергия может изменять погоду и даже вызывать землетрясения и другие стихийные бедствия, что не раз подтверждалось различными природными катаклизмами. Ученые точно подметили и облекли в грубые цифры статистики удивительные факты: как межнациональный конфликт, нагнетающий в людском сознании ненависть и злобу, — так, пожалуйста, землетрясение; как истерия, разжигающие социально-экономические, межклассовые неприязни — тут же шторм или засуха и т. д. И наоборот, торжество милосердия — хорошая погода, высокие урожаи и т. п. Но в целом, в пику всезнайкам, по мнению Ивана, следовало отметить, что материалистический подход, основанный не на сказочных чудесах, а на законе сохранения и трансформации энергии, отнюдь не опровергал красивую легенду о существовании богини любви, а лишь по-своему доказывал, что Лель на самом деле присутствует в виде некой информационно-энергетической субстанции где-то в недосягаемых для человеческого разума глубинах вселенского эфира — Святого Духа.
Нечего и говорить, что на следующий день Стрельцов в окружении тысяч таких же паломников любви, как и он сам, ни свет ни заря уже толкался возле входа на стадион. В восемь часов утра открыли ворота, и людская река шумным потоком хлынула внутрь. Вскоре гигантская чаша громадного архитектурного сооружения до самых краев наполнилась алчущей публикой. Ивана от первых рядов оттеснили назад, на самый верх. Но гринчанин ничуть не расстроился. Его место давало отличный обзор всей панорамы стадиона. Теперь всем присутствующим предстояло запастись терпением. Ведь процедура имела нерушимые каноны, строгий регламент, расписанный по минутам. И начиналось главное действие ровно в полдень — ни минутой раньше, ни .минутой позже. К двенадцати часам многотысячное «войско» зрителей, не вместившееся внутрь архитектурного сооружения, встало вокруг него необозримым туристическим лагерем. Впрочем, везде неукоснительно соблюдались спокойствие и порядок. Неугомонных хулиганов и дебоширов, привлеченных вавилонским столпотворением, быстро осаживала сама публика. Ведь Лель — особа очень капризная. Вызвать ее удавалось далеко не всегда. И уж беспорядков она точно не потерпела бы. А тогда жди еще четыре года. Никто не хотел лишать себя праздника.
Чтоб ознакомиться с особенностями традиционного ритуала, Стрельцов купил программку у расторопного мальчишки, упрямо протискивающегося сквозь плотные ряды зрителей. Как выяснил из нее гринчанин, сей прекрасный праздник, судя по всему, вскоре канет в Лету (наверное, поэтому сегодняшнее представление привлекло рекордное количество туристов со всей галактики!). Формально священным ритуалом руководил, по традиции, граф из рода Шихалевых, берущего свое начало на Земле, в старой России, в неприметном городке под названием Барабинск, что в Сибири, близ Омска. Граф являлся официальным хозяином праздника на правах потомственного владельца старинной рукописи, излагающей секрет магического обращения к Лели. Но вот выполнить сам — физически — такое обращение он, к сожалению, не мог. Эта роль, по иронии судьбы, была подвластна лишь крепостному человеку графа — специальному рабу-«инсталлятору». Причем для успешного осуществления почетной миссии раб-инсталлятор» должен владеть таинством ритуала не менее чем в шестом поколении, т. е. научиться магическим приемам вызова Богини от своего отца, которые тот, в свою очередь, получил от своего отца и т. д. и т. п. Вся сложность заключалась в том, что ныне здравствовал только один такой крепостной — Благовест Седьмой. Он занимался этим в седьмом поколении. Благовест Седьмой, будучи пожилым человеком, не имел детей. Таким образом, магическая цепочка на нем обрывалась. Сколько он, в силу своих лет, сможет исполнять таинственный ритуал, никто не знал. Ну, а после него, вероятно, придется начинать новую династию «инсталляторов», и ждать семь поколений, пока мастерство общения с богиней не воплотится в реальность… Одним словом, перспектива более чем отдаленная.
Благовест Седьмой действительно считался рабом — таково обязательное требование ритуала. Но, естественно, любой нормальный человек понимал всю курьезность и несуразность данного устоя, его полную несовместимость с нормами современной морали и, кстати, с требованиями закона тоже. В жизни как крепостной, так и граф играли свои роли с величайшей достоверностью. И не только во время массовых представлений, но и в четырехлетних перерывах между ними. Но это, конечно же, касалось лишь формальной стороны общения. На самом деле Благовест Седьмой жил не хуже всякого вельможи и пользовался всеобщей любовью и уважением (как и его предки). С точки зрения делового партнерства, род «инсталляторов» всегда являлся компаньоном рода Шихалевых. А туристическое супершоу приносило поистине шикарные доходы. Правда, галактическая потомственная знать, имеющая богатейшие родословные, которая в изобилии посещала Октябрину во время праздника, взирала на Благовеста Седьмого свысока, как на настоящего крепостного. Но сам раб, с детства вживаясь в отведенную ему роль, на высокомерие заезжих сановитых особ старался обращать как можно меньше внимания, а с графом — хозяином праздника, поддерживал ровные, учтивые отношения.
