судачили, наверняка же знали одно: в церковь Прохор не ходит…
Он увидел Пугачёва ещё издали. Тот ехал в умёт на вороном коне впереди небольшого отряда. Емельян был бледен, утомлён, конь и сабля на боку в грязи; казаки его также устали, а кони измучены.
К нему навстречу выбежал хозяин умёта Степан Оболяев:
– Ерёмина курица, сам государь-ампиратор пожаловал!
– Пожаловал, как зришь, – ответил лениво Пугачёв, потом крикнул строго: – Казаки! Обождите здесь, покудова я с людьми словечком обмолвлюся. – И, подстегнув легонько коня, подъехал к крыльцу.
В избе, во главе стола сидел мрачный и задумчивый Флоран и перебирал пальцами пустой бокал. Ему что-то оживлённо рассказывал Анжели. Когда на пороге зазвенели шпоры «ампиратора» Емельяна, французы оживились.
– Я рад вас видеть, «ваше величество»! – поприветствовал Пугачёва Флоран. – Присаживайтесь за стол, вы, видимо, устали?
– Зрит Господь, умаялся. И немудрено, – продолжил он, садясь за стол напротив Анжели, – я столько вёрст отмахал зараз верхом, и всё не зазря!
– Рассказывайте! – сказал Флоран. – Я весь сгораю от нетерпения.
Емельян не спеша скинул саблю, разрядил и уложил перед собой на стол пистолеты, и, в то время как Флоран, «умирая от нетерпения», принялся расхаживать по горнице взад и вперёд, начал свой рассказ:
– Тут дело нешуточное, скажу я вам, господа хорошие! Казаки кипят, как в котле…
И он как мог подробно пересказал заинтригованным слушателям результаты своей поездки по казачьим селениям и умётам.
– Всё оказалось гораздо легче, чем я мыслил, – сказал в заключение Пугачёв. – Вот только оружия у казаков мало.
– А ты что им обещал? – поинтересовался Анжели.
– Волюшку-волю, знамо дело! – вскричал самодовольно «ампиратор». – Казака только волей можно распалить!
– А не зря ты так рискуешь, разъезжая гоголем по степи? – спросил Флоран. – На «лояльных» казаков напорешься – не поздоровится!
– Все «лояльные» нынче сидят себе посиживают в каше, которую сварганил атаман их Меркурьев и сам же в ней и ошпарился зараз! Раньше они были как бешеные псы, а нынче виляют хвостами, будто суки нашкодившие.
В это время в избу вошёл молоденький казак.
– Баня готова, – звонко объявил он.
– Вот и славно! – воскликнул Флоран, вставая и обращаясь к Пугачёву. – Не изволите попариться и отдохнуть, «ваше величество»?!
1 Прогерия (преждевременное старение) – именно такой болезнью по замыслу автора был болен Прохор Бурнов. Прогерия – весьма редкая болезнь. Медицинские светила всего мира утверждают, что с момента пробуждения в организме этого заболевания люди в среднем живут всего тринадцать лет. С подобным генетическим дефектом рождается примерно один человек на четыре миллиона. Прогерию подразделяют на детскую, называемую синдромом Хатчинсона-Гилфорда, и прогерию у взрослых (синдром Вернера). В обоих случаях происходит поломка генного механизма и начинается противоестественное истощение всех систем жизнеобеспечения. Лекарства от прогерии нет – используя все научные достижения, можно лишь замедлить необратимый процесс.
Глава 9
Как принять известие о приближающейся смерти, как жить с сознанием того, что вскоре тебе предстоит покинуть этот мир, как не впасть в отчаяние от грустных мыслей – с этими проблемами сталкивается любой неизлечимо больной. Не каждый способен выдержать такой тяжёлый груз.
Когда человек узнаёт, что он смертельно болен, его сознание, как правило, проходит несколько стадий. Этой участи не избежала и несчастная Амина. Сначала её охватил шок, потом она стала уговаривать себя: это неправда, она ошибается, скоро она поправится и так далее.
Но женщине не удавалось обмануть себя, и потому ею овладела агрессия, озлобление на мир, на окружающих здоровых людей.
Поразившая её чахотка не отступала. И Амина, взяв себя в руки, решила смириться со смертельной хворью и принять положение, в котором оказалась.
Её жизненные ощущения стали гораздо ярче и острее, чем у других людей.
Но она очень боялась расстроить и напугать жителей умёта предстоящим уходом из жизни и из последних сил старалась выглядеть весёлой и довольной. «Я никогда не унываю, и за это меня все любят!» – убеждала Амина сама себя. Но Архип, которому она рассказала свою тайну, представив, сколько душевных сил уходит у неё на эту маскировку, предложил выплакаться в одиночестве.
Она так и поступила, и это принесло ей большое облегчение.
И всё же где-то в глубине души Амина не могла смириться с приближающейся смертью. Она боялась за будущее несчастных жителей умёта, к которым относилась как мать к своим детям. Переживание за них было для неё даже мучительнее собственных физических страданий. Со смертью её ещё примирила мысль о том, что все эти муки посланы ей как бы в качестве выкупа за счастливую дальнейшую жизнь окружающих людей. Каждый раз, когда Амину начинал душить надрывный кашель, а изо рта шла кровь, она думала о том, что в эти моменты искупает все страдания этих бедных людей, и ей становилось гораздо легче…
Архип постучал в дверку её землянки, когда на улице стемнело. Амина знала, что он придёт именно в это время, потому выпроводила служанок и сама растопила печь.
Открыв дверь, Амина взяла казака за руку и, как маленького, подвела к своей постели.
Смущённый Архип не раздеваясь сел на скрипучий табурет у стола: он украдкой посматривал на дверь, боясь прихода служанок.
– Раздевайся, у меня не холодно. И мне подсоби раздеться.
Но Архип даже не шелохнулся, глядя на женщину, как завороженный. Амина опустилась перед ним на колени и обхватила руками его ноги.
– Наконец-то мы вдвоём, Архипушка! – за один выдох сказала она и прижалась к нему всем телом.
– О Господи, не можно мне! – взмолился казак, будучи не в силах оттолкнуть смертельно больную женщину. – Айгуль, не вводи меня во грех, Христом Богом молю!
Но Амина, словно не слыша его, трясущимися пальцами принялась стягивать с него рубаху.
– Сегодня ты не можешь мне отказать, Архип, – прошептала она. – Ты остаёшься, а я ухожу. Хочу вот прихватить с собой и частичку счастья!
– Но я…
– Тс-с-с, – горячо прошептала Амина, прикрыв побелевшие от волнения губы казака мягкой ладошкой. – Ты не говори ничего, Архипушка. Только веди себя свободно и не отталкивай меня.
Голос ее дрожал, как дрожали и пальцы.
Архип был как во сне: ему казалось, что он спит, и хотелось быстрее проснуться. Чуткая Амина поняла его состояние.
– Подсоби мне. Ну? – потребовала она. Архип при бледном свете свечи сумел рассмотреть растерянность на её прекрасном лице.
Всегда гордая, уверенная в себе, сейчас она выглядела робкой и испуганной. Амина перехватила его взгляд и, словно прячась от него, отвернулась.
– Я тебя не на посиделки позвала, Архипушка, – глухо сказала она. – Сегодня я хочу взять от тебя то,
