– Кочевница? – спросил я.
– Не поняла?
– Только не надо притворяться! Ты не можешь быть Мариной!
– А почему нет?
– Потому что она давно мертва. Я сам видел, как она сгорела.
– Не будь так уверен. К тому же ты понятия не имеешь, где находишься.
– Догадываюсь. Глубокий ментал. Второй уровень.
Она весело рассмеялась, закинув голову назад и всплеснув руками – именно так, как, бывало, делала Марина.
– Второй? О нет, Странник, тут ты промахнулся! Мы на третьем уровне.
– Как?!
– Ну, ты слишком рвался вглубь, а с тем количеством энергии, которое ты при этом пустил в ход, немудрено было проскочить дальше, чем намеревался.
– Я тебе не верю!
– А зачем мне лгать? Тебе, своему другу? Я ведь тебе нравилась, так? Я всегда это знала, но предпочла Мишу. Наверное, тогда я сделала ошибку.
– Мне нравилась Марина, а ты – не она. Ты – дешевая подделка под нее!
– И кто я, по-твоему?
– Странствующая аномалия, пришедшая во Владимир несколько недель назад и устроившая тут Судный день.
– Все-таки ты слишком эмоционален, Странник, – покачала она головой, не подтверждая и не опровергая мои слова. – Это большой недостаток.
– Для твоих целей – да. Вот только я, как ты уже, наверное, поняла, не собираюсь становиться носителем «вируса Зоны». Я – человек и умру человеком!
– И еще пафос, – словно не слыша меня, продолжала Кочевница. – А также нелогичные и непоследовательные мысли. Неужели ты не понимаешь, Странник, что все неприятности у тебя именно из-за твоего характера?
Я устало опустился на стул, хотя отделенное от тела сознание, по идее, могло «стоять» до бесконечности, не испытывая утомления. Но, видимо, испытания последних дней изрядно подкосили меня и ментально. Я устал от мыслей, страхов, тревог, постоянной борьбы за выживание, непрерывного преодоления себя… Всему есть предел, в конце концов. И внутренней силе тоже. Моя, наверное, в этот момент подошла к такому пределу как никогда близко.
– Хватит называть меня Странником. На это имела право только Марина, а ты украла ее сознание…
Кочевница не дала мне закончить, снова рассмеявшись. Если бы я не знал, что она не способна испытывать эмоции, то подумал бы, что этот смех истинный. Но увы, он, как и почти все в Зоне, насквозь пропитанной ложью и фальшью, был лишь реалистичной имитацией. За актерский талант Кочевнице определенно следовало бы поставить высший балл.
– Ты странный, Олег, – произнесла она, наконец отсмеявшись. – Странный и забавный. Мыслишь какими-то чудны́ми категориями. О каких правах речь? О юридических? Конституционных? Моральных? Ты сам-то хоть понимаешь, как глупо все это звучит?
Я пожал плечами:
– Для тебя все глупо. Ты – не человек, сколько бы сейчас ни прикидывалась. Поэтому тебе нас никогда не понять. Ты походя уничтожаешь нас десятками, сотнями, тысячами, а потом удивляешься, что мы сопротивляемся.
– Нет, этому я как раз не удивляюсь. Стремление к выживанию понять можно. Но ты действуешь не так. И она тоже. – Кочевница кивнула в сторону замершей на месте и смотрящей невидящими глазами куда-то вдаль Агнешки. – Ваши мотивации идут вразрез с принципом выживания. Я успела узнать разницу между мужчинами и женщинами. Не физиологическую (тут все очевидно), а в психологии. Но с вами… Даже в ее действиях больше логики, чем в твоих, хотя, по идее, должно быть наоборот… Зачем ты пришел сюда, Олег?
– Чтобы остановить тебя!
Кочевница усмехнулась.
– Самая успешная ложь – та, в которую веришь ты сам.
– Интересно, откуда ты почерпнула этот философизм?
– Ты хочешь услышать от меня имя? – Теперь настала ее очередь пожимать плечами. – Я ваши имена запоминаю, только когда мне это зачем-нибудь нужно. В данном случае важна сама мысль, а не ее носитель. Веришь в то, что пришел на праведную битву за человечество? Прекрасно! Однако это неправда. Вернее, не вся правда. И даже не бо́льшая ее часть. Вот в чем парадокс: ты вдолбил себе в голову, что я угрожаю самому существованию вашего биологического вида, но явился сюда в первую очередь для того, чтобы спасти одну женщину. Даже по твоей странной логике это не имеет никакого смысла: если все умрут, зачем спасать жизнь конкретного индивида, пусть даже и очень близкого тебе лично? Чтобы она прожила чуть-чуть подольше? Смешно!
– Я же говорил, что тебе не понять. Это называется «любовь».
Она скривилась:
– Нет, это называется «гормоны». Эмоции, порождаемые ими, мешают тебе мыслить логично.
