— Мама, а ты слышала что-нибудь о Мэри Лауре? Я ее видела последний раз на моей свадьбе, и с тех пор ни слуху, ни духу.
— Дорогая, я тоже о ней ничего не слышала, — на лицо госпожи Лаввальер набежала легкая тень. Женщина едва заметно поморщилась. Рик понял, что она не хочет говорить о старшей дочери. Это его очень заинтересовало. Он бросил быстрый взгляд на Анну, сидящую между ним и Стюартом на большом льдисто-белом диване.
— Старшая сестра Конни и Летти — ученый, она историк и много времени проводит в разъездах. Она работает в Королевском Университете во Фритауне на историческом факультете, специализируется на истории Розми, — пояснила Анна. — Мэри Лаура очень предана своему делу и редко бывает дома.
— Ричард, — весело подмигнула ему Летиция, — Анна как всегда была добра и сгладила углы. Моя старшая сестра значительно старше нас с Конни, ей зимой исполнится сорок, она совершенно помешана на своей истории! Она у нас профессор! Представляете?! Женщина — профессор! Она вечно где-то пропадает и совершенно несносна! — захихикала коварная девчонка.
— Летти, — глаза Конни недобро сверкнули, — полковнику Увинсону вряд ли будет интересна Мэри Лаура, он ее даже не знает.
— От чего же? — изобразил улыбку Рик. Маленькая семейная тайна? Что же не так с этой старшей сестрой, если о ней ему не полагается знать? — Женщина с профессорским званием, преподающая в Королевском Университете, пропадающая в экспедициях и путешествиях — должно быть, она совершенно неординарная личность!
— Ричард, поверьте, дело тут не в неординарности личности, — грустно вздохнула госпожа Лаввальер — воплощение истинной розмийской леди: женщина одновременно слабая, утонченная, хрупкая, прекрасная, нуждающаяся в мужской защите, и в тоже время несгибаемая и сильная, та, чьей воле подчиняется весь дом, та, кто просто знает, что и как должно быть в мире. Она была умна и сильна духом, но ловко прятала свой ум и характер под личиной слабой и нежной дамочки, во всем согласной со своим супругом. — Моя старшая дочь просто довольно несчастна и неудачлива в жизни. Девушка, которая к двадцати пяти годам не вышла замуж, становится старой девой. Об этом не принято говорить, но вы друг нашей милой Анны, и как я смею надеяться, друг нашей семьи, — она многозначительно улыбнулась. Их семья питала надежды породниться с полковником Увинсоном. — От отчаяния Мэри Лаура превратила свое увлечение историей в смысл жизни. Она посвятила себя истории, обучению детей, поиску исторических фактов и так далее. Как мы вполне обоснованно думаем, она глубоко несчастна и очень сильно переживает свое одиночество. В силу своей некоторой отчужденности от мира, она не разделяет одиночество с семьей, не пытается посвятить себя племянникам или стать служительницей Иштар, как делает большинство столь же одиноких и несчастных женщин. Мэри Лаура посвятила себя истории и преподаванию.
— Это мягко сказано! — фыркнула Летти. — Этот наш профессор — чокнутый!
— Летиция, нехорошо так говорить о сестре! — вмешался отец семейства.
— И не стоит даже при наших друзьях обсуждать горе Мэри Лауры, — немедленно вступился за сестру один из младших братьев.
Именно в этот момент что-то сильно грохнуло у порога гостиной, и комнату огласил звонкий и довольный голос:
— И какое же у меня тут горе приключилось, что его не стоит обсуждать при посторонних?!
Взгляды присутствующих обратились к дверям.
Там стояла симпатичная молодая женщина с огненно-рыжими волосами, вьющимися мелкими колечками, которые топорщились во все стороны, словно бы ее голова была охвачена пламенем. Яркие карие с янтарными прожилками глаза ее сверкали самодовольством и смехом. Чуть полноватые губы кривила довольная ухмылка, задорный курносый нос был вздернут и усыпан яркими веснушками. Женщина была несколько высоковата для розмийки, широка в плечах и бедрах, от чего ее талия казалась тонкой. На ней были свободные брюки цвета хаки, заправленные в высокие кожаные ботинки; талию охватывал широкий кожаный ремень с большой пряжкой, к нему крепилась обычная металлическая цепочка, и чехол со складным перочинным ножом. На ней была надета зеленая майка, не скрывавшая, что женщина считает излишним баловством носить бюстгальтер. Что ей не двадцать лет, Рик понял сразу, но это обстоятельство не мешало ему чуть ли не облизнуться при виде высокой большой груди, которой упомянутая выше деталь женского гардероба только повредила бы, по его авторитетному мнению. На шее женщины висело несколько разных цепочек с какими-то подвесками или амулетами, на левом запястье были часы на потертом кожаном ремешке и с десяток браслетов-цепочек и веревочек, на правом запястье красовался один широкий кожаный браслет с каким-то рисунком и несколькими камнями.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Рядом с нежданной гостьей валялся огромный рюкзак, который был способен поднять не каждый мужчина.
