Примерно в 2:45 раздался звонок. Я вышла из Центрального офиса, прошла сквозь толпу своих сторонников к ожидавшей меня машине, которая повезла нас с Дэнисом во Дворец. Это было мое последнее путешествие в роли лидера оппозиции.
Аудиенция, на которой ты получаешь от королевы право на формирование правительства, происходит в жизни большинства премьеров один раз. Это право сохраняется, когда действующий премьер-министр выигрывает выборы, поэтому мне не пришлось еще проходить через это, пока я была на своем посту. Все аудиенции с королевой протекают в обстановке строгой торжественности, жизненно необходимой для работы правительства и конституции. Мне предстояли такие аудиенции с Ее Величеством каждую неделю, обычно по вторникам, когда она была в Лондоне, или иногда в других местах, когда королевская семья пребывала в Уинсдоре или Балморале.
Каждый, кто думает, что эти встречи сводятся к любезностям, серьезно заблуждается; они вполне деловые, Ее Величеству приходится иметь дело с множеством текущих вопросов. И хотя пресса не могла удержаться от предположения, что между Дворцом и Даунинг-стрит наличествуют разногласия, я всегда находила отношение королевы к работе правительства абсолютно правильным. Разумеется, истории о стычках между «двумя могущественными женщинами» были слишком заманчивы, чтобы их не выдумать. В целом больше глупостей было написано о женском факторе во время моего пребывания на посту, чем о чем бы то ни было другом. Меня всегда спрашивали о том, каково было быть женщиной-премьером. Я отвечала: «Не знаю, я никогда не имела противоположного опыта».
После аудиенции сэр Филипп Мур, секретарь королевы, проводил меня в свой офис по так называемым Ступеням премьер-министра. Там меня ожидал мой главный личный секретарь Кен Стоув, готовый проводить меня на Даунинг-стрит. Кен прибыл во Дворец с уходящим премьер-министром Каллагеном менее часа тому назад. Когда мы выехали через ворота Дворца, Дэнис подметил, что в этот раз стражники отсалютовали мне. В те спокойные дни, когда не существовало террористической угрозы, множество зевак и журналистов дожидались нас на Даунинг-стрит. Толпа растянулась вверх по Даунинг-стрит и дальше до Уайтхолла. Выйдя из машины, мы с Дэнисом подошли к ним. Когда мы повернулись к камерам и репортерам, радостные возгласы были настолько оглушающими, что никто на улице не мог услышать, что я говорила. К счастью, микрофоны, направленные в мою сторону, уловили мои слова и передали их по радио и телевидению.
Я повторила молитву, приписываемую Св. Франциску Ассизскому, начинающуюся словами «Да принесем мы гармонию туда, где есть раздор». Позднее эти строки вызвали злые комментарии. При этом забывалось продолжение этой цитаты: «Да принесем мы истину туда, где есть заблуждение. Да принесем мы веру туда, где есть сомнение. Да принесем мы надежду туда, где есть отчаяние». Силы заблуждения, сомнения и отчаяния так прочно укоренились в британском обществе, и «зима недовольства» это показала, что преодолеть их, не применяя силы, было невозможно.
Внутри дома № 10 весь персонал вышел поприветствовать нас. Я уверена, что до появления телевидения у этой церемонии была вполне реальная практическая польза, поскольку все, кто находится в здании, могли рассмотреть и впредь узнавать премьер-министра в лицо. В резиденции премьера на самом деле царит почти семейная атмосфера. Численность персонала относительно невелика: около восьмидесяти человек, из-за посменной системы не все присутствуют одновременно. В их число входят сотрудники личного кабинета, «девушки из садовой комнаты», выполняющие секретарскую работу; «заведующий документооборотом», который упорядочивает массу документов; парламентский отдел, занимающийся парламентскими вопросами; отдел корреспонденции, обрабатывающий каждую неделю от четырех до семи тысяч писем; отдел по работе с церковью, политический офис; а также курьеры и прочий персонал, который снабжает всех кофе, чаем и, что самое важное, информацией из внешнего мира. Это невероятная нагрузка, и для нее нужны люди с необыкновенной самоотдачей.
Личные секретари премьер-министра во главе с главным личным секретарем – ключевые фигуры в работе правительства. Они представляют основной канал связи между премьером и остальным Уайтхоллом. Мне повезло, в течение этих лет у меня были надежные главные личные секретари. Прочие личные секретари, специализирующиеся на экономических или международных отношениях, также быстро освоили мои требования. Бернард Ингрэм, мой пресс-секретарь, был еще одним незаменимым членом нашей команды. Мне говорили, что Бернард был лейбористом по своим взглядам; но с первой встречи меня поразил этот сильный, прямой и веселый йоркширец. Он ни разу меня не подвел.
