Никто в коленопреклоненной толпе не обратил внимания на «чихающего» Сандаварга, хотя он, казалось бы, только что излечился от всех недугов. Даже я с трудом расслышал чих северянина в не стихающем вокруг нас гомоне. Впрочем, тот, кому предназначался наш сигнал, его получил. Не сказав больше ни слова, Физз отвернулся от Нуньеса и потопал к краю эшафота.
Соскочить с двухметрового возвышения обладателю крепкой чешуи и сильных лап не составило проблем. Когда же он плюхнулся на брусчатку аккурат перед северянином, следящий за вараном Гуго наконец-то распознал нас среди паломников.
Я подмигнул Сенатору и кивком указал ему на правый край площади, противоположный тому, где расположились городские шишки. Продираться обратно сквозь толпу спасителю и спасенному было хлопотно и небезопасно. Куда практичнее им было пройти вдоль помоста до ближайшей выходящей на площадь улочки. Тем более что перед этим Нуньес сам отогнал от сцены зевак, чем поневоле освободил проход для наших героев.
Не дожидаясь от первосвященника извинений, которые все равно вряд ли последовали бы без приказа «свыше», Сенатор грузно сполз с эшафота вслед за Физзом, который уже потопал на чих одного из стоящих по правую руку от нас северян. Гул толпы усилился, но с колен она пока не вставала. Первосвященник – тоже. Не поднимая головы, он взирал исподлобья на удаляющихся победителей и, похоже, молился про себя, чтобы они, распроклятые, поскорее убрались с глаз долой.
Можно было не сомневаться: оконфузившийся палач уже придумал, как ему выпутаться из этой истории, не запятнав чести своей сутаны. Все, что Нуньесу требовалось, это открыто признать свою неправоту, ведь народу льстит честность его вождей. А затем непременно подчеркнуть: вот, мол, глядите, братья и сестры, какая я могущественная персона, раз даже мои ошибки вызывают потрясение в высших сферах и заставляют их явить нам великое чудо. По крайней мере, я бы на месте Нуньеса именно так и оправдался.
Однако ничего подобного Нуньес сделать не успел. Избегая тянущихся к ним отовсюду рук, Физз и Гуго едва отошли от помоста, когда на краю площади началось непонятное оживление. Я и Убби обеспокоенно заерзали и вытянули шеи. Неужели у зрителей лопнуло терпение и они, забыв о приказе посланника, кинулись к нему в религиозном экстазе?..
Нет, не кинулись. Толпа хоть и была взволнована, но в экстаз не впадала. И вообще, новый шум исходил не от нее. Такое впечатление, что на казнь прибыла сильно запоздавшая большая группа зевак. Которые, будучи не в курсе, что тут творится, ошалели от увиденного и засуетились, пытаясь разобраться, как им себя вести.
Впрочем, и эта догадка в итоге оказалась ложной. Едва я разглядел, что оживление охватило площадь по всему периметру, как над ней прогремел суровый, громовой голос. Но подал его не Нуньес, и не кто-либо из горлопанов-северян, а тот, кого мы продолжали бояться больше всего на свете.
Верный слуга Владычицы Льдов, команданте Кавалькады, дон Риего-и-Ордас…
Глава 16
– Ваше ангелоподобие! Граждане священного города! К вам обращается посланник королевы Юга, первый кавалер ордена Закона и Порядка, дон Балтазар Риего-и-Ордас! – возвестил во всеуслышание невидимый нам пока команданте. Он говорил, а тем временем его гвардейцы продолжали в спешном порядке окружать толпу. – Вас жестоко обманули! Этот светящийся говорящий ящер – дрессированное животное гнусных мошенников, которые скрываются здесь, среди вас! Они явились сюда затем, чтобы устроить побег от правосудия своему подельнику Гуго де Бодье! Немедленно остановите его, граждане Аркис-Грандбоула! Не дайте преступнику заморочить вам головы и уйти безнаказанным!..
– Загрызи тебя пес! – прорычал взбешенный Сандаварг, вскакивая с колен и суматошно озираясь вместе со мной. Половина услышавших этот призыв зевак поступила так же, поэтому мы не могли выдать себя своим беспокойством. Бургомистр и его приближенные вмиг смекнули, откуда дует ветер, и уже отдавали соответствующие распоряжения жандармам. Прозревший Нуньес также тыкал дрожащим перстом вслед Гуго, намереваясь приказать пастве поймать мошенника. Однако сделать это первосвященнику мешал приступ кашля, что охватил задохнувшуюся от негодования главную жертву нашего наглого обмана. Едва воспрянувший духом Сенатор вздрогнул как от пощечины, после чего застыл будто вкопанный, открыв рот и испуганно хлопая глазами. Во всей этой кутерьме лишь Физз сохранял спокойствие, продолжая шагать к позвавшему его северянину.
