Лера схватила зажигалку и, держа ее в вытянутой руке, встала в дверях.
– Эй, – обратилась она к человеку, – руки вверх!
Незнакомец вынырнул из шкафа и удивленно уставился на нее.
– Кто такая? – нахально поинтересовался он.
– Это ты кто такой? И что здесь делаешь? – Лера старалась придать своему голосу суровость, но вдруг узнала незнакомца.
– Вообще-то я здесь живу, – и Викин брат, воспользовавшись замешательством, подошел к Лере и вытащил из ее рук пистолет. – Оружие в руках женщины – это… Тьфу ты, надо же! – Он уставился на зажигалку. – Сам же привез эту штуковину. До чего похож на настоящий! Я даже струхнул немного – вдруг начнешь палить сдуру? Ты здесь какими судьбами?
– Я… Вика… – путаясь в словах, проговорила Лера.
– Вика? Она здесь? Вика, выходи, свои! – весело заорал он куда-то за спину Леры.
– Она уехала. По делам.
– А ты как вошла?
– У меня ключи есть. Вика дала.
– Ключи? Ты живешь здесь?
– Я сейчас уйду.
– На этот раз я не дам тебе сбежать.
– Я… нет… тогда я не могла…
Лера и сейчас не могла – сообразить, происходит ли все на самом деле или она уснула и видит сон. Неожиданный сон, ничего не скажешь. Она задержалась бы в нем. Если получится – на всю жизнь.
– Вообще-то я приехал из-за тебя.
– Как это?
– У меня есть для тебя письмо.
– От кого?
– Сама узнаешь. – Он ушел и вернулся с конвертом.
Лера удивленно разглядывала конверт без опознавательных знаков, не решаясь заглянуть внутрь.
– Это точно для меня?
– Читай. Я пока выйду.
Внутри лежал небольшой лист бумаги, исписанной мелким почерком. Он начинался словами: «Дорогой мой сурок».
Так называл ее только дед. Больше никто.
У Леры поплыло перед глазами, и она уже не различала буквы. Все сливалось и двоилось. И слезы не давали возможности читать дальше. Через минуту в комнату заглянул Викин брат:
– Впечатлилась?
– Ты думаешь, я поверю этому?
– Наш человек, – улыбнулся он, – тебе бы в органах работать.
– Объясни, что это значит? Дед жив? Ему же лет сто должно быть.
– В этом году всего лишь девяносто исполнилось.
– Не может этого быть! Как он мог? Он где? – сыпала вопросами Лера.
– Объясню позже.
– Что-то тут… Это ты сам все написал. Вика рассказала про деда, и вы решили меня… обмануть… зачем-то. – Она от волнения с трудом подбирала слова.
– Зачем?
– Не мешай. Я думаю.
– С такой подозрительностью ты бы сделала карьеру в разведке не хуже Штирлица.
– Штирлица?.. Стоп… Поняла… Штирлиц – это ты!
– Что?! – удивился Викин брат.
– Ты приходил к Анне Ивановне? – пошла в наступление Лера. – И к Лидии? Ты уговорил ее уехать? Куда?
– Я лишь выполнял поручение.
– Что-то все равно не так!
– Если у тебя сохранились записи Федора Ивановича, можешь сверить почерк.
– Можно подделать!
– Зачем, скажи, зачем мне все это сдалось?
– А ты можешь отвезти меня к деду?
– Мы поедем к нему. Но не сейчас. Пока ты… в розыске, от поездок лучше воздержаться.
– Откуда ты знаешь, что меня ищут?
– Я знаю почти все. Кроме одного – кто и почему убил Лидию Сергеевну.
У Леры в голове быстро сложилась своя картина.
– Ты пришел меня арестовать? А это все – для отвода глаз?
Теперь она поняла, что это самый кошмарный из снов, которые она видела в своей жизни. И попыталась проснуться.
– Я по другому ведомству, – спокойно сказал Викин брат.
– Это по какому же, интересно?
– Знаешь, что с любопытными делают?
Лера метнулась в прихожую. По дороге она думала, как бы успеть прихватить кроссовки – не ударишься же в бега босиком. Совсем некстати она сняла обувь, стараясь войти бесшумно. «Предатель, – стучало у нее в висках. – Подлый, низкий предатель! – лихорадочно клеймила его она, стараясь хоть краем глаза напоследок зацепить лицо. – Потом. Плакать и страдать буду потом. А сейчас надо сбежать. Если это сон, я проснусь, а если нет, никогда больше его не увижу. Разве что за решеткой».
Он нагнал ее у самой двери. Схватил за руки, которыми она пыталась отбиваться, и прижал к стене.
– Пусти! – пыталась кричать Лера. – Я ничего не сделала!
– Перестань орать, соседи сбегутся.
– Я не виновата!
– Знаю. Я не собираюсь ничего делать. Никто тебя не арестует. Ну что мне сделать, чтобы ты поверила?!
