Наступая в восточном направлении от Палермо, войска 7-й армии, следуя вдоль береговой линии, осуществили высадку нескольких десантов силой от одного до двух батальонов. Небольшая оперативная группа боевых кораблей под командованием контр-адмирала Лайэла Давидсона и войска, наступавшие по горным прибрежным кручам Сицилии, добились прекрасного взаимодействия при высадке этих десантов. Единственная дорога проходила через бесчисленное множество тоннелей, по путепроводам и мостам, которые противник систематически разрушал, отступая с боями. Наступление 7-й армии вдоль береговой линии в сторону Мессины явилось поистине триумфом мастерства саперов, искусства кораблевождения и смелости пехоты.
К концу июля итальянский гарнизон на острове, за исключением нескольких небольших частей, находившихся под непосредственным контролем немцев, полностью выбыл из игры, однако вдоль огромной зубчатой гряды, центр которой составлял гигантский вулкан Этна, немецкие войска сражались умело и ожесточенно. Здесь сосредоточились их лучшие танковые и парашютные части, с какими мы встречались в войну, и каждую позицию наши войска занимали только тогда, когда оборонявшиеся подразделения оказывались полностью уничтоженными.
Тем не менее к тому времени, когда 7-я и 8-я армии заняли исходные рубежи для заключительной атаки у Этны, немцы поняли, что дело проиграно, и начали эвакуацию своих частей через Мессинский пролив. Наши бомбардировщики наносили удары по переправе через пролив, однако небольшая ширина пролива позволила немцам вывести с острова большинство своих сильно потрепанных частей под прикрытием ночной темноты.
Рано утром 17 августа американская 3-я дивизия вошла в город Мессину. Вскоре после этого сюда подошел отряд 8-й армии. В этот день остатки вражеских сил на острове были уничтожены.
В начале Сицилийской операции генерал Александер питал некоторую надежду, что войска, высадившиеся на востоке острова, быстро продвинутся на север к Мессине, заблокируют удобный маршрут эвакуации сил противника через пролив, а также, возможно, сами смогут осуществить внезапную высадку десанта на территорию материковой Италии, чтобы обеспечить дальнейшие действия союзных войск.
Действия Монтгомери на восточном побережье начались благоприятно, и в течение первых нескольких дней складывалось впечатление, что надежда Александера сбудется. Но к тому времени, когда Монтгомери подготовился для наступления на усиленные естественными препятствиями оборонительные позиции, протянувшиеся от Этны к морю, противник подтянул сюда слишком большие силы. Возможность для решительных и внезапных действий была упущена, если она вообще существовала. После этого путь 8-й армии на север стал таким же тяжелым с точки зрения преодоления сильно пересеченной местности, как и путь наступления в восточном направлении войск 7-й армии. К тому же 8-й армии приходилось вести боевые действия с превосходящими силами противника. На отвесных скалах, обращенных в сторону моря прямо к востоку от вулкана Этна, я увидел почти невероятное творение войсковых инженеров. Участок дороги, проходившей над ущельем шириной двести метров, был взорван, и саперам пришлось построить через это ущелье эстакаду, способную выдержать самые тяжелые военные грузы. Это был еще один пример того, что могут сделать войска на фронте, когда они оказываются перед острой необходимостью.
Тем не менее опять возникла критика по поводу «осторожности» Монтгомери. Впервые я услышал об этом от представителей прессы и авиаторов, когда Монтгомери был занят долгим преследованием войск Роммеля через пустыню. Критиковать легко — неудачное наступление порождает выкрики «мясник». Точно так же, как каждая пауза вызывает вопли о робости. На подобные обвинения ответить нельзя, поскольку их невозможно ни обосновать, ни опровергнуть. В войне единственным критерием, который можно применить в отношении командующего, становится накопившийся перечень его побед и поражений. При постоянных успехах ему приписывается в заслугу его мастерство, признаются его суждения о возможном и невозможном, отмечаются его способности как военачальника. Те из критиков Монтгомери, которые утверждают, что он иногда не достигал максимума, должны по крайней мере признать, что он ни разу не потерпел крупного поражения. В данном случае я внимательно рассмотрел все подробности как с самим Монтгомери, так и с Александером. Я тогда считал и считаю теперь, что очертя голову бросаться в наступление против позиций, занятых противником у Этны, теми силами, которые имелись у Монтгомери в середине июля, означало бы идти навстречу собственному поражению. И следовало бы помнить, что осторожность и робость — это не синонимы, как не являются ими храбрость и стремительность движения!
Из американских военных руководителей Брэдли настолько хорошо действовал в Сицилии, что, когда генерал Маршалл в конце августа попросил меня рекомендовать кого-либо на должность командующего армией для американских войск в Англии, я ответил: "Правда заключается в том, что вам следует назначить на этот пост Брэдли. Я освобожу его в любой момент, как только вы скажете". Вскоре после этого генерал Брэдли приступил к исполнению новых обязанностей в Англии.
Одним из важных результатов Сицилийской кампании было дальнейшее укрепление духа товарищества между английскими и американскими войсками в бою. В ходе первой кампании 7-я армия создала себе репутацию, которая принесла ей глубокое уважение со стороны ветерана боев — 8-й армии, в то время как у американцев боевые качества их английских и канадских партнеров вызывали искренний энтузиазм.
В ходе боев была достигнута высокая степень взаимодействия авиации, флота и сухопутных войск. Военно-морские силы, выполняя задачи по проводке судов, по огневой поддержке десантов и материально-техническому обеспечению, творили чудеса. Моряки всегда действовали в точном соответствии с потребностями других родов войск. Настоящей подготовкой к наступлению стали широкие бомбардировочные операции. Не говоря уже об успехах нашей авиации по разгрому воздушных сил противника, они настолько серьезно подорвали вражеские линии коммуникаций на острове и в Южной Италии, что мобильность его войск существенно упала, а их снабжение превратилось в самую тяжелую проблему.
Именно во время этой кампании произошел злополучный "инцидент с пощечиной", связанный с генералом Паттоном. Во время поездки по госпиталям Паттон увидел двух солдат, у которых не было явных физических увечий. Генерал Паттон спросил первого солдата, почему он находится в госпитале. На это солдат ответил: "Генерал, я думаю, что все дело в моих нервах". Паттон пришел в ярость. Он искренне считал, что не существует таких вещей, как психическая травма, полученная в ходе боевых действий, или психический невроз, возникший в результате боя. Он всегда утверждал, что любого человека, который начинает проявлять признаки психического расстройства под влиянием боевых условий, можно ударом привести в чувство и побудить к выполнению своего долга. В этот момент Паттон сам находился в страшном нервном напряжении под воздействием увиденных им сцен физических мучений и страданий, испытываемых ранеными в госпитале. И он осыпал солдата оскорблениями и ругательствами. Его тирада вызвала возмущение врачей и сестер, но вспышка ярости генерала была настолько бурной, что вмешаться они не посмели.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
