Логика и понимание государственной этнонациональной политики, задачи ее реализации во многом определяют место и роль такого федерального органа власти, который призван управлять этими процессами.
Во-первых, важно своевременно учитывать и определять механизмы согласования и удовлетворения этнонационально-самобытных интересов всех национальностей и граждан различных национальностей, что невозможно без повседневной и системной работы всех органов власти и гражданского общества. Во-вторых, деятельность власти должна быть нацелена на обеспечение стабильности в сфере этнонациональных отношений, во взаимосвязи их со всеми сферами общественных отношений. Соответственно все хозяйственные и управленческие проекты должны проходить предметное согласование, экспертизу, прежде всего, в управленческом и экспертном органе власти по реализации государственной этнонациональной политики. Таким образом, федеральный орган власти, работающий в этнонациональной сфере, призван давать своевременную экспертную и прогностическую оценку влияния тех или иных преобразований, реформ в различных сферах общества на самочувствие и перспективы развития конкретных национальностей, оценивая их влияние на паритет этнонациональных, межнациональных, региональных и общегосударственных интересов и соотнося это с самочувствием россиянина – гражданина Российской Федерации в конкретных регионах и в государстве в целом.
Нужен специальный орган государственной исполнительной власти, который осуществлял бы функции «этнической экспертизы», «этнической экологии», «этноюридической защиты» от дискриминации в сфере жизнедеятельности этнонации, развития этнонациональных отношений и формирования многонациональной общности Российской Федерации. Исходя из такого подхода, в реализации Концепции государственной этонациональной политики должен быть применен комплексный подход – активнейшим образом обеспечить участие многих министерств: образования, культуры, обороны, экономики, внутренних дел, транспорта, юстиции, печати, информации, а также таких ведомств, как ФСБ. Такой комплексный подход в разработке и реализации государственной этнонациональной политики в Правительстве страны так и не наладился, хотя начало было положено после принятия Концепции государственной национальной политики в 1997–1999 годах.
Каждое из министерств и ведомств, конечно, что-то в этом направлении делает. Но все это носит разрозненный, фрагментарный характер. Так и не утвердились у нас традиции организации совместной, согласованной работы в Центре и на местах по реализации государственной этнонациональной политики. В министерствах и ведомствах страны, к сожалению, не достигнуто еще должного понимания значимости своевременного учета и регулирования этнонациональных проблем, осознания необходимости проведения систематической работы в этой сложнейшей сфере общества. Ликвидация Миннаца прозвучала для многих как сигнал к прекращению этой работы вообще. Следовательно, активизировались силы этнонационализма и экстремизма различных мастей. Для видимости был оставлен министр «без портфеля», без должных рычагов организации и координации этой работы в государстве, в обществе, без должного статуса и ресурсов. Мы уже говорили и о «кураторах» этнонациональной политики в Правительстве России (при М.М. Касьянове), которые считали, что наличие Миннаца будоражит национальные вопросы и его надо ликвидировать. Сейчас бы объяснить этому «куратору», что наличие Министерства промышленности губит промышленность, хотя, может быть, так оно и есть в данном случае. Между тем мы, Россия, так и не получили ведомство, которое исключительно последовательно и авторитетно занималось бы делами национальностей. В мою бытность министром национальной политики мне приходилось говорить: «Или дайте министерству необходимые полномочия, хотя бы минимальное финансирование для разработки и реализации конкретных программ, или ликвидируйте министерство, не обманывайте народы России». Как говорится, учли «запросы трудящихся» и пошли самым легким путем – ликвидировали министерство. Некоторые, правда, даже умудряются хвалиться этим. Посмотреть бы им в глаза, когда террористы пытались в Беслане разжечь межнациональный конфликт.
