— Хорошо, — кивнул Алхимик, — я проверю. Но тебе не поздоровится, если ты напрасно побеспокоил меня.
На безжизненном личике глиняной фигурки отразилась покорность. Джафар кивнул, бросил в рот уродцу крупинку волшебной пыли и разорвал контакт с Хромым Лисом, постоянным его наблюдателем с западной границы.
Неужели что-то было упущено из виду? Какой-то новый фактор… Да, среди Властителей уже не первый месяц ходили слухи об изменяющемся магическом поле Арканмирра. Да, многие заклинания теперь теряли силу или, напротив, обретали слишком большое могущество. У самого Алхимика пока не было подобных проблем, ибо его техника получения Власти из золота не являлась волшебством как таковым. Однако он не мог позволить себе совсем не обращать внимания на эти вопросы и недавно разгадал секрет этой кутерьмы. Просто так, ради себя самого — с остальными Властителями Джафар пока не поделился своим открытием (и не собирался этого делать иначе, как за соответствующую плату). То было не более чем предположение, но оно очень хорошо объясняло все аспекты происходящего.
До сегодняшнего дня, подкинувшего принципиально новую загадку. Впрочем, загадки для того и существуют, чтобы их отгадывать.
Он аккуратно установил на собственноручно вырезанную деревянную подставку округлый голубой кристалл и представил себе образ хозяина Дальновидящего Ока, с которым был некогда хорошо знаком. Затем Алхимик убедил себя в том, что он сам и этот хозяин — одно и то же лицо. Восприняв убежденность Джафара, Око мигнуло и показало в своей глубине то, что требовалось Властителю.
По Цитадели вновь пронесся вихрь проклятий на санскрите.
— Захады, дарагой, гостэм будэш.
Это уже было куда приятнее, чем первоначальная встреча — молнии там разные, громовые удары и прочая чертовщина. Одно смущало: собеседник определенно не спешил показываться на глаза, а я терпеть не мог людей, которые корчат из себя великих магов и передают голос на расстояние.
Хотя — кто сказал, что в этом городе обитают люди?
Шагнув за линию городских ворот, я внезапно почувствовал дикий жар и резкий сернистый запах бурлящей лавы. Пот на мгновение залил глаза, но тотчас высох. Волосы на голове затрещали.
Я молнией рванулся вперед, уходя прочь от источника жара, который опять-таки оказался незримым. Фокусы Города Мечты уже серьезно начали действовать мне на нервы. Но что я мог сделать?
«Найти главного и расплатиться с ним его же монетой», — угрюмо подумал я, касаясь эфеса мифрилового меча.
Мысль эта немного подняла настроение и прибавила сил. Но получасовое блуждание по безжизненным улицам вновь нагнало депрессию.
Наконец я двинулся по главному проспекту к высокому минарету, расположенному неподалеку от цитадели. В саму цитадель я уже наведывался — безуспешно, — но в эту башенку покуда не заглядывал. Как, впрочем, и во множество других строений. Если для достижения цели (какой именно, кстати?) предстоит обыскать каждый квадратный дюйм этого проклятого города, я это проделаю; но, клянусь Имиром, тому, кто за это в ответе, придется плохо!
Если, конечно, этот Некто вообще существует…
Вход был инкрустирован золотом и слоновой костью. Орнамент, однако, почти стерся от времени. Ну и черт с ним: у меня все равно не было ни причин, ни желания осматривать все дурацкие рисунки.
Впереди послышался шорох. Первый звук в этом сумасшедшем месте.
Я обнажил меч, мысленно попросив его не светиться. Просьба была удовлетворена: короткое мифриловое лезвие выглядело таким же невзрачным, как у простого железного тесака. Бесшумно ступая по винтовой лестнице, я поднимался наверх.
Высокая дверь из жемчужно-серого дерева; панели покрыты сложной резьбой. Осторожно подкравшись, я прислушался. Да. Внутри определенно кто-то находился.
Правила хорошего тона предписывали вежливо постучаться, а потом уж входить. Мне, однако, подобное соображение тогда даже не пришло в голову. И совершенно напрасно. Еще хорошо, что я не применил метод «кувалдой в дверь» — тогда бы мне действительно не поздоровилось…
Я распахнул двери, оказавшиеся незапертыми.
— Интересно, — прозвучал низкий голос, напоминавший шум водопада или рев урагана. — Разве Запрет снят?
— Это вряд ли, — отозвался второй голос, чуть более грубый; он, скорее, напомнил мне лесной пожар. — Я б учуял.
Круглый зал в верхней части минарета был пуст. Вернее, выглядел таковым — ведь голоса эти явно кому-то принадлежали, и эти самые «кто-то» заметили мое вторжение.
Через пару секунд я узнал, кто они. Точнее, ЧТО они такое.
У стреловидного окна материализовалась двенадцатифутовая человекоподобная фигура в набедренной повязке и традиционном для истерлингов тюрбане. «Человекоподобная» — в том смысле, что у нее были две руки и голова; ноги (если они вообще существовали) скрывались в столбе красно-оранжевого огня, выходящем из того самого места, откуда в оригинале должны расти ноги. Лоснящаяся кожа существа имела кирпично-розовый оттенок, руки с длинными лакированными ногтями были скрещены на толстом животе. Нос выглядел неожиданно тонким и острым для его расплывшейся физиономии, оканчивающейся тройным подбородком.
— Ну, че уставился? — недружелюбно осведомился обладатель второго голоса. — Никогда ифритов не видел?
— Не-а, — сказал я, надеясь, что голос не слишком дрожит.
Видеть-то я ифритов не видел. Зато слышал о них более чем достаточно. В те дни, когда у Фрейи и Джафара были не самые теплые взаимоотношения, жители Готланда достаточно натерпелись от этих огненных созданий, имеющих немалый запас стихийной силы и характер маньяка-убийцы…
— Забыли, — вздохнул ифрит, поворачиваясь в сторону висящего на стене полуистлевшего гобелена. — Слышь? Они забыли даже нас!
— Мы, пожалуй, тоже виноваты в этом.
С этими словами в комнате материализовалась вторая фигура. Если при виде ифрита я вздрогнул, то теперь у меня просто перехватило дыхание.
Второй очень напоминал ифрита, но был постройнее и облачен в белый халат и голубую чалму, а вместо столба пламени у него было что-то вроде облачка. Кроме того, он обладал длинным крючковатым носом и жидкой бородкой серебристого цвета.
Конечно же он не мог быть не кем иным, кроме как джинном. Ифриты порождали боль и огонь, тогда как джинны владели страхом и холодом; и если у ифритов еще можно было отыскать подобие человеческих черт, то джинны больше напоминали дьяволов — злобных и беспощадных, остающихся при всем этом спокойными и хладнокровными.
— Смотри, а меня он узнал, — заметил джинн.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