Работа премьер-министра подразумевает нагрузку, при которой сон казался роскошью. За годы я приучила себя обходиться примерно четырьмя часами сна. Личный офис тоже часто работал до 11 часов вечера. Такая атмосфера помогает создать удивительно слаженную команду, при этом работающую эффективно. Нагрузка на людей предельно высока, на ерунду времени нет. В результате возникают дружеские взаимоотношения. Обстановка дома № 10 формирует отношение людей не только друг к другу, но и к премьер-министру. Приветствия и аплодисменты могут быть данью традициям, когда прибывает новый премьер-министр. Но слезы и сожаления, когда уходящий премьер-министр покидает резиденцию, обычно настоящие.
Даунинг-стрит, 10 не только офис: он предназначен служить домом премьер-министру, личные апартаменты которого расположены на верхнем этаже. Мы шутили, намекая на мое детство в Грэнтеме, что я опять буду жить над местом работы. Мы переехали из дома на Флуд-стрит на первой неделе июня. Эта квартира стала убежищем от остального мира. Она была на самом верху, но это было к лучшему, потому что ступеньки лестницы были почти единственным упражнением в моем распоряжении.
Мы с Дэнисом решили не заводить постоянной прислуги. Ни одна домработница не справилась бы с непостоянным расписанием. Когда у меня появлялось время, я поднималась в квартиру, чтобы слегка перекусить салатом или яйцом всмятку и тостом. Но обычно на часах было 10 или 11 часов вечера, когда я шла на кухню, чтобы приготовить что-нибудь, мы освоили все способы приготовления сыра и яиц, пока Дэнис наливал мне стаканчик на ночь.
Премьер-министр или нет, я никогда не забывала, что я еще и член парламента от Финчли. Мои ежемесячные встречи в округе наряду с корреспонденцией, которой занимался мой секретарь Джой Робиллард, позволяли мне оставаться в курсе проблем моих избирателей. Кроме того, особое внимание я уделяла опеке над хосписом Северного Лондона.
Я не смогла бы пробыть премьером одиннадцать лет, если бы рядом не было Дэниса. Сильная личность, он был кладезем тонких советов и острых комментариев. И он очень берег их для меня, вместо того чтобы делиться ими с окружающими, отказываясь давать интервью. У него никогда не было секретаря или советника по связям с общественностью, но лично каждую неделю он отвечал на письма, которых было от тридцати до пятидесяти. Он, похоже, стал любимым адресатом для половины нации. Премьер-министр, по сути, одиночка. Так оно и должно быть: ты не можешь управлять из толпы. Но благодаря Дэнису я никогда не была одинока. Вот это человек. Вот это муж. Вот это друг.
Даунинг-стрит 10 не совсем обычный дом. Портреты, бюсты и скульптуры твоих предшественников напоминают тебе о почти 250 годах истории, в которую ты только что включился. В вестибюле я выставила свою коллекцию фарфора, которую собрала за много лет, а также привезла с собой хороший портрет Черчилля из моего кабинета в Палате. Он смотрел сверху вниз на тех, кто собирался в прихожей перед кабинетом. Когда я приехала, это место напоминало старомодный клуб на Пэлл Мэлл с тяжелой изношенной кожаной мебелью; я поменяла интерьер, перенеся туда книжные шкафы, столы и стулья из других помещений. Возможно, в кабинете людей ожидали не самые приятные минуты, но не было причины заставлять их чувствовать себя неуютно, пока они ожидают приема.
Хотя самые важные перестановки были сделаны только после десяти лет моего пребывания там, я старалась сделать комнаты более обжитыми. В официальных комнатах было мало украшений, и когда мы прибыли на Даунинг-стрит, в них не было столового серебра. Каждый раз, когда там проводились официальные обеды, обслуживающему персоналу приходилось приносить его с собой. Лорд Браунлоу одолжил мне столовое серебро из своей коллекции в Белтон-Хауз: оно сверкало и преобразило обеденный зал резиденции. Один предмет имел для меня особенное значение, шкатулка, содержавшая текст вольностей Грэнтема, в котором прежний лорд Браунлоу, а позднее мой отец были мэрами. Садовники, которые ухаживали за парком Сэйнт Джеймс, принесли цветы, а я переклеила обои в рабочем кабинете по своему вкусу. Серо-зеленые обои были заменены кремовыми в полоску, которые служили гораздо более уместным фоном для нескольких прекрасных картин.
