Отлично! Но, так не пойдет. Вогнал боевой нож в голову, получив кристалл зеленого цвета в черную крапинку. У змеи, кстати, он был фиолетовым. Неплохо. Откопал еще один корень, этот вышел минимум на сорок. Огромный уродливый клубень мыл с трудом.
Дотащил все до фургонов еле-еле, встал в небольшую очередь. Оказалось, что ингредиенты животного происхождения и другие надо было нести к первой повозке. Здесь вновь ощутил себя мыслителем. Действительно, за рыбину срезали закупочную цену вдвое, но приобрели у меня ее сопровождающие всадники, предварительно взвесив — потянула она на четырнадцать двести, высокий усатый мужик, похожий на ковбоя перевел мне деньги по двадцать две марки за килограмм.
Поблагодарил и попросил нести еще. Получив чуть больше трехсот марок, сравнив с затраченными усилиями для добычи на ту же сумму вывортня, решил — закрою контракт, а там только рыбалка.
Пока ходил, чудо не произошло. Больше пока никто не клюнул. Вновь приступил к работе. Успел сделать еще несколько «рейсов», поймать две «глубинные щуки», похожие скорее на угрей, нежели на земных представителей рыбьих. Весили они почти по шесть килограмм каждая, однако стоимость была выше в три раза, чем карп.
Если бы еще не чертовы неизвестные уроды с живым мертвецом на поводке, чувствовал бы себя превосходно. Точнее, все мысли вымывались простыми действиями, физической работой. Внезапно проснулся и исследовательский зуд… Однако кто бы мне дал хотя бы часов пять спокойного существования?
Я размышлял об обеде, когда заметил приближающуюся гоп-компанию. Ничего хорошего от них не ждал, но надеялся, что пройдут мимо. А учитывая контингент, то расположатся для отдыха где-нибудь на берегу затона.
— Мне нравятся твои ботинки, — в лучших традициях Терминатора начал диалог заводила бандитской братии, находясь в шагах пяти от меня. Вроде бы на Шварценеггера не тянул, тем более на того, который снимался в молодости.
Их я не готовился встречать, абсолютно выпустил из внимания тот факт, что и отсюда нужно ждать «привета», ведь подслушал речь еще в баре Вилли, где говорили явно обо мне. Вспомнил и завистливые взгляды. Да, очень и очень отличалась одежда от Ares’а от обычного собирательского базового комплекта, как и мой вид.
Шестеро. Подвалили, как у Пушкина: «цыгане шумною толпой», со смехом, шутками и прибаутками. Гомонили, громко радовались жизни. Вот и жили бы, только подальше от меня.
Все те же лица царей из Первого фургона. Да еще прицепом двух девок захватили. Третья неизвестно куда пропала. Затрахали? Эти две дуры явно жаждали зрелища. Не знаю, для того, чтобы получать удовольствие от просмотра издевательств и унижений над другими людьми, чаще всего слабыми, — надо быть больным на всю голову. Так сказать, мое личное скромное мнение.
В принципе картина ясная, называлась «Приплыли».
А что, пока ехали, отдохнули с лярвами от души, благо на Нинее от венерических болезней население не страдало. Впрочем, уверен, будь иначе, общий итог все равно был бы один. Затем после или во время плотских утех еще выпили, здесь на природе добавили. Даже я, находясь от зарождающейся банды метрах в трех, ощущал густой и насыщенный запах свежего перегара. Самому бы не опьянеть. И как апофеоз веселья поиск героями достойных приключений.
Тут поблизости где-то находился «стукач». Нашли.
На роль жертвы моя кандидатура самая подходящая. Лучше всех одет и вооружен, держусь особняком, значит, никто не вступится, нахожусь вне поля зрения вездесущих наставников. Не пора ли по пролетарски произвести экспроприацию и перераспределение ценностей? Пора.
Да, и душеньку потешить удалую подвигами. Работать… А вон пусть трактор пашет, он железный.
