Пока он говорил, возмущение Крылова улеглось. Зяблик успокоился, на губах его зазмеилась усмешка, он сделал глоток и сказал:
— Копай! — Он пожал плечами. — Можешь хоть всю планету насквозь прокопать. Жаль только денег налогоплательщиков… Волюнтофаг и дисивер — это плоды твоей болезненной фантазии, а флаер и коттедж под Комаровом — не преступления. Флаер мне нужен, чтобы летать к любовнице, а в коттедже я могу ее принимать. Не беспокоя жену…
— У тебя нет любовницы!
— Откуда ты знаешь? — Крылов ухмыльнулся. — Неужели ты занялся моей личной жизнью?.. Странный интерес для отдела аномалий! Мне кажется, наличие у мужчины любовниц аномалией не является.
— У тебя нет любовницы! — повторил Калинов. — Так что придумай что-нибудь поинтереснее. Мне только непонятно, зачем тебе сталкивать меня с монистами. Какой тебе в этом прок? Ведь тебе же всегда было глубоко наплевать и на монистов, и на полистов!
Крылов единым махом проглотил коктейль и сказал:
— Мне и сейчас на них наплевать. Если это все, что ты хотел мне сказать, можешь выметаться. Впрочем, как гостеприимный хозяин, предлагаю повторить. Допивай!
Калинов кивнул и освободил стакан. Крылов удалился к бару, снова взялся за колдовство. Калинов внимательно изучал его широкую спину.
«Ничего, что грудь впалая — зато спина колесом», — вспомнилась вдруг услышанная где-то фраза. Он усмехнулся и спросил спину:
— Не возбудить ли мне против тебя уголовное дело?
— Валяй! — Крылов даже головы не повернул. — Если все твои доказательства на уровне флаера и коттеджа в Комарове, это будет очень веселое для моего адвоката дело.
«Да, — подумал Калинов, — тут ты, голубчик, прав: зацепить тебя и в самом деле пока нечем. Пока…»
Зяблик наконец разобрался с коктейлями и вернулся в кресло. Протягивая стакан, посмотрел Калинову прямо в лицо. Да, Оскара он явно заслуживал. Вот только жило в его глазах, в самой глубине зрачков, какое-то легкое беспокойство. А может, ему просто хотелось в туалет и подчеркиваемое гостеприимство мешало исполнить желаемое…
Калинов сделал хороший глоток и сказал тихо:
— Ладно, если бы дело было в Марине, я бы тебя легко простил: Марина тебе не нужна. Но то, что случилось сегодня…
— А что случилось сегодня? — Зяблик спокойно выдержал взгляд Калинова. Даже не моргнул.
— Куда ты дел Виту?
Зяблик фыркнул:
— Так… Теперь я еще и Виту украл! А двоюродную бабушку твою я случайно не убил?!
Калинов смотрел на него во все глаза. Усмешка медленно сползла с губ Зяблика, он вдруг поежился:
— Подожди-ка, Сашка, ты о чем?!
Калинов слегка опешил: Зяблику снова можно было вручать Оскара, но, кажется, сейчас он и не думал играть. И тревога, выплеснувшаяся из его глаз, не была беспокойством за свою шкуру.
— Разве ты сегодня не встречался с нею? На углу Литейного и Невского?
Крылов растерянно замотал головой:
— Нет. В последний раз я ее видел, когда мы с Алей были у вас в гостях. — Он снова замотал головой. — Подожди-ка! Ты меня не разыгрываешь?
И тогда Калинов, сам не зная почему, все ему рассказал о сегодняшних событиях. Без раскрытия служебных тайн, но достаточно подробно.
Когда он закончил, Зяблик несколько минут просидел, вперив остановившиеся глаза в пространство. Словно скоропостижно скончался. Потом ожил, встал, отряхнул брюки, подошел к бару и, достав бутылку коньяку, приложился прямо к горлышку.
— Дурак ты, Сашка! — сказал он, и голос его дрогнул. Интересная это была дрожь: словно от радости, что сбылась наконец вековая мечта. — Дурак ты, дурак! Она же просто сбежала от тебя, а ты, шнурик, этого даже не понял! Достал ты ее, вот она и сбежала!
Он сказал это таким тоном, что Калинов встал и отобрал у него бутылку. Подумав, тоже сделал глоток из горла.
— Куда она могла?.. — Он осекся, потому что Зяблик просто лучился радостью.
— Куда? — Зяблик погрозил ему пальцем. — Шалишь… Так я тебе и сказал!
* * *
Вернувшись на работу, Калинов зашел к дежурному. Радостных новостей не было: сигнал Витиного протектора в эфире не объявился. Тогда Калинов отправился к себе в кабинет и достал из стола искатель-файндер. Включил. Прибор молчал. Калинов ввел в него код протектора, который предназначался для Марины и лежал сейчас в сейфе. Файндер сразу ожил, запищал, на маленьком экранчике появился румб. Калинов перестроил прибор обратно, на частоту Витиного браслета. Тишина.