Миннац, кроме того, был перегружен вопросами становления российского федерализма (громадный срез государственного строительства!), гармонизации национальных отношений (сложнейшие и тончайшие вопросы самочувствия самобытного развития и общности народов!), миграционной политики (острейшие вопросы сотен тысяч людей, ставших беженцами вследствие кризисов и конфликтов!) и местного самоуправления (которого все боятся). Совершенно справедливо, что из этих проблем абсолютное преимущественное положение стали занимать миграционные дела, прежде всего, из-за того, что на решение этих проблем шло реальное финансирование. Чего стоила одна только проблема обустройства беженцев из Чечни! Объективно из министерства форсированно стала «выветриваться» этническая, этнонациональная компонента, т. е. его основополагающая функция, ибо ему просто не под силу с одинаковым вниманием решать все эти вопросы. Примерно так случится и с Министерством регионального развития, куда сбрасываются многие проблемы, вплоть до ЖКХ.
Мы систематически упускаем тот факт, что равнодушие к этнонациональной проблематике, стихия в этнополитических процессах и ведут к возникновению кризисов и конфликтов и, как следствие, – к нестабильности государства, общества, к лавинообразному нарастанию массы вынужденных переселенцев и беженцев. Работают по последствиям, не замечая причины. Убежден, что в силу значимости решаемых проблем Миннац должен был быть министерством, обеспечивающим внутреннюю безопасность и сплоченность страны, ее народов и граждан. Оно должно было стоять в одном ряду с другими министерствами и ведомствами, решающими вопросы социально-политической безопасности государства, и персонально подчиняться Президенту Российской Федерации. Но этого не случилось. Важно понять, что такое ведомство – это не министерство по чрезвычайным ситуациям, а министерство по недопущению таковых. Если в дело по урегулированию этнонациональных отношений вступили МВД, МЧС и другие, то это прямой и наглядный пример его «недоработки». Одна из главнейших задач Миннаца должна была состоять в том, чтобы осуществлять постоянный диалог со всеми национальностями страны. Обеспечивать мониторинг их самочувствия, удовлетворять насущные потребности людей различных национальностей, подключая все силы государства и общества на своевременную локализацию и снятие причин возможного этнополитического кризиса. Не имея возможности для такой упреждающей работы, государство будет упускать важнейший компонент своей функциональной предназначенности в Российском государстве. Именно в упреждающих действиях громадная роль государства в сфере этнонациональных отношений. Этим сохранялись бы стабильность регионов и всей страны, тысячи человеческих жизней, уменьшались бы трагедии и страдания потенциальных беженцев и, наконец, экономились бы десятки, сотни миллиардов рублей, которые государство вынуждено расходовать на разрешение последствий подобных конфликтов.
В громадной работе по упорядочению государственного устройства и управления, которую начал Президент России, бесспорное значение имеют кадры как в Центре, так и на местах. Признано, что для проведения необходимых реформ федеративных и этнонациональных отношений в целом государственного управления явно чувствуется кадровый дефицит. Логично нужно было бы осуществлять работу по «инвентаризации» кадров по всей стране, способных решать задачи управления обществом и государством на различных уровнях, создания банка кадров в многонациональном государстве, а не просто переполнять государственные структуры военнослужащими, уволенными в запас и не всегда подготовленными для работы в гражданском обществе.
Специалистов-управленцев, способных грамотно работать в сфере этнонациональных и федеративных отношений, у нас совершенно недостаточно. Здесь нужны как профессионалы, так и люди, обладающие реальным авторитетом в регионах и народах, умудренные жизненным опытом, способные вести диалог на равных на всех уровнях. Вопросы этнонациональных и федеративных отношений решаются только путем равноправного диалога, на основе доверия и уважения, а не административно-начальствующими указаниями из Москвы или федеральных округов. Крайне низок и уровень кадрового состава аппарата в самих федеральных округах. Здесь больше комиссаров, чем управленцев, способных регулировать сложнейшие этнонациональные и федеративные отношения, хотя, конечно же, и здесь есть исключения. Более 60 % аппарата полномочного представителя в Южном федеральном округе составляли при Казанцеве бывшие военные и милиционеры. И к чему мы пришли в результате? К ухудшению ситуации в регионе.
