– Норби! Ты прозрачен, как стеклышко. Я тебе не нужна, тебе требуется моя агентура, мои связи.
– Заткнись и не умничай!
* * *
За автомобилем я отправил папашу Бриссо, велев брать любую рухлядь, лишь бы имелись четыре колеса и клаксон. Оставить Мухоловку одну так и не решился, сидел рядом и смотрел, как она спит.
В Девятом круге ошиблись, министром ей не быть, и агент мне такой не нужен. Перегорела шпионка Анна Фогель. Допустим, я сумею отправить ее в Штаты, а потом?
Об этом я тоже подумаю завтра.
7
– Посты меняются каждые два часа, – негромко распоряжался пан подпоручник. – Лично буду проверять. Всем прочим – спать! Секретный на месте, остальным – разойдись!
Солнце уже над кронами, лес ожил, наполнился птичьим гамом. Дозоры вернулись, никого не встретив. Усталые люди падали прямо на траву.
Антек, как и велено, остался стоять, только карабин снял с плеча и пристроил у ноги. Пока шли, старался ни о чем не думать, следил за дыханием и посматривал под ноги. Пробирались по звериной тропе, значит, попали в самую глушь.
Офицер поманил к себе, кивнул на траву. Присели. Пан подпоручник достал папиросы, но тут же спрятал.
– Нельзя! – вздохнул. – Табачный дым издалека почуют. Вы, насколько я знаю, Антон Земоловский?
Бывший гимназист решил не спорить. Пусть!
– Так точно, Земоловский. Не называйте меня секретным, пан подпоручник, я же не Эдмон Дантес.
Тот бледно улыбнулся.
– Почему-то был уверен, что вы иностранец… Пан Земоловский! Относительно вас имею вполне определенный приказ, который намереваюсь выполнить.
Антек почесал затылок.
– Это насчет пристрелить?
Офицер устало вздохнул.
– Что за чушь! Напротив, приказано беречь вас до последней возможности. Вы должны вывести группу к известному вам месту – и указать его. Название – «Плутон-1». Что это такое, понятия не имею, но надеюсь с вашей помощью узнать.
Бывший гимназист ничуть не удивился.
– Понял, но. Пан подпоручник! Мы посреди леса, места мне не знакомы. Куда вас вести?
– Вот карта.
Зашелестела бумага, расстилаясь по траве, но Антек даже не взглянул.
– Да не видел я никакой карты! И координат не знаю. Но даже не это главное. Приведу вас на место, ткну подошвой в землю. Дальше-то что? Внутрь не попадете, даже если экскаватор притащите. Там специальный пропуск требуется…
– Знаю! – перебил офицер. – Но приказ все равно выполню. Карта крупномасштабная, объект где-то там. Думайте! Что вам нужно? Могу дать таблетку кофеина.
Антек посмотрел на усталого офицера и понял, что не откажется. И от кофеина, и от всего прочего. Клеменции он не присягал. К тому же он вновь свободен и даже с оружием. Почему бы не помочь лесной пехоте?
– Давайте!
* * *
Просеку Антек нашел быстро, она на карте единственная, рассекает ее на две части почти что пополам. Никакой гарантии, что это именно та самая просека, нет, но почему бы не попробовать? Нужное место, где их подобрал небесный корабль, он найдет без труда, Мара недаром заставила его пройти по маршруту днем, при ясном солнце. Вот и пригодилось.
– Понял, – кивнул пан подпоручник, выслушав. – Так и сделаем, пройдем просеку от начала до конца. Нам известны координаты объекта с точностью до пяти километров, так что просека наверняка та самая. Другое плохо, пан Земоловский. Операция готовилась в полной тайне, пилоты узнали о маршруте только перед вылетом, я тоже получил приказ за несколько минут до посадки. И все-таки нас перехватили. Наверняка измена где-то на самом верху, значит, нас будут искать и дальше. Ближайший русский гарнизон в пятнадцати километрах.