«Значит, ты догадался, куда она сбежала», — мысленно обратился он к Зяблику. Ответа, естественно, не получил.
Он сунул файндер в карман и вышел из кабинета. У джамп-кабин в этот час уже никого не было. Он вошел и закрыл за собой дверь. Кровь колотилась в виски. Он прислонился лбом к холодной панели пульта и постоял так, уговаривая себя успокоиться. Потом набрал индекс, даже не удивившись, что так хорошо его помнит. И тем более не удивился, когда стены кабины затянуло серым туманом.
А потом туман исчез, и пришлось зажмуриться. Как когда-то. Наконец открыл глаза.
Ничего здесь не изменилось. Луг с незнакомыми — или теперь знакомыми? — цветами был все тот же. И те же купы темно-зеленых деревьев на горизонте. И синее солнце по-прежнему висело над слепящей гладью озера.
«Ты кто?.. Новьёк?»
Знакомый голос раздался так явственно, что Калинов, похолодев, оглянулся. Однако сзади никого не было. Причуды памяти. И луг был пуст, и на пляже никто не визжал. Стояла такая тишина, что даже озноб пробрал. Калинов тряхнул головой, отгоняя навязчивые воспоминания. Но воспоминания отгоняться не желали. Тогда он закусил губу и достал из кармана файндер. Включил. Писк прибора прозвучал для него как колокольный звон. Вот тут с воспоминаниями удалось наконец справиться, хотя солнце так и осталось синим.
Калинов сунул файндер в карман и представил возникающее в руках прохладное ложе арбалета. Однако арбалет после первой попытки не появился. Не появился он и после двадцать первой.
Калинов улыбнулся. Снова достал файндер, послушал его голос.
«Ладно, — подумал он. — И на этом спасибо». И пожелал серого тумана вокруг себя. Вот туман по-прежнему был безотказен.
Выйдя из джамп-кабины, Калинов вернулся к себе в кабинет.
«Видно, фантазия сорокатрехлетнего мужика слабее фантазии пацана», — подумал он и стал прикидывать, что из оружия нужно взять с собой. А потом ему пришло в голову, что оружие оружием, но и помощник в деле был бы как нельзя кстати.
Он повернулся к тейлору и набрал домашний Довгошея. И тут же понял, что спешить теперь, собственно, некуда: детектива не будет, а посему не будет и опозданий в оперативной работе. И когда Довгошей отозвался, Калинов просто предупредил его, что завтра с утра их ждет совместная работа, начало в девять тридцать, продолжительность — до вечера, оружие — лайтинг, прочие условия будут на его тейлоре. Потом он пожелал Довгошею спокойного отдыха и проверил принтер. И убедился, что привычного ежедневного напоминания на сей раз не последовало.
* * *
В девять утра он уже был в своем кабинете.
Вчерашний вечер выдался на удивление спокойным. Все легко поверили, что мама-один отправилась в командировку за пределы Земли, а участия папы в оной командировке не потребовалось. Сельма, правда, поначалу смотрела на отца с подозрением, и он ждал, что она явится к нему за объяснениями. Но обошлось. Секунда, скорее всего, песням мужа тоже не поверила, однако вопросов не задавала, и он был ей за это благодарен.
В 9.10 в кабинет зашел Милбери.
— Шеф, куда отправляешь Довгошея? Поздоровались.
— Я его не отправляю. Беру с собой. Мне будет необходим помощник.
— А куда ты собрался?
Калинов задумался. Конечно, правда была не более странной, чем подоплека событий десятилетней давности, и Милбери был привычен к любого рода правдам… Но что-то удержало Калинова, и он сказал:
— Я и сам не знаю… На этот вопрос смогу ответить, только побывав там, куда собираюсь.
Милбери понимающе покивал. Лишь поинтересовался:
— И как долго собираетесь отсутствовать?
— Думаю, к вечеру управимся… А если не управимся, все равно вернемся. Продолжим завтра. Так что остаешься за меня. Приказ я уже подготовил. — Калинов кивнул в сторону тейлора. — Массив на сегодня просмотрел. Все дела тебе знакомые, планы известны… Единственное изменение: можете не заниматься похищениями моих жен.
Милбери удивился:
— Почему?.. Я думаю, надо все-таки искать улики против Крылова. Не помешает…
— Не надо! Можешь расценивать это как приказ! Милбери пожал плечами, но пререкаться не стал.
Хозяин, как говорится, барин…
Выставив его за дверь, Калинов начал собираться. Надел полевой комбинезон, украсил голову защитным шлемом, нацепил на левую руку вибрас и часы-компас, положил в нагрудный карман файндер, а в другой — коробку с сухим пайком. Потом открыл сейф и достал парализатор, сунул в кобуру. Подумав немного, достал и пистолет с серебряными пулями, не бывший в употреблении вот уже десять лет, но в течение этих десяти лет всегда на операциях лежавший в кармане. Вспомнил, как палил из него в девичью грудь, и содрогнулся. Однако в карман сунул — а вдруг пригодится… Вроде бы больше ничего не требовалось.
