Помолчав, Мелани кивнула.
— Простите, Джек, я посчитала вас просто приятелем Отиса. — Она действительно железно владела собой. — Я решила, что вы пошли на поводу его буйных фантазий. Но теперь вижу, что ошиблась. Вы действительно знаете место, где лежит V-30?
— Абсолютно точно, — кивнул Джек. — Вязкое вещество, подтопившее ржавую посудину, вылилось из его танков. У нас слишком мало времени. Вы ведь слышали о циклоне, названном вашим именем? Он приближается.
— На какой глубине лежит V-30?
— А вы сумеете за сутки собрать разлившееся по дну вещество?
— Суток на это мало.
— Вот видите.
— Но мы можем сделать проще, — улыбнулась Мелани. — Смотрите сюда. Мы подорвем каменный козырек и спустим всю эту дрянь вниз, на большую глубину. Мы утопим там пару буев, отпугивающих все живое, и таким образом выиграем время. Через год–другой мы сумеем нейтрализовать соединение. Если не сделать того, что я говорю, Джек, побережье обречено. Мы действительно потеряем контроль над всей территорией, от нас ничего уже не будет зависеть.
— Вы готовы обсудить детали?
— Разумеется.
— Кирк, — приказал Джек. — Оставь нас наедине, пожалуйста.
2
Они остались одни.
Отис раздраженно протопал по коридору, направляясь на балкон.
— Вам известна формула соединения? — спросил Джек.
— Да, но она является собственностью военно–морского флота.
— Все на свете является чьей‑то собственностью, — философски заметил Джек. — Даже глоубстер. Сколько человек знает указанную формулу?
— Три человека.
— Всего три? Это хорошо. Я надеялся на это. Вот телефон. Я назову номер и вы его наберете. Как видите, номер не здешний, но там ждут вашего звонка. Вы скажете: я от Паннера. Вас поймут. Ваше дело быстро и точно договориться о передаче формулы. И о гарантиях, разумеется. Вы понимаете, о чем я?
Мелани кивнула.
Джек назвал номер. Один из резервных номеров шефа.
Я ухмыльнулся. С военно–морского флота много чего можно содрать. Даже авианосец. За такую находку, как катер V-30 с этой черной лужей на дне, они и авианосца не пожалеют. Одно дело, когда люди считают виновником гибели тысяч людей какую‑то нелепую доисторическую тварь, и другое дело, когда оказывается, что сама эта тварь, а с нею многие тысячи людей отравлены красивой длинноногой женщиной — волевой, сильной, привлекательной. Если о таком раструбить на весь свет, военные моряки не только авианосец отдадут.
Дался мне этот авианосец!
Мелани наконец повесила трубку:
— У вас деловые друзья, Джек.
Берримен усмехнулся:
— Надеюсь, у вас тоже.
— Мне нужны точные координаты. Через полчаса я вызову в пролив тральщики и аквалангистов.
— Сколько времени уйдет на всю операцию?
— Семь–девять часов. Надеюсь, этого хватит.
Мелани задумалась.
— Бедная тварь…
Джек озадаченно уставился на нее:
— Вы о глоубстере?
Мелани медленно покачала головой и ткнула пальцем в кресло, в котором совсем недавно сидел Отис.
— Вы, наверное, хотите убраться с острова?
— Конечно, — с некоторым недоумением ответил Джек. Мелани все‑таки поставила его в тупик. — Период штормов я хочу провести как можно дальше отсюда. Но не один, — спохватился он. — У меня есть друг. Я хочу, чтобы мой друг покинул остров вместе со мной.
— Вы имеете в виду Отиса?
— Нет, Мелани. Я говорю о Хуттоне.
— Тогда считайте этот вопрос решенным. Условие одно: вы не берете с собой ничего. Даже часов. Ваша одежда будет заменена, но мы и ее заберем, когда вы окажетесь на материке. А вы окажетесь там уже сегодня вечером.
Мелани холодно улыбнулась Джеку. У нее вновь был вид победительницы.
— А этот Отис, Джек… У него расстроенное здоровье, он нуждается в лечении. Талантливый, в сущности, человек, но разные пагубные пристрастия… Понимаете меня? Даете слово никогда о нем не вспоминать?
Джек кивнул.
Я тоже машинально кивнул.
В общем, я знал, что Джек справится с проблемой Отиса, правда, не думал, что он справится с нею столь изящно. Подумаешь, какой‑то там Отис. Алкаш, человек из морга. Иногда сами прозвища таких людей определяют их судьбу.
1979
СПОР С ДЬЯВОЛОМ
Был я все время, как птица одинокая на кровле.
Из Псалмов
Не дар и не мастерство, а край, местность. Не просто искусство, а неизбежность, то единственное, от чего не уйти.
Уильям Сароян
1
Надломленная, пожелтевшая ветка вяза, широко раскинувшего крону над скучной почти трехметровой бетонной стеной… Едва заметная царапина на стене…
Не слишком много, но для опытного глаза — достаточно.
Дня два–три назад неизвестный, торопясь, спрыгнул с вяза на гребень стены, украшенный битым стеклом. Сползая со стены, оставил на бетоне царапину (подковка на башмаке). Оказавшись на земле, среди розовых кустов, немного помедлил (отпечаток каблука), затем скользнул в поросшую травой канаву. Одно ответвление канавы уводило в дубовую рощицу, другое — к дому. Впрочем, открытую веранду, на которой любил отдыхать хозяин виллы, увидеть отсюда было невозможно — ее закрывали хозяйственные пристройки; зато со стены можно было любоваться всеми тремя окнами кабинета–библиотеки.
Под стеной валялась металлическая лесенка.
Именно здесь две недели назад нашли труп садовника Бауэра.
“Герб города Сол”. Название виллы меня раздражало — слишком претенциозно, к тому же я никогда не слышал о таком городе. Может, где‑нибудь в озаркском краю или на севере. Не знаю. Отгородившись бетонной стеной от мира, старик Беллингер последние десять лет ни разу не покидал территорию своей виллы, он не поддерживал никаких отношений даже с единственным своим соседом — художником Раннером. Впрочем, в отличие от старика художник Раннер на вилле не засиживался. Его садовник, некто Иктос, бывший грек, приятельствовал с покойным Бауэром, но это не означало того, что он мог бывать в “Гербе города Сол”.
Я продолжил обход стены. Меня не отпускала тревога.
Так выходило, что время от времени рядом со стариком Беллингером, которого я охраняю, появляются какие‑то люди. Пришаркивая, чуть волоча левую ногу, потягивая дерьмовую сигару, я неторопливо обходил вверенное мне хозяйство. Если за мной наблюдают, пусть видят — никакой опасности я не представляю. Обыкновенный наемный работник, умеющий разжечь огонь в камине, приготовить обед, присмотреть за домом и садом. Хромой, медлительный. В рекомендации, написанной доктором Хэссопом (когда‑то он знал Беллингера), особо подчеркивались мое трудолюбие, моя сдержанность, умение поддерживать непритязательный разговор. Впрочем, последнее не понравилось Беллингеру. “Ты знаешь, что такое электричество?” — недоброжелательно спросил он. — “Представления не имею, сэр”. Это его успокоило. “Я боялся, что ты знаешь, — сказал он. — Я встречал столько людей, утверждавших, что они все знают об электричестве, что не выдержал бы еще одного”.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
