Поэтому следовало проявить осторожность: под прикрытием скал и рифов подойти так близко, чтобы через подзорную трубу хорошо рассмотреть чужой корабль. Мне он показался яхтой, оснащенной, однако, восемью или десятью пушками среднего калибра. Паруса и снасти, так же как и верхние реи, были убраны. Корабль стоял на якоре и, вероятно, нуждался в ремонте. На палубе находилось несколько человек. Должно быть, команда корабля была небольшая. На берегу стояли три палатки, дымок от костра свидетельствовал о том, что готовилась еда.
Подумалось, ничего страшного не будет, если незнакомцам дать знать о себе тем или иным путем. Единственное, ради осторожности ни в коем случае не покидать лодку и воздерживаться пока от настоящего знакомства.
И мы разыграли неплохую комедию. Вошли в бухту, изображая из себя раненых, нуждающихся в помощи; гребли, останавливались, потом снова гребли, жестами показывали в сторону корабля.
Капитан и несколько офицеров рассматривали нас, махали носовыми платками, как бы подзывая подплыть ближе, поднимали руки вверх, вероятно, желая показать, что они не вооружены. Вроде бы опасности не было: шлюпка уже пристала к берегу, по всему было видно, что матросы не собирались возвращаться на корабль. Это очень и очень успокаивало. Мы приблизились к кораблю со стороны кормы и увидели, что действительно идет подготовка к ремонту. Значит, нечего опасаться появления незнакомого судна вблизи нашего дома.
Капитан окликнул нас через рупор и спросил, кто мы такие, откуда и как называется эта местность. Я громко трижды прокричал одни и те же слова: «Английский человек, хороший человек!» Мы старались держаться вблизи корабля, чтобы рассмотреть все хорошенько. Стоящие возле капитана люди обращались к нему с явным почтением, никаких признаков беспорядка не наблюдалось, значит, бунта на корабле не произошло. Скоро появилась красная материя, топоры, гвозди и другие предметы, обычные для торговли с дикарями. Я же поднял вверх гарпуны и сделал вид, что у нас ничего нет больше для обмена. Офицеры дали нам знать, что охотно приобрели бы кокосовые орехи, фиги и другие фрукты, на что я ответил по-английски: «Да, да! Много, много!» Фриц едва сдерживался от смеха. «Теперь назад», — шепнул я ему. Жестикулируя руками, давая понять, что прощаемся, мы прокричали в один голос: «Английский человек! Английский человек!» — и поспешили покинуть бухту. Оказавшись за скалами, вне поля зрения, мы обнялись и расцеловались.
— Люди! Корабль! — закричал я. — Наконец-то! Европейцы, друзья! Спасение! Родина!
— Отец, ты плачешь? — удивленно спросил Фриц, хотя у самого на глазах выступили слезы.
— Как можно скорее домой, — сказал я, овладев собой. — Обрадуем матушку.
Мы изо всех сил погребли к родному дому, а войдя в бухту Спасения, выстрелили, как было условлено, из пистолетов, сигнализируя об удаче и отсутствии опасности. Все семейство собралось у причала, приветствуя нас. Но реакция на мой рассказ была различной. Мисс Дженни полагала, что маскироваться под дикарей — пустое, она не сомневалась, что на корабле ее отец и ей достаточно сообщить о себе, чтобы все наилучшим образом устроилось. Матушка, напротив, одобрила мою осторожность, хотя авантюра с переодеванием пришлась ей тоже не по душе. Надо, считала она, всем вместе собраться, подплыть к чужакам на большой лодке и достойно представиться.
Никто не возражал против такого предложения. Однако постановили не спешить. У каждого были свои представления о будущем. Свои планы. Гадали уже, что брать, а что не брать с собой в Европу. Много фантазировали. Матушка строго взглянула на меня, ожидая окончательного решения.
Но что мог я, отец семейства, сказать в данном случае? Что посоветовать? Я и сам не знал. Конечно, хотелось назад в Европу, на родину. Но и этот край стал дорогим нашему сердцу, второй родиной. А как поступить с сыновьями? Отпустить в большой мир, где они, возможно, подпадут под дурные влияния? Будут подчиняться навязанным кем-то нормам? Ведь здесь они — свободные люди. Но, с другой стороны, человек не может существовать вне контакта с себе подобными. Окончательных выводов я не в состоянии был сделать. К тому же оставался открытым вопрос, как сложатся наши отношения с незнакомцами, захотят ли они взять нас с собой в Европу.
