прошептал Грег и вышел из комнаты.
Я остался вновь в гордом одиночестве, обдумывая произошедший с Грегом разговор. «Он не прав. Стефани не будет настолько одержима жаждой, чтоб лишать ее воли. Именно ее воля и сила ее духа делают Стефани уникальной. Без этих качеств Стефани никогда не будет собой. Я не могу позволить себе лишить ее еще и этого». Вопрос был слишком открытым, и я бы сказал даже личным. Я не мог утверждать со стопроцентной уверенностью, что смогу удержать ее жажду просто разговорами, но силу внушения я хотел использовать в последнюю очередь. Я закрыл глаза и вновь нарисовал образ живой Стефани с ее яркими карамельного цвета глазами, ее смуглой кожей, стройной фигурой и лучезарной улыбкой на лице. Она стоит около панорамного окна своей квартиры и не сводит глаз с вида за окном. Я выключаю свет в комнате, желая насладиться блеском ее глаз в темноте. Когда комната погружается во тьму, я вижу лишь Стефани и ее огромные глаза, в которых отражаются огни соседних зданий. Она так прекрасна, когда поражена и удивлена чем-то. Ее немного наивный взгляд сводит меня с ума, а ее способность так восторгаться простыми вещами ещё больше будоражит мой разум. Вскоре я решаюсь подойти ближе к ней. Я чувствую, как она дрожит и как ее переполняет буря эмоций и нескончаемый поток разнообразных чувств. Я заряжаюсь от неё этой волной чувств и эмоций и, поддаваясь этому порыву, тихо спрашиваю ее:
– Что ты сейчас чувствуешь?
– Я не могу это описать – прошептала она в темноте – Что-то за гранью моего понимания
– Я чувствую то же самое. Впервые, за долгое время я чувствую – я прошептал эти слова переполненный эмоциями, и во мне разыгралась сильная надежда на то, что Стефани может разделять мои чувства к ней. Наплевав на все сомнения, я говорю слова, которые долгое время не решался произнести – Это все благодаря тебе Стефани. Ты разбудила что-то во мне, что давно было погребено под толстым слоем безразличия, холода и отрешения.
– Я не могла этого сделать – ее голос звучал слишком отрешённо, и болезненно – Такое подвластно только людям, к которым мы испытываем яркие чувства.
Я не мог понять, что заставляет ее сомневаться во мне, но я хотел всеми силами доказать ей, что она ошибается. Я захотел ей показать свои истинные чувства по отношению к ней, и добиться ее всеми силами.
– Так может ты и есть такой человек в моей жизни…
Воспоминание яркой вспышкой встало у меня перед глазами, возродив во мне неимоверное количество эмоций внутри. В один момент мое лёгкое помешательство прошло, и я вновь стал рассуждать рационально и сдержано. В этот момент я уловил легкий звук, который я мечтал услышать все это время. Не веря своим ушам, я за секунду влетел на второй этаж и резким движением вторгся в комнату, где лежало тело Стефани. Когда я попал внутрь, я тут же встал в дверном проходе комнаты и не мигающим взглядом впился в стоящую передо мной кровать. Там, на мягком одеяле, лежала Стефани, тело которой слабо шевелилось. Она вздрогнула, а ее нос стал глубоко вдыхать окружающий воздух. Одним резким движением я оказался около Стефани и, сев около неё, возбуждено воскликнул:
– Стефани! Стефани, ты жива? Ты очнулась?
Она ничего не ответила, но ее кулаки крепко сжались, а по телу прошла новая волна дрожи. Я смотрел с ужасом и паникой на ее дрожащее тело, а затем в один момент все прекратилось. Стефани перестала содрогаться и теперь лежала на своём месте, слабо дыша прерывистыми вздохами. Ее глаза резко открылись и она, посмотрев на меня недоумевающим взглядом, прошипела:
– Кто ты, и кто такая Стефани?
Глава 15
Настоящее время. Огаста. Штат Мэн.
Темнота. Я помню лишь ее и ничего больше. Я пыталась понять, где я, что происходит и кто я такая. Все мои попытки поймать хоть одну мысль в голове не увенчались успехом, и я продолжала находиться в полнейшем неведении. В один момент мне надоело это положение, и я решила хоть как-то, но вернуться к жизни. Я не помнила ничего, но почему-то я была уверенна, что жизнь хорошая вещь и в ней много всего интересного. Собрав всю волю в кулак, я стала мысленно вырываться из этой темноты, грезя о свете и ярких красках вокруг. В этот момент я действительно почувствовала какой-то толчок, а затем мое тело пронзила сильная боль. Болевая дрожь проходила волнами по каждой клетке моего тела, и я все никак не могла ее утихомирить. Я почему-то подумала о том, что в такие моменты принято глубоко дышать и тем самым успокаивать болевой синдром. На мое удивление грудь стала слабо подниматься в попытках глубоко вздохнуть, а легкие запекло от поступившего кислорода. Когда у меня наконец-то получилось глубоко вздохнуть, в мой нос ударил целый букет непонятных мне запахов. Едкий и кислый запах давно высохшего алкоголя, пропитанные женским парфюмом вещи, слишком приторный кондиционер для белья, но во всем этом один запах наиболее ярко выделялся приятной волной. Это был солено-сладкий запах, дурманивший разум и заставляющий испытывать сухость в горле. Это был пьянящий аромат, вызывающий жжение в дёснах и судорогу по всему телу. Вдыхая его, я думала лишь о том, как по моему горлу течёт вода, приятно остужая его и принося долгожданную сытость. В этот момент, сквозь свой затуманенный разум, я услышала чьи-то громкие слова, произнесённые где-то рядом.
– Стефани! Стефани, ты жива? Ты очнулась.
Голос был мне незнаком, но явно он не представлял для меня угрозы. Устав гадать на счет неизвестной мне личности, я собрала все свои силы и наконец-то открыла глаза. В комнате было слишком светло, даже учитывая тот факт, что все источники света были выключены. Я повернулась в сторону, откуда ещё недавно слышался голос, и увидела перед собой молодого мужчину. Его лицо было чересчур обеспокоенным и слишком напряжённым. Острые черты лица красиво выделялись в темноте комнаты, а его пронзительно зелёные глаза пристально смотрели на меня. Его вопрос озадачил меня и ввёл в небольшой ступор. Он спрашивал о какой-то Стефани, которую я по всем признакам не знала. Я даже отдалённо не могла представить, о ком шла речь, поэтому сквозь боль и сухость в горле я с недоверием прошипела:
– Кто ты такой, и кто такая Стефани? – вопрос был прямым и