Антек промолчал, хотя ответить было что. Русские? Перехватить два самолета в ночном небе можно только случайно – или с помощью техники, которой у большевиков нет и быть не может. Но пусть пан подпоручник думает о Красной армии, по крайней мере, нервы сбережет.
– Идти придется днем, иначе не замечу нужный поворот. Просека широкая, если что, заметят сразу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Офицер кивнул.
– Понимаю. Постараемся что-нибудь придумать. Ребята надежные, прикроют. Я с ними от самой границы отступал.
* * * Бесконечна лесная дорога, Но приказ был нам: только вперед! До победы, быть может, немного, И свобода в сердцах не умрет.
На этот раз пели вполголоса, словно боясь спугнуть тишину. Маленький костерок разложили в яме, сами сели вокруг. Ночного марша не будет, просека уже близко, в паре километров. Шли весь день, так и не встретив никого, ни живых, ни мертвых.
Не навевайте нам Печаль, что сердце рвет. Не плачьте, партизан В лесу неплохо проживет.
Антеку уже рассказали, что песню услыхали по радио. Понравилась, вот и запели. Гурали из 11-й Карпатской часто ходили в рейды по русским тылам, значит, песня подходящая.
Бывший гимназист смотрел в огонь и думал о том, как бы он сам закончил эту войну. Желать победы большевикам не мог, но и Польша. Разве что ввести чужие войска, посадить в каждом городе гарнизоны – и провести плебисцит. Немцы, литовцы, белорусы, украинцы не хотят жить под «панами зацными». Речь Посполитая – такая же «тюрьма народов», как и сгинувшая навсегда Российская империя. Но поляки не смирятся! Значит, снова война? И откуда войска? С Клеменции? Не Вермахт же вводить!
Квадратура круга. И никакие «центральные акты» не помогут. И чужое оружие не поможет, оно способно только убивать.
Пусть музыкой звучит Стрельба, гранаты взрыв, Пусть всюду смерть грозит, Но в бой пойдем без страха мы. * * *
От росы куртка сразу же стала мокрой. Хорошо, горные ботинки не подвели, держали тепло и не скользили по траве.
– Двигаться по краю, возле самых деревьев, – отдавал последние распоряжения пан подпоручник. – Впереди дозорный, Земоловский следом. Не курить и не разговаривать. При встрече с противником в бой не вступать, уходить в лес. Вперед!
Начали с самого нижнего среза карты. Просека вела на север, пройти предстояло не так и много, километров двадцать с небольшим. Если не слишком спешить, несколько часов ходу.
Нужное место Антек набросал на листке бумаги из блокнота. Прямо напротив тропы, ведущей к объекту, – вырубка, чуть дальше столб с табличкой. На белой эмали – черная цифра «4». Жаль, на карте столбы не обозначены!
Схему он показал пану подпоручнику, ничем не рискуя. От поворота еще пятнадцать минут лесной тропой, без него не справятся.
Трава была высокой и мокрой, поэтому шли не спеша. Антек время от времени посматривал вперед, но места были явно не те. И просека шире, и деревья стоят гуще. Майское солнце уже поднималось над кронами, вскоре пришлось расстегнуть ворот. День обещал быть теплым. Лето близко.
Черную тень над просекой Антек заметил не сразу и поначалу принял за птицу. И только когда она выросла, заслоняя небо, когда в уши ударил резкий свист.
– Возду-у-ух!
Крик он услышал, падая лицом в траву, а потом все утонуло в грохоте взрыва. Потревоженная земля обрушилась, словно с самых небес, погребая под черными комьями и живых, и мертвых.
8
– Стало быть, три автомобиля, – обстоятельно докладывал мсье Бриссо. – Два – «ситроены», которые 1934 года с передним приводом и один поменьше – «рено-шар». Тринадцать человек, двое не по-нашему говорят, но не испанцы и не итальяшки. Оружие прячут, однако заметить можно. Дядюшка Антуан, как и я, всю войну прошел, его не обманешь.