Опять отметил наглую морду Сойера, который весело хохотнул без всякой на то видимой причины. Мало «плеточки» тебе было, ой мало! «Дурочка» уже курнул? Остальные ощерились, ожидая моего ответа и дальнейших действий лидера. Выпустив из рук рогатину, я сменил ее на глефу, выбираясь из ямы, которую и выкопал. В грунт углубился по колено. Под «пытливыми» взглядами бывших уголовников, неспешно отряхнул штаны и удобнее перехватил древко. Бандиты на оружие не прореагировали. Никаких опасений не выказали, а наблюдали за моими действиями. Совсем непуганые? Скорее всего, власть стереотипов прошлого мира работала, когда жертва, защищая свою жизнь и имущество, посмев дать отпор преступнику, сама оказывалась на скамье подсудимых. И сроки давали значительные, в отличие от них. Поэтому криминальный элемент не ждал сопротивления.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я внимательно, будто изучая, посмотрел на трофейную обувь, доставшуюся от де Билла, затем чуть отставил правую ногу в сторону, подняв носок, повертел туда-сюда стопу на пятке. И ответил, вгоняя в некий культурный шок всех присутствующих:
— Мне они тоже нравятся. Удобные, легкие, ход плавный, в общем, не сапоги — песня. Не промокают. Почти не пачкаются.
Один из стоящих за спиной атамана даже поперхнулся. Главарь, видимо, пока доказывал всем крутость и нарабатывал авторитет, поэтому не прислал никого, а решил действовать сам, выступая в роли заводилы.
Не их я ждал. Не их… Но внутренняя пружина, сжатая до предела начала распрямляться. Только бандиты этого еще не поняли, как и не понимали, что сейчас по краю ходили. Не принимали во внимание реалии нового мира и его законы. Им казалось, да что он может тут один? Ни-че-го. Нас много, мы сильнее, мы вооружены.
Я же откровенно провоцировал контингент. Злость, постоянно ожидание, этот долбанный нервяк — все требовало выхода. Молило. Надо было срочно выплеснуть пламя ярости, иначе можно было сгореть изнутри. Выгореть. Перегореть. А ведь все только начиналось… И страх, липкий мерзкий, холодный, как пот во время температурной горячки, заворочался, стал просыпаться. Заставил нервничать. Но, как говорилось, не боятся только идиоты, остальные преодолевают данное чувство.
Никого не пожалею!
— Ты это… не понял! — агрессор даже головой помотал отрицательно, видимо, выражая степень моего непонимания, а «понял» прозвучало как «пнял», — Мне! Нравятся! Твои! Ботинки!
— И? Ты что в любви им признаешься? — задумчиво сказал я, а морда разбойника становилась все безумней. Давай, давай, кинься с ножом, — Ладно, разрешаю поцеловать. Но только один раз. Учитывая такие сильные чуЙства, вдруг потом ночью не уснешь. И привычная Дунька Кулакова не поможет. Скажи, а правду говорят, что у многих зеков хер на баб не стоит? Только на пацанов, носки и… ботинки? — сделал как можно более простецкое выражение на лице, мол, действительно, интересует данный вопрос так, аж есть не могу.
Пауза воцарилась секунд на десять, если не больше. Смешки стихли. Каждый, в том числе и лидер, пытался осознать и понять, что я только сказал. Доходило плохо.
Да, туго придется, если всей гурьбой на меня бросятся.
Приготовился при подобном исходе событий, отпрыгивать назад. Бить, отпрыгивать, опять бить. И так до победы. Уязвимой для их оружия у меня оставалась только нижняя часть лица, другую защиту им не пробить.
— Чтоооо?! Я тебя сейчас на лоскуты порежу! — наконец взревел атаман и бросился на меня с ножом в руке, ловко достав его откуда-то. Даже не заметил этого момента, отслеживал полностью обстановку.
Красава! — с веселой злостью подумал, резко взмахивая глефой.
Едва удержался на ногах. Лезвие прошло сквозь шею, как будто воздух рубанул, и не было на ее пути ни плоти, ни позвонков.
Ррраз.
И все. Сначала даже недоуменный взгляд на оружие бросил. Сработало ли? Но в ту же секунду голова покатилась вниз, скаля белые зубы, оказавшись у ног Сойера. Тот рефлекторно отпрыгнул, а тело жертвы закончило начатый шаг и завалилось на бок, окатывая кровью бывших, уже точно бывших, подельников. Завизжали бабы, куда тем пожарным сиренам. Истошно, дико, тонко.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Заткнулись они также неожиданно, как и начали верещать. Бандиты замерли на месте. Они сейчас были дезориентированы. Не могли в полной мере осознать, как так? Ведь всего минуту назад все было ясно и понятно. И хорошо. Есть богатенький Буратино, который сейчас должен был скинуть с себя так раздражающие ценности. Их босс строил планы по построению криминального сообщества, рассказывая про Нью-Васюки, а сейчас его мертвые глаза смотрели на них. К таким резким поворотам они пока не привыкли, не перестроились. Но ключевое слово здесь «пока».