Весь следующий день прошел в подготовке к предстоящей поездке: приводили в порядок судно, чистили одежду, собирали оружие, упаковывали свежие фрукты и овощи, чтобы удовлетворить высказанное «дикарям» пожелание капитана. Затем чинно разместились на основательно загруженном корабле и тронулись в путь. Впереди, по обычаю, шел Фриц на своем каяке, одетый на сей раз в форму морского офицера.
Мы плыли навстречу неизвестному будущему. Что сулило оно нам? Счастье и возвращение в большой мир? Надежду? Или горести и разочарования?
Осторожно, с приспущенными парусами мы миновали Утиный мыс, вышли в открытые воды, добрались до предгорья и повернули к бухте, где покачивался на якоре английский корабль. Когда я увидел его снова, стало как-то тяжело на душе. Фриц перешел теперь к нам на судно, мои «матросы» во все глаза рассматривали корабль. Я зычным голосом начал отдавать команды, велел поднять английский флаг, правил так, чтобы находиться на безопасном расстоянии от корабля, но одновременно наладить контакт с ним.
Люди на корабле и на берегу, казалось, необычайно удивились нашему появлению. «Будь мы разбойниками, — подумал я, — они легко стали бы нашей добычей». Но вот на смену удивлению пришла радость. Встав на якорь на расстоянии около двух ружейных выстрелов от корабля, мы приветствовали команду громким «ура!». Ответное «ура!» прозвучало с палубы и особенно громкое — с берега. Я и Фриц сели в шлюпку, взяли в руки белые флажки и поплыли к судну.
Капитан встретил нас с радушием, пригласил в каюту, велел накрыть стол, угостил хорошим вином и спросил, как же случилось, что в столь глухих краях, где предположительно обитают лишь дикари, вдруг оказались европейцы, да еще с английским флагом?!
В своем ответе я был краток и осторожен, подчеркнул присутствие среди нас мисс Дженни, сознавая, что упоминание имени ее отца, полковника Монтроза, вызовет у капитана английского корабля больше участия, нежели фамилия скромного, неизвестного швейцарца. И я не ошибся. Капитан осведомился о здоровье молодой мисс и сказал, что во время своего последнего пребывания в Англии разговаривал с командиром корабля, на котором полковник Монтроз благополучно прибыл из Ост-Индии в Портсмут. Потом капитан представился: его звали Литлстон, он был в чине старшего лейтенанта королевского военно-морского флота, командовал яхтой «Юникорн», направлявшейся к мысу Доброй Надежды, чтобы доставить депеши из Сиднейской бухты, что в Новом Южном Уэльсе.[90] Выяснилось, что по пути команде вменялось также осмотреть побережье, вблизи которого приблизительно три года назад потерпело крушение судно «Доркас». Три матроса и боцман с этого судна выжили, несмотря на все превратности судьбы, поэтому не исключалось, что спаслись и другие.
Капитан Литлстон почел за счастье познакомиться с мисс Дженни, а затем рассказал о том, что приключилось с его судном: четыре дня «Юникорн» боролся со штормом, в конце концов удалось найти удобную тихую бухту и встать на якорь; запаслись свежей водой, дровами; услышав два пушечных выстрела, обрадованно ответили тремя, предполагая, что, возможно, это сигналят люди с затонувшего «Доркаса». Решено было на некоторое время задержаться, чтобы внимательней исследовать местность. Но неожиданно вновь налетел штормовой ветер и корабль ударился бортом о риф. Общими усилиями все же удалось возвратиться в тихую бухту и приступить к ремонту.
Новые пушечные выстрелы команда встретила с еще большей радостью и ответила на них. Капитан Литлстон, несмотря на сложившиеся обстоятельства, не терял надежды обнаружить кого-нибудь из команды погибшего «Доркаса» и предполагал досконально обыскать здешние места. Но изнурительный труд по ремонту корабля вывел из строя некоторых членов экипажа, особенно тяжело заболел механик; больных разместили в палатках на берегу, а ремонт и поиски потерпевших кораблекрушение пришлось по этой причине задержать.
Я принял к сведению эту информацию и любезно пригласил капитана на нашу пинасу. Тот поблагодарил и согласился, только попросил предварительно оповестить дам о его прибытии. Фриц и я поплыли к «своим». Стали готовиться к встрече, даже зарядили пушку для салюта.
Капитан прибыл не сразу, сигналом он должен был вызвать шлюпку, находившуюся на берегу. К нам он явился в сопровождении своего штурмана мистера Уилса и гардемарина Данели. Матушка и мисс Дженни встретили гостей с поклонами и поднесли на блюде лучшие продукты из наших запасов. Сразу же установились отношения доброжелательства и доверия. Решили совместно провести вечер на берегу, посетить больных в палатках и даже, возможно, остаться на всю ночь; по приказу капитана разбили три новые палатки и соорудили в них подвесные койки.