Этот бесперспективный разговор начал меня утомлять. Мы с ней никогда не договоримся. Она – чужая во всех смыслах и сама это прекрасно понимает. Зачем же тогда ведет со мной эти душеспасительные (или, скорее, душегубительные) беседы? Тянет время? Отвлекает? Что-то задумала? А может, мне обострить разговор, поменяв его направление?
– Давай лучше поговорим о твоей угрозе. Ты сказала «вдолбил себе в голову». А разве это не так? Судя по тому, что случилось во Владимире, опасность вполне реальна.
– Реальна? Да главная проблема человечества в том, что вы сами придумываете себе страхи и врагов, чтобы было кого бояться, ненавидеть и убивать. Ведь надо как-то давать выход своей агрессии, иначе вас просто разорвет изнутри. Обычно эта роль достается кому-то из вашей же среды, а теперь нашелся враг в моем лице. Что же, как вы любите выражаться, вперед и с песней!
– Но ведь не мы убили почти всех жителей Владимира и его окрестностей. И выдумкой это тоже не назовешь. Неужели будешь отрицать свою к этому причастность?
– Не буду. Но давай рассмотрим эту историю с самого начала. Именно люди сделали смертельного врага из того, что они называют Зоной! Неточный, кстати, термин. Вы подразумеваете под ним аномальную территорию, но все куда сложнее. Это разумная биологическая совокупность того, что на ней находится. Эгрегор Источника. Когда возник первый эгрегор, всего-то и нужно было, что оставить его в покое. Краснотайгинск ведь не сразу сделался таким местом, откуда ты едва спасся. Просто не надо было трогать Измененных. А их трогали, да еще как! И местные жители, в штыки воспринявшие появление «странных» людей, и столичные ученые, желавшие запереть их в своих лабораториях и ставить над ними опыты. Естественно, последовала реакция. В ответ на притеснения Измененных излучение Краснотайгинского Источника породило истребителей. Питаться пси-энергией заключено в самой природе эгрегора Источника, а с нею он впитывал человеческую агрессию как губка и реагировал соответственно. Измененные тоже стали убивать. Люди, в свою очередь, ввели туда армию. Пожар конфликта разгорался и привел в конечном итоге к уничтожению города. Но это было концом только для Краснотайгинского Источника. Уцелевшие Измененные объединились в НМП. К тому же эгрегоры всех Источников связаны энергетически и через общее информационное поле. И когда начал излучать Источник в Печоре, вся поглощенная первым информация перешла к нему. А люди сразу стали воспринимать его враждебно. Чего вы хотели, когда он впитывал вместе с пси-энергией почти исключительно ненависть и страх? Выходит, причина агрессии эгрегора Источника – агрессия человечества. А Владимир… Это просто ответ на пепелище на месте Краснотайгинска и подавленный эгрегор в Печоре. Но мы не имеем целью уничтожение людей как биологического вида. Подумай сам. Вы, люди, – наша кормовая база. К чему нам уничтожать вас? Это же нелогично! Мы вполне можем сосуществовать, если вы сумеете отринуть свою враждебность.
– Свежо предание, – пробормотал я. – Что ты там говорила про успешную ложь? Впрочем, ты же в свою не веришь…
– Довольно! – Она с раздражением (то ли настоящим, то ли хорошо разыгранным) поднялась со стула. – Мне надоело даром тратить на тебя свое время. Ты безнадежен! А она – нет. – Кочевница вновь указала на Агнешку. – Я теперь поступлю очень просто – заблокирую тебя здесь, на третьем уровне ментального пространства. Твое тело в физической реальности долго не протянет – умрет через несколько минут. А когда это произойдет, мы с ней закончим начатое.
Я похолодел.
– У тебя не получится… – Но тут же и сам понял, что ошибаюсь. Для этого даже не требовалось видеть глумливую усмешку, появившуюся на лице Кочевницы.
– Как ты думаешь, чем я занималась, пока мы тут вели с тобой эту бессмысленную полемику? Я методично отсекала тебя от сущности храма. Без нее ты здесь мало на что способен. Правда, раздавить тебя тут я не могу, хоть мне и хочется. Да это и не требуется. Еще немного – и ты перестанешь быть для меня проблемой. Прощай… Странник!
Мне уже приходилось наблюдать, как развоплощаются фантомы, и уничтожать их самому, но сейчас Кочевница исполнила нечто более эффектное и классическое – медленно растворилась в воздухе, как привидение из готического романа. Всё, разговоры закончены, а мне осталось несколько минут. Я не знал, сколько конкретно, да это и не имело особого значения – все равно здесь, в глубоком ментале, было сложно следить за временем, разве что секунды считать. Не знал я и того, что станет с моим сознанием, когда умрет тело. В призраков я не верил, а потому полагал, что через некоторое время все, что составляет мое «Я», просто рассеется по ментальному пространству. Однако у меня было твердое намерение не допустить такого печального финала, и виделся только один способ спастись – «разбудить» Агнешку.