Через правую щеку молодой женщины шла полоска грязи, а в кудрях застрял цветок желены.
— Мэри Лаура?! — потрясенно произнесла госпожа Лаввальер.
— Здравствуй, мамочка! — рыжая бестия с довольной физиономией прошла к диванам и креслам, на которых расположились все присутствующие. Свободного местечка нигде не оказалось, поэтому она, недолго думая, плюхнулась между Риком и подлокотником дивана, заставив полковника потесниться, и забросила ноги в грубых ботинках на стеклянный столик. — Семейство, рада вас видеть! Не думаю, что взаимно, но что поделаешь? Привет, Анна! Кажется, слева твой муж? Простите, давно вас видела в последний раз! — она протянула руку для пожатия Стюарту. Наличие Анны и Рика на пути рукопожатия ее вовсе не смутило. Стюарт хмыкнул и пожал протянутую руку профессора истории. — Так что там за горе у меня приключилось?
— Твое горе — это ты! — зло брякнула Конни, сощурив голубые глаза.
— О! Так это у наших достопочтенных родителей горе тогда приключилось! — просияла довольная бестия. — Это коньяк или виски? — она выхватила бокал из руки Рика.
— Коньяк, — ошалело ответил тот. Нет, эта девица определенно не смахивала на убитую горем отшельницу! Да из нее так и брызжет ехидство, самодовольство и коварство! Убитая горем. Ага, как же! Всем бы так убиваться.
— Вы же не против? — не дожидаясь ответа, Мэри Лаура опустошила содержимое бокала полковника, вернула ему пустую тару и доверительно сообщила. — Уже пару недель мечтала выпить, но то за нами местные жители с вилами гонялись, то попался какой-то маньяк, а не водитель, хотел нас убить, то деньги кончились, пришлось на товарном поезде в вагоне без билета ехать… А в товарном вагоне, поверьте, никакого комфорта нет даже в мечтах. Так что все никак не получалось снять стресс. Вы ж не в обиде?
— Еще налить? — Рик до сих пор не мог прийти в себя: вот это чудо — сорокалетний профессор истории, у которой жизнь не удалась?!
— Нет, спасибо! — женщина задорно улыбнулась. Глаза ее горели хитростью и лукавством. — Я сейчас раздам сувениры моим любимым родичам и пойду к себе, не буду портить вам день!
— Как успехи, Мэри Лаура? — спросил, наконец, господин Лаввальер.
— Чудесно, папочка! Вот отчитаю лекции к Новому году, и рвану дальше в Великие Горы, я уже почти уверена, что на правильном пути! — глаза ее вспыхнули еще ярче. — А до осени надо оформить в отчет и книгу нынешнюю экспедицию.
— Позволь тебе представить наших гостей, — вспомнил обязанности хозяина дома ее отец. — Анну ты знаешь. Это ее супруг подполковник Стюарт Грейсстоун, и его друг полковник Ричард Увинсон. Господа, позвольте представить вам мою старшую дочь Мэри Лауру Лаввальер, — запоздало представил женщину господин Лаввальер.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Очень приятно, — пробормотали офицеры в один голос.
— Ммм… Рада знакомству. Вы уже обручились с Конни, полковник? — немедленно выдала профессор. — Кстати, папа, ты не забыл про звания господ офицеров, но совершенно забыл упомянуть, что я — профессор истории! Я ведь о вас что-то слышала, полковник Увинсон! Кажется, вы спасли короля Джонатана от неминуемой гибели? — на сей раз она была абсолютно серьезна. Женщина склонила голову к плечу, повернувшись к Рику, и вопросительно приподняла брови.
