– Мы и так опаздываем, – сказал он в то утро, когда они отправлялись из Килронана. – Стадо Томпсонов отправилось позавчера. Если мы хотим добраться до Форт-Индепенденс вовремя и выручить много денег за наш товар, мы должны оставить рогатый скот здесь.
Кэтлин посмотрела на мулов и упрямую лошадь, затем на Гейбриела. Индейцу, безусловно, было не до своенравной троицы, он едва справлялся с основным табуном. Посему либо она пустится вслед за ними, либо они пропадут.
Она посмотрела на Джастиса. Она не слышала, что он кричал ей, но было очевидно, что он имеет в виду то же, что и Гейбриел. Кэтлин только-только нашла общий язык с сыном Шейна. Она боялась, что Джастис не простит ее, если она не вернет беглецов.
– Чертовы мулы, – проворчала она сквозь зубы и развернула Бесси.
Кэтлин воевала с упрямыми животными не менее получаса. Стоило ей поймать лошадь, как мулы разбредались в разные стороны. И так до бесконечности. Она уже теряла терпение. Гейбриел переправил табун на северный берег, там они сбили животных и были готовы двигаться в путь. Неужели они оставят ее одну?
Гейбриел отправил ее за тремя отбившимися животными, а она не могла справиться с одним-единственным, на котором сидела. Она замерзла до смерти, ее живот и ноги так онемели, что она даже не чувствовала под собой седла.
– Тупые, бесчувственные твари! – закричала она. – Оставайтесь здесь! Пусть вас волки сожрут! Мне на это наплевать!
Она подъехала на Бесси к кобыле и стала хлестать ее поводьями. Лошадь бросилась в воду, и мул, на котором сидела Кэтлин, следом за ней. Вода теплее не стала.
Бесси зашла по грудь в воду и поплыла. До середины реки мул не отставал от лошади, но дальше течение становилось самым опасным.
Кэтлин вцепилась в поводья мертвой хваткой. Она хорошо плавала, но если она свалится с лошади в ледяную воду, то намокшие юбки, поддевки и тяжелые ботинки утянут ее на дно в считанные секунды.
Отчаявшись добраться до другого берега, Кэтлин стала молиться за благополучие Бесси.
Прошло, казалось, несколько часов, прежде чем течение успокоилось, а обогнавшая их кобыла выбралась из воды на берег. До сухого песка оставалось совсем немного, когда Кэтлин заметила труп оленя, плывущий прямо на нее. Бесси прижала уши и забрыкала ногами.
Кэтлин почувствовала, что вываливается из седла. Следующее, чтоона запомнила, это ледяная вода, сомкнувшаяся у нее над головой. Она дотронулась до чего-то твердого, холодного и пушистого, закричала и тут же глотнула воды.
– Помогите!
Бесси снесло ниже по течению, зато мимо Кэтлин, напугав ее до смерти, проплыли два мула, которых она уже считала пропавшими.
– Спасите! – снова закричала она. – Тону!
И тут она достала ногами дно. Когда она встала, оказалось, что вода едва доходит ей до груди. Рыдая и всхлипывая от злости и досады, ругаясь словами, которых приличная леди даже знать не должна, Кэтлин вскарабкалась на берег, обдирая в кровь руки и ломая ногти.
– Гейбриел! – закричала она, дрожа так, что зуб на зуб не попадал. – Гейбриел, дай мне ружье, я пристрелю этого проклятого мула!
Джастис подъехал к ней на своем пони.
– Заправски у тебя получилось. Не думал, что ты и мулов сможешь вернуть.
– А ну слезай с лошади и разводи огонь, – приказала она.
– Но у нас же до темноты еще как минимум часа три, – запротестовал мальчик.
– Я промокла.
Он усмехнулся на удивление похоже на Шейна.
– Да, это уж точно.
– Джастис!
Улыбка пропала с его лица. Джастис не выжил бы в этом жестоком мире, если бы не научился различать настоящую опасность от надуманной.
– Огонь. Я понял. – Он легко соскочил с лошадки. – Как скажешь. Но только мы никогда не доберемся до Форт-Индепенденс, если ты будешь вести себя, как девчонка.
– Ни слова больше. – Она упала в густую траву и стала расшнуровывать ботинки.
– Но ты ведь вернула животных, – воздал Джастис должное справедливости.
К ним подъехал Гейбриел. Он внимательно оглядел ее с ног до головы, но ничего не сказал по поводу ее промокшей одежды.
– Я так понимаю, мы разбиваем здесь лагерь?
– Ты правильно понимаешь, – сказала Кэтлин со всей признательностью, на которую была способна. – И как только я пристрелю Бесси, а Джастис разведет нам костер, ты приготовишь восхитительные отбивные из мула. И мы чудесно поужинаем, пока я сохну.
Глава 22
Весь первый день Мэри держала Шейна на чае с дурманящими травами. Так что он лишь на следующее утро осознал, что Кэтлин погнала табун в Форт-Индепенденс.
– Где она? – зарычал он. – И где Гейбриел? Где Джастис?
– Погнать лошадей в Форт, – ответила Мэри. Она подала ему очередную кружку с пойлом. – Продавать скотину, – добавила она, как будто Шейн сам не мог догадаться.
– Какого черта?!
– Ничего страшного, – сказала Мэри. – Гейбриел сказать женщине Томпсона, что ты умирать.
– Ничего страшного? – закричал Шейн. – Две сотни миль по безлюдной земле. Бандиты, сумасшедшие индейцы, армейские дезертиры, конокрады! И против всех них индеец, ирландская леди и ребенок? И ты считаешь, что нет ничего страшного?
Дерри спряталась за юбку Мэри и уставилась на Шейна большими глазенками.
– Макенна злится на маму? – спросила она.
– Нет, крошка, – выдавил он сквозь сжатые зубы и посмотрел на Мэри стальным холодным взглядом: – Как ты могла это допустить?
Мэри пожала плечами.
– Седлай мне лошадь, – приказал Шейн. – Если они мне хоть одну оставили.
Мэри засунула в рот трубку.
– Макенна слишком слабый скакать, – пробормотала она. – Макенна спать. Есть. Скакать завтра.
Он сел и тут же упал на подушки. Плечо было как будто чужое, словно вместо плеча вставили деревянный протез, и болел этот протез так, будто его подожгли. Голова закружилась, его тошнило.
– Принеси мне одежду, – велел он.
– Ты слишком больной...
– Немедленно, Мэри! – Он снова сел и заставил себя держаться только усилием воли. Комната уходила куда-то направо. Желудок, казалось, хотел вывернуться наизнанку.
– Штаны! – настаивал он. – И убери отсюда ребенка. Я голый.
Мэри дала ему какую-то одежду и выпроводила Дерри из комнаты. На лбу Шейна выступили капельки пота, пока он сосредоточенно одевался. Еще недавно ему казалось, что не может быть ничего больнее удара быка, но сейчас он понял, что те синяки ничто по сравнению с болью, охватившей его тело.
– Упакуй мне еды и приготовь спальник! – крикнул он ей через открытую дверь. – Я еду за ними.
Мэри ничего ему не ответила.
Гейбриел с завидным упорством гнал табун весь следующий день. Еще жестче он работал день спустя. Спина Кэтлин нещадно ныла, а руки и лицо обгорели на солнце. Каждая косточка, каждая мышца болели так, словно по ним прошелся кузнечный молот.