– Беги к толстяку, – пихнув меня локтем, наказал Убби, – хватай его под руку и тащи к выходу! За господина Физза не волнуйся – я о нем позабочусь. Но сначала устрою тут маленькое веселье, пока гвардейцы не испортили нам весь праздник!.. Посторонись!
И, подобрав полы балахона, вскочил с короткого разбега на эшафот.
Оставив в подвале особняка Патриции все свое оружие (из трактира нам пришлось съехать во избежание жандармской облавы, что могла развернуться в городе после нашей выходки), Сандаварг прихватил с собой лишь короткий иностальной штырь. Такой, какой можно было носить незаметно в рукаве паломнического одеяния. С этим оружием Убби и предстал перед первосвященником и его паствой, вызвав у первого нешуточный испуг, а у второй – очередной взрыв возбуждения.
При появлении на сцене вооруженного паломника Нуньес аж поперхнулся криком, которым он хотел натравить на Гуго зрителей, и, недолго думая, метнулся за спины клириков. Служа у его ангелоподобия не только помощниками, но и телохранителями, они преградили злоумышленнику путь и, выхватив из-под ряс короткие мечи, накинулись на Сандаварга.
Каждый из экзекуторов отличался завидной крепостью и был на голову выше коренастого наемника. Но у церковных прислужников катастрофически недоставало опыта для схватки с матерым потомственным воином. И даже несмотря на отвагу, с какой они вступились за своего господина, и их более серьезное оружие, победа в этой стычке клирикам не светила. Все, что они могли предпринять, это попытаться задержать врага до тех пор, пока им на подмогу не прибудут уже бегущие к помосту жандармы.
К несчастью для клириков, их враг задерживаться здесь не планировал и в считаные секунды смел их со своего пути, дабы не мешались. И все же им повезло. Сандаварг не считал церковников достойными противниками и не стал их убивать, пускай они и хотели пустить ему кровь. Парировав сразу оба нацеленных в него клинка, северянин ткнул тупым концом штыря под дых одному врагу, затем двинул по лбу другому, после чего пинками сбросил ошеломленных экзекуторов в толпу. Та ахнула: какой немыслимый ужас! Жандармы еще только подбегали к ведущей на помост лестнице, и никто не мог защитить сейчас Нуньеса от распоясавшегося дебошира.
Но Убби влез на сцену не за тем, чтобы развлекать зевак, лупцуя его ангелоподобие и его слуг, и даже не посмотрел на испуганно сжавшегося первосвященника. Северянина интересовал Душечиститель. А конкретно – установленная на нем клеть с нетопырями. Они, как и Нуньес, также были огорчены бескровным финалом нынешней церемонии. Причем, пожалуй, переживали его гораздо сильнее двуногих палачей. Летучих мышей не волновали творящиеся на площади чудеса. Хищных зверьков жестоко обманули: сначала долго морили голодом, затем раздразнили лакомой пищей, и в конце концов вероломно увели ее прямо у них из-под носа! Само собой, им было с чего впасть в неистовство и кидаться на стенки своей клети.
Однако для нетопырей не все еще было потеряно. Их тоже сегодня ожидало чудо, ибо нашелся-таки человек, который исполнил их самое сокровенное на этот час желание.
Сандаварг ухватил клеть за ручку, уронил ее с Душечистителя на помост и распахнул на ней дверцу. Жандармы как раз взбежали на сцену и моментально были атакованы вырвавшейся на волю верещащей и хлопающей крыльями стаей. Вместо того чтобы хватать хулигана, они были вынуждены с криками отбиваться от налетевших на них кровопийц. Которые – вот ведь неблагодарные твари! – накинулись и на своего освободителя. Но Убби не стал бестолково размахивать руками, а быстро соскочил со сцены и, уводя за собой половину нетопырьей стаи, нырнул в толпу…
Каких только потрясений не пережила эта площадь за сегодняшний вечер! Сколько раз зеваки балансировали на грани паники и сколько раз здравомыслие все-таки удерживало их от беспорядков. Но только не сейчас! Когда алчущие крови нетопыри учуяли многочисленных жертв, они рванули во все стороны и начали утолять голод единственным знакомым им способом. Вмиг разлетевшись над первыми рядами зрителей, мелкие хищники вцеплялись им в волосы, впивались в лица жертв когтями и зубами и остервенело их кромсали. И стигмы, что имелись на руках каждого септианина, не останавливали оголтелую стаю. Той капли священной крови, что могла защитить верующего при стандартной проверке на верность Септету, для прохождения этого испытания было явно недостаточно. Слишком уж оголодали эти «проверяющие», чтобы они могли отделять сейчас правоверных от иноверцев.
