хозяин квартиры. Ну как хозяин, это не его квартира, снятая для встреч на подставное лицо.
Приняв у меня пальто и повесив, показав тапки, хозяин проводил меня в комнату. Никого более тут не было, хотя я был готов увидеть кого-либо еще.
— Как тебе результат? — смело начал Шелепин.
— Уверены, что здесь чисто? — сомневаясь, спросил я.
— Абсолютно. Володя проверил, — кивнул Железный Шурик. Сейчас, мне казалось, я понимаю, почему он получил такое прозвище. Взгляд такой… хочется выполнить все и сразу, если прикажет.
— Зачем я понадобился?
— Препарат сработал идеально. Две недели болезни и никаких следов яда, просто идеально.
— Александр Николаевич, ну вы же не собираетесь убрать все Политбюро? — всерьез спросил я.
— Зачем? — в свою очередь спросил Шелепин. — Я выдвинул кандидатуры Романова и Машерова в ЦК, кто надо, проголосует так, как ему скажут. Дальше нюансы.
— А я всю голову сломал, как вы один справитесь в ЦК!
— Мешали по большому счету четверо, остался один, кто-то с нами, кто-то выжидает.
— Как один? Вроде у нас похороны не троих были? — удивился я.
— А один просто пропал, — улыбнулся какой-то хищной, злобной улыбкой Шурик.
— Кто именно?
— Тот, кто мешал. — Уточнять не хочет, ладно, вскоре все равно узнаем, могу только предположить, что это председатель…
— Главный? — вспомнил я о генсеке.
— В печали сейчас, еще неделя и отойдет. По расчетам — в конце месяца точно.
— Препарат?
— Ага. Только удалось сделать еще лучше, он «уйдет» после того, как завершит возложенную на него функцию. Слишком уж окружил себя друзьями.
— Ясно. Жестко взялись. Так зачем я?
— У тебя в бумагах нет ни слова о нескольких интересующих нас людях. Можешь что-то сказать вот об этих? — Шелепин прошел к столу, открыл папку и вытянул лист бумаги. Подав мне, застыл рядом, ожидая результата.
— Это что, кандидаты на совместную работу?
Шелепин кивнул.
— Какой к хренам Яковлев? Семичастный что, не раскусил его? Эта падаль сразу после смерти Вождя стала делать все, чтобы разрушить Союз. Это же главный идеолог развала страны! А он у вас еще и идеологией занимается, сказать, кого он воспитает, с такой-то жизненной позицией? Так, а это? Александр Николаевич, Саша, — я перешел на ты. — Я же объяснял, что с хохлами надо быть очень осторожными. Они все там повязаны, моя бы воля, ни одного не подпустил бы и близко. Но Яковлева, тварь такую, убирать немедленно, жестко, вот уж кого не жалко.
— Мне нравится ход мыслей, Петя сказал примерно так же. Если они в Белоруссии все партизаны, то эти — политработники. Ничего не имею против них как фронтовиков, но это показатель.
— Машеров с вами?
— С нами, Саша, с нами. Не знаю, как ты посмотришь на это, но наши ребятки из ведомства Володи провели большую работу со многими товарищами. Ты был против Цвигуна, но мы сошлись. Условие одно — он должен убрать своего шефа, только так.
— Я не знаю, читал о нем, конечно, как по мне, информация была слишком противоречивая. Вроде Лене был предан, как пес, а в то же время чекист он хороший. Только вот, как мне кажется, он копал под Андропова с одной целью — занять его место, как же они поделят его с Семичастным?
— Это наше дело, не переживай, иногда, как мне кажется, информация из будущего бывает не такой уж и верной.
— Я в чем-то ошибся?
— Детали, — махнул рукой Шелепин.
— Из деталей жизнь состоит. — Признаться, мне не очень понравилась мысль, что я мог что-то напутать. Скорее, в будущем информация была неверной, вот это вернее всего. Все это Политбюро, ЦК, партия — такое болото, что хрен тут разберешь, где правда, а где нет. Как бы с самим Шелепиным не ошибиться, а то сделал ставку, а может, он не такой уж и подходящий на эту роль? Если взять опыт работы на «земле», то как раз у Лени он огромный, а вот у Шелепина его как раз и нет.
— Романов долго думал?
— А ты знаешь, нет, согласился легко. У него там причины свои есть, но и амбиции не меньше. Мое первенство не оспаривает, но я и дожидаться не стану, когда это произойдет. Я не стану сидеть, как Леня. Сейчас работаем над уставом, выбираться главой можно будет на два срока по пять лет, дальше слазь.
— Правильно, в принципе, но только отчасти. Это когда правитель приходит в кресле сидеть, а вот когда работает, то может и не хватить этих сроков.
— А вот для этого и существует команда, люди, думающие и делающие одно дело. Романов займет мое место в будущем, уже обсудили, и он поддержал.
— А Петр Миронович как?
— Он сослался на домашние дела в Белоруссии, дескать, там еще дел невпроворот. Но, конечно, он целиком за реформы, так как понимает их важность для страны. Мы решили отдать ему сельское хозяйство.
— Самую жопу! — заключил я.
— Если тупо следовать курсу Хруща и Лени, то да.
— Очередная революция на селе?
— Очень и очень деликатная, но да, там все надо менять. Хватит покупать зерно за границей, это даже не тупость, а просто стыд. Есть ученые, которые наглядно доказывают, что наша страна может в одиночку кормить миллионов шестьсот без труда. Без особого труда, работать-то нужно обязательно, а не языком трясти. В общем, Саша, посиди, подумай над списком. Сам понимаешь, я не мог тебе его почтой отправить. Жил бы ты рядом, не пришлось бы на поездах трястись.
— Можно что-нибудь съесть? Утром в поезде только чаю выпил.
— Сейчас бутербродов нарежу, кофе будешь?
— Да, конечно.
И я засел вспоминать. Читая фамилии и имена людей, а также сведения о местах их службы и работы, вспоминать гораздо проще, чем просто так. Все же я погорячился с самого начала, отругав за эти фамилии Шелепина, были тут и вполне нормальные люди. Закончив с этим, спросил о будущих президентах, первом и последнем в СССР и первом в России. Шелепин уклончиво объяснил, что работают по ним. Вообще, я так понял, что эти люди отнюдь не сами все делают. Ну, я ведь не знал, в каком состоянии связи Семичастного, а оказалось, он вовсю пользуется своим прежним местом работы. И это хорошо. Узнал заодно, что намечается по армии. Уверили, что и там все в порядке. Поддержка у них есть, и как объяснил мне возможный будущий генсек, без нее они ничего и не начинали бы.
— Саш, ты же не считаешь нас дураками? Я всю жизнь с комсомолом, а люди идут во
