— Хочешь еще? — спросил он Финли. — У меня на лбу есть парочка созревших.
— Нет, я хочу доложить о результатах, проверить и перепроверить видеопленки камер наблюдения и телеметрию, заглянуть в Читальню, чтобы убедиться, что все в порядке, и на том завершить рабочий день. А потом хочу принять горячую ванну и провести три часа с хорошей книгой. Я читаю «Коллекционера».
— И тебе нравится, — улыбнулся Прентисс.
— Очень. Я говорю: спасибо тебе. Книга схожа с нашей ситуацией. Только я думаю, что наши цели более благородные, а мотивация чуть выше, чем сексуальное влечение.
— Благородные? Так ты это называешь?
Финли пожал плечами и не ответил. По молчаливому согласию они старались избегать целенаправленной дискуссии о происходящем здесь, в «Синих небесах».
Прентисс повел Финли в свою библиотеку-кабинет. Окна выходили на ту часть «Синих небес», которую они звали Моллом. Финли, как всегда, грациозно наклонился, чтобы не удариться о низко висящую люстру. Прентисс как-то сказал ему (после нескольких стаканчиков грэфа), что в НБА тот стал бы потрясающим центровым. «Первая команда из одних тахинов, — сказал он. — Ее, конечно, назвали бы „Выродки“, но что с того?»
— Эти баскетболисты, они получают все самое лучшее? — осведомился Финли. На гладкой голове горностая выделялись большие черные глаза. По мнению Пимли, такие же бесстрастные, как глаза куклы. На шее блестело множество золотых цепочек, они вошли в моду у персонала «Синих небес», за несколько последних лет объем продаж этих безделушек существенно возрос. Кроме того, он подрезал хвост. Вероятно, допустил ошибку, как он признался однажды вечером Прентиссу, когда они оба сильно набрались. Во-первых, чертовски болезненно, а во-вторых, отправит его в Ад тьмы, когда его жизнь завершится, если только…
Если только не будет даже ада, а будет ничто. Эту идею Пимли гнал из разума и из сердца, но он бы первым назвал себя лжецом, если б не признавался (но только себе), что такие мысли иногда донимали его глубокой ночью. Но и на них у него имелась управа: таблетки снотворного. И, разумеется, Бог. Он верил, что все служит промыслу Господнему, даже сама Башня.
В любом случае Пимли подтвердил, что да, баскетболисты, по крайней мере американские баскетболисты, получают все самое лучшее, в том числе больше кисок, чем любое гребаное туалетное сиденье. От этих слов Финли так долго смеялся, что из уголков странных, лишенных всякого выражения глаз потекли красноватые слезы.
— Но самое замечательное в другом: ты сможешь играть вечно, по стандартам НБА. К примеру, ты слышал, что самый знаменитый игрок в моей прежней стране (хотя я его никогда не видел, он появился после моего времени) — Майкл Джордан, и…
— Будь он тахином, кем бы он был? — прервал его Финли. В эту игру они играли часто, особенно выпив.
— Конечно же, горностаем, и чертовски красивым. — И удивление, прозвучавшее в его голосе, показалось Финли таким комичным, что он вновь досмеялся до слез.
— Но его карьера длилась чуть больше пятнадцати лет, — продолжил Пимли, — учитывая период, когда он не играл, вроде бы уйдя на покой, и одно или два возвращения на площадку. А сколько бы лет ты мог играть в игру, в которой тебе пришлось бы только бегать по площадке час или около того, Фин?
Финли из Тего, которому было больше трехсот лет, пожал плечами и раскинул руки. Делах. Много, много лет, просто не сосчитать.
А как долго «Синие небеса» — Девар-тои для ее заключенных, Алгул Сьенто для тахина и Родов, — как долго стояла здесь эта тюрьма? Тоже делах. Но если Финли прав (а сердце подсказывало Прентиссу, что Финли почти наверняка прав), то близился конец делах. И что мог он, когда-то Пол Прентисс из Рауэя, штат Нью-Джерси, а теперь Пимли Прентисс из Алгул Сьенто, делать по этому поводу?
Свою работу, вот что.
Свою гребаную работу.
2— Итак, — Пимли уселся на один из вращающихся стульев у окна, — ты нашел робота-ремонтника. Где?
— Около того места, где путь 97 выходит с сортировочного узла, — ответил Финли. — Этот путь все еще горячий, вы это называете «третьим рельсом», и этим все сказано. Потом, после нашего отъезда, ты позвонил и сказал, что была повторная тревога.
— Да. И ты обнаружил…
— Ничего, — ответил Финли. — На этот раз, ничего. Возможно, сбой, вызванный первой тревогой. — Он пожал плечами, как бы говоря то, что они оба знали без слов: все разваливалось. И чем ближе они приближались к концу, тем быстрее.
— Ты и твоя команда все внимательно осмотрели?
— Разумеется. Никаких незваных гостей.
Но оба они под незваными гостями подразумевали людей, тахинов, кан-тои и роботов. Ни один из тахинов поисковой партии Финли не подумал о том, чтобы посмотреть наверх, а если бы и посмотрел, то едва ли заметил бы Мордреда: паук, уже доросший до собаки средних размеров, спрятался в глубокой тени под карнизом главной станции, удобно устроившись на гамаке-паутине.
— Ты собираешься вновь проверить телеметрию из-за второй тревоги?
— Частично, — ответил Финли. — А в основном, потому что чувствую: что-то не складывается. — Фразу эту, «что-то не складывается», частенько произносили герои детективов с той стороны. Финли их обожал, вот и фразу употреблял при первом удобном случае.
— Что не складывается?
Финли покачал головой. Более точного ответа у него не было.
— Но телеметрия не лжет. Во всяком случае, так меня учили.
— А ты в этом сомневаешься?
Понимая, что он вновь на тонком льду (собственно, они оба), Финли помялся с ответом, а потом решил: чего юлить?
— Конец близок, босс. Так что я сомневаюсь практически во всем.
— В том числе и в своем долге, Финли из Тего?
Вот тут Финли покачал головой без малейшей задержки. Нет, в своем долге он не сомневался. Так же, как и они все, включая Пола Прентисса из Рауэя. Пимли помнил, как какой-то старый солдат, возможно, сам Дуг Макартур,[79] говорил: «Когда смерть закроет мне глаза, господа, моя последняя мысль будет о войсках. И о войсках. И о войсках». Вот и Пимли полагал, что его последняя мысль скорее всего будет об Алгул Сьенто. А о чем еще ей, собственно, быть? Как сказала другая великая американка, Марта Ривс из «Марты и Ванделлас»,[80] им некуда бежать, бэби, негде прятаться. Ситуация выходит из-под контроля, катится вниз по склону без тормозов, и ничего не остается, как получать удовольствие от поездки.
— Не будешь возражать, если составлю тебе компанию? — спросил Пимли.
— Отнюдь, — улыбнулся Горностай, продемонстрировав полный рот острых как иглы зубов. И спел своим странным, меняющим тембр голосом: — «Помечтай со мной… Я на пути к луне моих отцо-о-ов».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