Она так хотела верить ему, она изо всех сил пыталась это сделать, она до такой степени была занята этим, что не сразу сообразила, что они целуются. В этом было что-то нелепое и смешное, но Лера чувствовала, что это самый правильный поступок во всей ее жизни. Пожалуй, это было единственное, ради чего стоило жить.
Внезапно весь воздух куда-то делся. Лера с неохотой оторвалась от столь нужного занятия и принялась спешно пополнять запасы кислорода. Она старалась надышаться впрок перед новым рывком, чтобы хватило надолго. Он, улыбаясь, смотрел на ее усилия. И снова потянулся к ее губам. Поначалу у нее в голове проносились какие-то мысли и картины, затем они стали отрывочными, а потом исчезли вовсе. Она забыла обо всем. О своих неприятностях, о себе, об этом мире. Она проваливалась в какую-то бездну. Во всем этом были восторг и ужас одновременно. Она словно умирала и рождалась заново. Внутри рушились какие-то стены, с нее как шелуха слетали прошлые представления о жизни, от нее отваливались целые пласты прожитого, на лету превращаясь в пыль.
Поначалу она пыталась сопротивляться, но затем полностью отдалась во власть разрушения. Она сдавалась на милость непонятной силе и, глядя на обломки прошлого, понимала, что вовсе и не жила до этого момента. Она лишь возводила укрепления, чтобы укрыться от боли, которую причиняет жизнь, и пряталась от мира, от самой себя, от самой жизни. Они казались ей достаточно надежными, эти стены, чтобы защититься. Но как выяснилось, и самые неприступные сооружения иногда рушатся. Даже такие, как линия Маннергейма.
Лера чувствовала себя младенцем, вылетевшим в мир и еще ничего о нем не знающим. Внутри зарождалась какая-то волна, она поднималась вверх, на ходу набирая скорость и увеличиваясь в размерах. Эта волна поглощала на своем пути все, что попадалось, включая саму Леру.
Она почувствовала себя крохотной частицей, которую понесло неизвестно куда. Страх начал исчезать. Она ощутила себя волной, стала с ней единым целым и, полностью отдавшись этому ощущению, растворилась в нем.
Внезапно она увидела какие-то леса – сверху, словно пролетала над ними как птица. Потом появились холмы, затем скалы. Пейзаж сменился водной гладью. Она парила над водой, бескрайним морем, и вода казалась бесконечной.
Через какое-то время на водной поверхности появилась крохотная точка. Она росла и увеличивалась в размерах до тех пор, пока не превратилась в остров. Снова показались леса, на этот раз сосновые, и луга, на которых мирно паслись коровы. Они поводили очами и лениво отмахивались хвостами от мух.
Потом появились стены. За ними угадывался комплекс строений неизвестного Лере стиля. Внутри ходили люди в темных одеяниях. И лишь когда показалась церковь с луковкой, Лера поняла, что это монастырь. Двигаясь по темноватому коридору, она замедлилась у одной из дверей и постепенно просочилась внутрь. Это была небольшая комната аскетичного вида. Келья, догадалась Лера, хотя монашескую келью комната напоминала весьма отдаленно. За столом у окна сидел человек и напряженно вглядывался в экран работающего монитора.
Он, словно почувствовав, медленно повернулся навстречу, улыбаясь. И Лера увидела такие родные, знакомые до боли и любимые глаза.
– Здравствуй, сурок. Вот мы и встретились.
Она внезапно испугалась и открыла глаза. Как будто упала с огромной высоты. В желудке стало пусто. Все болело, каждая клеточка, словно она сломала все кости разом. Когда боль стала притупляться, Лера увидела, что лежит в комнате на ковре. Она скосила глаза и увидела рядом мужчину, который с тревогой всматривался в ее лицо.
– Что случилось? Тебе плохо? – Голос, который доносился до нее, был глуховат и плавал где-то далеко.
Лера попыталась переключиться на эту жизнь.
– Что?
– Ты так внезапно потеряла сознание, что я даже испугался.
– Скажи, то место, где живет дед, как называется?
– Как называется часть суши, со всех сторон окруженная водой?
– Значит, правда монастырь на острове?
– Откуда ты знаешь?
– Объясни еще, если у деда есть компьютер, почему он до сих пор не расщедрился на такую малость, как электронное послание?
– Он отправил тебе множество писем.
– Не получила ни одного.
– Он подписывался другим именем.
– И каким это, интересно?.. Отшельник! – поняла вдруг она. – Как же я раньше не догадалась!
– Хорошо соображаешь, – улыбнулся он.
– Лера, ты где? – послышался голос Вики из прихожей. – Выходи, я знаю, что ты здесь. – И каблучки громко застучали по квартире.
Лера повернулась к двери, а ее спутник, наоборот, отвернулся.
