держали в своих руках почти пятую часть промышленных предприятий города.
С середины XIX столетия в Стамбуле отчетливо стали видны новые приметы жизни, определявшиеся полуколониальной зависимостью Османской империи от европейских держав. На домах появились вывески иностранных банков и торговых фирм, возникли иностранные концессионные предприятия. Даже снабжение жителей столицы хлебом зависело отныне от иностранцев. Начиная с 1870 г. в течение двух десятилетий в Стамбуле были открыты торговые палаты почти всех крупных европейских государств, имевшие свои представительства во многих городах страны. Табачным производством завладела организация, целиком находившаяся в руках иностранных капиталистов. В 1881 г. в Стамбуле появилось учреждение, символизировавшее собой полное подчинение финансов и экономики одряхлевшей Османской империи европейским державам. «Администрация оттоманского публичного долга» стала подлинным государством в государстве, ибо под ее контроль перешел сбор многих государственных налогов и пошлин для обеспечения выплат по иностранным займам султанского правительства.
Финансовое положение страны начиная с середины XIX в. постоянно было на грани катастрофы, однако расточительство султанов не знало пределов. Одно только строительство дворца Долмабахче обошлось в 70 млн. франков, что превышало треть ежегодных поступлений в казну государства. Известный русский географ и путешественник П. А. Чихачев писал в 1868 г.: «В Европе почти невозможно представить себе более сумасбродное расточительство, чем то, которое позволяет себе его императорское величество, часто по самым легкомысленным причинам. Так, в конце апреля этого года султан получил заем с помощью купцов из Галаты... в сумме 9 млн. франков, предназначенный исключительно на празднование в честь бракосочетания своих двух дочерей». Огромные средства тратились на жалованье высших сановников империи. Коррупция приобрела ужасающие размеры. При этом, как отмечали очевидцы, официальные данные о состоянии государственных финансов были невероятно далеки от истинного положения дел; правда была известна лишь небольшой группе сановников, державших все в строжайшей тайне. Скрывались и постоянный большой дефицит государственного бюджета, и непомерные расходы на содержание правительственного аппарата. В 1888 г. более половины бюджетных средств было направлено на нужды армии и флота, а остальная сумма пошла в основном на погашение иностранной задолженности (более 27%) и на общественные работы. Военные расходы более чем в 80 раз превышали бюджет министерства народного образования, затраты на содержание жандармерии и полиции— в 14 раз.
В столице царила атмосфера всеобщего недовольства султаном и его правительством. В сентябре 1859 г. Кулелийские военные казармы в Ченгелькёе (район Стамбула) были превращены в тюрьму для участников заговора против султана Абдул Меджида. Но это не был обычный для столицы дворцовый заговор. Среди заговорщиков были учащиеся медресе, мелкие чиновники и офицеры, солдаты и служащие арсенала, представители мусульманского духовенства. Впервые в истории Османской империи была предпринята попытка не просто свергнуть султана, но как-то изменить существующий порядок вещей. Историки полагают, что некоторые заговорщики даже лелеяли план провозглашения конституции. Порта сурово расправилась с участниками заговора: все они были отправлены на каторгу.
В начале 60-х годов в Стамбуле происходили волнения, вызванные ростом дороговизны. Через несколько лет брожение перекинулось на стамбульский гарнизон. В 1867 г. открыто выразили возмущение действиями властей столичные чиновники, и Порта вынуждена была спешно распорядиться о выплате им жалованья за текущий месяц. Чтобы оценить экстраординарный характер этой меры, надо принять во внимание, что в ту пору чиновники часто не получали жалованья по полугоду.
Осенью 1875 г. Порта объявила о частичном финансовом банкротстве страны. Стремясь найти выход из кризиса, правительство увеличивало налоги, сокращало жалованье чиновникам. Брожение среди населения столицы росло с каждым днем. Когда же в результате восстаний в Боснии, Герцеговине и Болгарии вновь обострился «восточный вопрос» и возникла угроза открытого вмешательства держав в дела империи, обстановка в Стамбуле накалилась до предела. Турецкий историк Ахмед Саиб писал, что в те дни «среди стамбульского населения царило чрезвычайно большое возбуждение, бывшее естественным следствием дурного управления».
В такой обстановке в столице активизировались сторонники «новых османов». Их лидером стал крупный государственный деятель Мидхат-паша, сплотивший вокруг себя всех, кто был недоволен султаном и Портой. Пропаганда конституционных идей и требования отставки министров нашли отклик в среде софт. В Стамбуле их насчитывалось около 40 тыс., большинство были выходцами из бедных семей.
В апреле — начале мая 1876 г. город был охвачен волнениями. Состоялись демонстрации рабочих военного и морского арсеналов, потребовавших своевременной выплаты жалованья. Роптали ремесленники и торговцы, возмущенные ростом цен и налогов.
С начала мая толпы софт стали ежедневно собираться во дворах крупных стамбульских мечетей и митинговать. Особенно многочисленными были собрания у мечети Мехмед Фатих. Софты начали вооружаться. В те дни в оружейных лавках Стамбула было раскуплено около 15 тыс. ружей. В городе распространялись антиправительственные листовки. 9 мая 250 софт медресе при мечети Мехмед Фатих прекратили занятия и организовали митинг. Вскоре на площади Баязида собралось 5 тыс. софт из разных медресе. Через военного министра, прибывшего на площадь, они передали султану требование сменить великого везира и шейх-уль-ислама.
На следующий день волнения возобновились с новой силой. С самого утра начали митинговать учащиеся медресе при мечетях Мехмед Фатих, Баязидийе и Сулейманийе. Ораторы заявляли, что права и независимость государства попираются врагами и что виновниками создавшегося положения являются многие высокопоставленные лица империи. Когда на площадь Фатих прибыл министр полиции, софты заявили ему, что они ищут средства для спасения отечества и требуют замены великого везира. Число демонстрантов росло, к ним постепенно присоединялись тысячи горожан-мусульман. Напуганная многочисленностью демонстрантов, Порта не рискнула бросить против них войска. Волнения стихийно перерастали в восстание. Многочисленная колонна демонстрантов двинулась к зданию Порты. Раздавались угрозы по адресу великого везира и шейх-уль-ислама. «Софты, в числе от 5 до 6 тысяч,— вспоминал один из очевидцев событий,— показались на главной улице, ведущей от моря к зданию Порты. Под их лохмотьями видно было оружие, умышленно плохо скрываемое». Перепуганный султан выслал к демонстрантам своего главного адъютанта и первого секретаря. Софты в категорической форме заявили, что настаивают на замене великого везира и шейх-уль-ислама. Султан пригласил представителей демонстрантов во дворец, но софты отклонили приглашение.
Вечер 10-го и ночь на 11 мая 1876 г. прошли в тревожном ожидании предстоящих событий. Наутро число демонстрантов еще более возросло. Султану пришлось сменить великого везира, шейх-уль-ислама и нескольких министров. Лидер антиправительственной оппозиции Мидхат-паша вошел в состав нового кабинета в качестве министра без портфеля. Но не прошло и нескольких дней, как выяснилось, что султан намерен ограничиться этими переменами и не обещает радикальных реформ государственного управления.
